Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции - Виктория Хислоп

Виктория Хислоп

Путешествие за счастьем

Почтовые открытки из Греции

Victoria Hislop

CARTES POSTALES FROM GREECE

Copyright © Victoria Hislop, 2016

All rights reserved

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© Г. Крылов, перевод, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство КоЛибри®

© Olga Popova/Shutterstock and 19srb81/Shutterstock (почтовые марки)

Они приходили пообтрепавшимися, надорванными, нередко прочесть их было почти невозможно, словно эти открытки таскали по всей Европе в заднем кармане брюк, прежде чем отправить. Пару раз чернильные пятна свидетельствовали о том, что бумага побывала под дождем, иногда попадались строчки, казалось бы политые вином. А может, слезами. Некоторые открытки явно выцвели на солнце – должно быть, их путь длился много недель.

Первая ласточка прилетела в конце декабря, а потом открытки посыпались одна за другой. Элли Томас стала с нетерпением ждать их. Если ничего не приходило в течение недели или дольше, она на всякий случай дважды проверяла почту. В почтовом ящике Элли, одном из двенадцати в большом общем коридоре, копились в основном счета (или напоминания о неоплаченных счетах) да мусорная реклама мусорной еды. Бо́льшая часть корреспонденции предназначалась прежним жильцам, которые давно уже съехали, и Элли справедливо предположила, что адресат этих открыток – некая С. Ибботсон, прежде снимавшая здесь квартиру.

Всю заблудившуюся почту, кроме цветных открыток (неизменно с видами Греции), Элли Томас засовывала в уличный почтовый ящик на углу, предварительно нацарапав наверху: «Вернуть отправителю». В почтовом отделении их, вероятно, швыряли в мусорную корзину.

Вернуть отправителю открытки было невозможно, потому что он не называл своего имени, всегда подписывался «А.». «А» – первая буква слова «аноним». И кем бы ни была (хотя, впрочем, может быть, «был») С. Ибботсон, ничего другого ей (или ему) за те три года, что Элли жила в мрачной квартире в Кенсал-Райз, не пришло. Выкидывать открытки было жалко.

Она пришпиливала их к большому пробковому щиту, который раньше годился только на то, чтобы вешать перед глазами список необходимых покупок или клочок бумаги с номером социального страхования. Шли недели, открытки постепенно складывались в красочную мозаику, по большей части бело-голубую – небеса, море, яхты, домики с белеными стенами и голубыми ставнями. Даже на флаге, который иногда мелькал на греческих видах, сияли те же чистые цвета.

Метони, Мистра, Монемвасия, Навпакт, Нафплион, Олимпия, Спарта…

Эти названия звучали магически, и Элли позволяла очаровывать себя. Ей так хотелось оказаться в тех местах, которые она видела на открытках! Греческие вокабулы преследовали ее, как любые другие иностранные слова, чья музыка бесспорна, а значение туманно. Каламата, Калаврита, Космас… И эта коллекция неуклонно пополнялась.

Она освещала подвальную квартиру, добавляла красок мрачной палитре дома – в общем, делала среду обитания пригодной для жизни.

Отправитель писал изящным почерком, свойственным, пожалуй, натурам артистическим (порой весьма неразборчиво), но почти не давал информации. Правда, энтузиазма в его посланиях было предостаточно.

Из Нафплиона: В нем есть что-то особенное.

Из Каламаты: Здесь такая теплая атмосфера.

Из Олимпии: Эта фотография – лишь взгляд мельком.

Элли начала думать, что она и есть «С.», представлять себе места, куда этот «А.» как будто звал ее.

Отправитель нередко, но кратко сообщал подробности своего образа жизни, который Элли и представить себе не могла.

Похоже, люди здесь и не подозревают, что такое одиночество. Вот пока я писал эту открытку, кто-то вошел и спросил меня, откуда я и что здесь делаю. Объяснять такие вещи непросто.

Самое жуткое для греков – одиночество, и потому все постоянно приходят поговорить со мной, задать вопрос или сказать мне что-нибудь.

Они приглашают меня домой на свои празднества, даже на крестины. Нигде не встречал подобного гостеприимства! Я для них абсолютный чужак, но они относятся ко мне как к давно потерявшемуся и теперь вернувшемуся другу.

Иногда меня приглашают за столик в кафе и каждый раз неизменно потчуют какой-нибудь историей. Я слушаю и все записываю. Ты знаешь, какими бывают старики. Память иногда путается. Но на это можно не обращать внимания. Я хочу поделиться с тобой этими историями.

Однако все открытки заканчивались на печальной ноте:

Без тебя это место кажется пустым. Как я хочу, чтобы ты была рядом. А.

Концовка всегда была простой, искренней и печальной. «С.» никогда не узнала, как анонимный отправитель хотел, чтобы они соединились.

Как-то в апреле одновременно прибыли сразу три открытки. Элли нашла свой старый атлас и стала отыскивать названные места. Вырвала из атласа страничку и прикнопила ее рядом с открытками, пометила все места, обозначила маршрут передвижения отправителя. Арта, Превеза, Метеора. Волшебные незнакомые аккорды!

Греция, в которой она никогда не была, становилась частью ее жизни. Как проницательно заметил отправитель, фотографии не могли передать запахи или звуки Греции. Они позволяли лишь мельком взглянуть на нее. И тем не менее Элли начала влюбляться в эту страну.

Неделя за неделей, с каждой полученной открыткой росло желание Элли своими глазами увидеть Грецию. Почтовые карточки обещали яркие краски и блеск солнца, и она жаждала убедиться, что так оно и есть. Всю зиму Элли уходила на работу до рассвета и возвращалась домой в семь, а потому шторы в ее квартире оставались постоянно задернутыми. Даже когда наступила весна, ничего не изменилось. Солнце не могло проникнуть к ней. Не жизнь, а сплошная серость, и, уж конечно, совсем не то, чего она ожидала, отправляясь в Лондон из Кардиффа. Свет, на который она надеялась в Лондоне, казался тусклым. Только открытки и подбадривали ее: Каламбака, Кардица, Катерини – все это сразу же добавлялось к подборке.

Работа по продаже рекламных площадей в экономическом журнале с самого первого дня не приводила Элли в восторг, но рекрутинговое агентство убедило ее, что именно с этого начинается дорога в издательский бизнес. Маршрут этот представлялся ей кривоватым. Клиенты западали на ее звонкий голос и валлийский говорок, и она легко выполняла планы, которые ставил перед ней глава отдела продаж рекламы. Благодаря этому у Элли оставалось в запасе несколько часов, за которые она могла заработать дополнительные комиссионные или, чем она и занималась теперь, убивать время в Интернете в поисках фотографий и сведений о Греции. Среди сослуживиц Элли, тянувших ту же лямку на пороге тридцатилетия, многие спасались здесь от безработицы и горели желанием сменить род деятельности. Подавляющая масса безликого офисного планктона мечтала о сцене. Что же касается Элли, она хотела одного: оказаться как можно дальше от Вест-Энда.

Открытки превратились в наваждение. Идеализированные картинки, которые она собирала, становились для нее все более важными. Летом карточки начали приходить с островов. Фотографии были невероятно красивыми, на них отливали голубизной море и небо. Андрос, Икария… Существуют ли они на самом деле? Или снимки ретушируют? Но вот прошло несколько недель, в течение которых Элли не получила ни одной открытки. Ее захлестнуло разочарование. А любые поиски были заведомо обречены на неудачу.

На выходные, к которым добавились банковские каникулы, она уехала к родителям в Кардифф и субботний вечер провела со школьными друзьями – они бродили по местам, где прошла их юность. Что ж, все успели обзавестись семьями, а кое-кто – даже детьми. Между прочим, одноклассница попросила стать крестной ее ребенка. Элли была у нее подружкой на свадьбе и отказать не могла, но почему-то расстроилась. Должно быть, оттого, что порвалась нить, связывавшая ее с детством.

В Уэльсе стояли холода, но и Лондон показался Элли сумрачнее обычного, когда поезд прибыл в Паддингтон. В подземке по пути к Кенсал-Райз она снова думала про открытки. Может быть, очередная лежит в почтовом ящике? Элли ворвалась в коридор и тут же получила однозначный ответ: ящик был пуст. Вот так, последняя открытка пришла более месяца назад с Икарии…

Элли вошла в квартиру и сразу обратила внимание, что карточки на щите стали скручиваться, хотя краски на них сияли ярко, как прежде. Все это начинало мучить ее. Может быть, наступил момент проверить, в самом ли деле небеса там такие голубые. Увидеть, так ли прозрачен воздух, как кажется на фотографиях. Вполне возможно, что открытки сильно приукрашивают действительность. Или они хотя бы отчасти ее отражают?

Элли заглянула в паспорт (последний раз он был нужен два года назад, когда провела одинокий уик-энд в Испании), затем нашла рейс до Афин, который стоил меньше дешевых туфелек, купленных на днях в Кардиффе. Нет, она не была заядлой путешественницей. За всю жизнь успела четырежды съездить в Испанию, два раза побывать в Португалии и несколько раз – во Франции (чтобы отдохнуть на природе во время школьных каникул). Сезон близился к концу, так что найти отель за разумную цену не составило труда. Она пропустила несколько ссылок, а потом наткнулась на сайт со знакомым названием «Нафплион». Неделя проживания в курортном местечке, поблизости от моря, с полупансионом, обойдется в сто двадцать фунтов. По крайней мере, Элли увидит одно из тех мест, где побывал А. И может, какие-нибудь еще, если хватит времени. Решение родилось внезапно, но, чего уж греха таить, идею поездки Элли вынашивала несколько месяцев.