Уловить неуловимое. Путь мастера - Баир Жамбалов

Уловить неуловимое. Путь мастера

Психологическая подготовка юного спортсмена под руководством мудрого Учителя – мастера единоборств

Баир Владимирович Жамбалов

© Баир Владимирович Жамбалов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Я всегда ждал, выжидал и выходил ей навстречу. Вот так и сейчас. Шёл медленно первый снег осени, кружась и падая, меняя всё в новый цвет. Я стоял перед широким полем, ровным как стол, где далеко, далеко на горизонте ровной чёрной линией обозначился лес, густой, непроходимый, лес из елей, пихт, осин, берёз, кустарников. Но кромешная тьма наступающей ночи скрывал такой горизонт. Я знал, что это ненадолго, ненадолго. Так и есть. Я знал. Я ждал, выжидал, и вышла она мне навстречу, как я и ожидал. Полная луна. Полная луна в просвете чёрных облаков. Бледный свет луны озарил всё вокруг, и тьма, тьма кромешная отступила назад. И унылость серого цвета воцарилась вокруг. Но взору открылся необыкновенно прекрасный вид снежинок с серебристым отливом, искрящихся, кружащихся медленно, плавно на фоне этого света полной луны. Как сказка!

Я стоял на пригорке перед широким, ровным как стол, полем, где уже обозначился впереди, при свете полной луны, горизонт, что был ровной линией лес, непроходимый лес. Я пойду туда, пойду через поле. Я буду ловить неуловимое.

Я был все эти годы одержим каким-то демоном. Я был фанат. И это, наверное, точно определяло мою сущность. Достичь того, что маячила передо мной путеводной звездой, что манил таким магнитом, словно железную стружку.

Зачем это мне? Для чего? У каждого своё. И всё это определяет мозг. Но душа ли?

Нет дыма без огня. Всё имеет свою предысторию. Когда же это началось? Наверное, тогда, как я считаю, когда я начинал активно заниматься спортом, выступать на различных соревнованиях. Физические данные были у меня не то, что выдающимися, но вполне исправными и даже отличного уровня. Так что на меня рассчитывали. И работоспособность, такое трудолюбие на тренировках, так же было на должном уровне. Вроде бы ничто не мешало мне выступить достойно на каком-нибудь соревновании. Но вот наступал сам турнир и тут-то начиналось вот это самое: волнение, мандраж и, главное, страх. Откуда он у меня брался? Выходил на поединок, на реальный бой, на реальную схватку с противником, а у самого поджилки так и трясутся, ноги как ватные. И всё. Проигрывал, проигрывал заведомо слабому противнику, который был намного нахряпистее меня, у которого глаза так и горели огнём. Какой же шквал критики обрушивался потом на меня? «Ты проиграл, потому что струсил. Будь понаглее, будь позлее! Понимаешь!» – так и надрывался тренер, обрушивая всю ярость на меня, готовый вот-вот убить. Я лишь покорно кивал головой. «Представь, что он убил твою семью!» – яростно шептал он мне в ухо, показывая пальцем на какого-нибудь очередного соперника. И я покорно кивал головой. Старался быстро представить это в гулкой атмосфере соревнований, но тщетно. «Да как он может убить мою семью? Такой же пацан, как и я». – невольно приходили такие мысли, мигом убивая, казалось бы, мой зловещий настрой на противника. Но это оказалось лишь половиной моей беды. Не все соперники были такими уж зверями, с таким уж дьявольским настроем. И у них бывал мандраж. Но вот в таких, казалось бы, равных условиях я умудрялся, по мнению тренера, проигрывать. Другая половина беды заключалась в том, что во время поединка у меня как-то напрочь исчезали навыки, сам набор техники, да и тактики, усвоенные, казалось бы, отточённые на тренировках. Стоило задуматься.

Да, вот такая неуверенность сильно мешала прогрессу в этом деле. Но, конечно, не всё было так уж плохо. Если попадался заведомо слабый соперник, то я его расщёлкивал как скорлупку, под самый орех. И всё же в моей юной спортивной карьере возникли проблемы, весьма серьёзные проблемы, которые я никак не мог решить.

Однажды к нам приехал родственник матери. Для чего не знаю, но он заглянул ко мне в комнату, чего за ним никогда не наблюдалось. В общем-то, я мало знал его. Родственник, да родственник, по материнской линии и всего лишь. Заглянул, да заглянул. Но не только. Он стал при этом рассматривать всё подряд. Такой тщедушный, такой невзрачный. Как только таких земля носит? И было мне, с кем сравнивать. На стене у меня висели цветные иллюстрации, откуда красовались статные атлеты и мастера единоборств на вроде великих Арнольда Шварцнегера, Жана-Клода Ван Дама, Чака Норриса и, конечно же, моего кумира Брюса Ли. А он-то как раз рассматривал эти иллюстрации.

– Это помогает? – вдруг ни с того ни сего спросил он.

– Что помогает? – спросил я вместо ответа недоуменно.

– А вот всё это? – кивком указал он на иллюстрации.

– В каком смысле?

– Да хотя бы в психологическом. Они своим видом должны укреплять дух. Я так понимаю. И я думаю, что надо постоянно смотреть на них и стараться быть похожим на них.

Я лишь пожал плечами. А он продолжил дальнейший осмотр моей комнаты. Остановился на этот раз на компьютере.

– В Интернет заходишь? – продолжил он расспрос.

– Захожу.

– А что там тебя интересует?

– Многое.

– А конкретно?

– Информацию ищу для рефератов.

– А-а. Это правильно. А как у тебя с учёбой?

– За четверть две четвёрки.

– Как я полагаю, остальные пятёрки.

– Правильно полагаете.

Мне его расспросы начинали порядком наедать, и потому ответил я немного нагловато. Но он на это никакого внимания не обращал и продолжал рассматривать комнату, остановившись на этот раз на стеллаже с книгами.

– Книги читаешь?

– Читаю.

– Правильно. А то нынче всё компьютер да компьютер, кино всякое, музыка, тоже всякая. А книги – это хорошо, это правильно.

Я промолчал. Я действительно читал, и к чтению имел явное пристрастие. Но и компьютер, и кино, и музыка для меня имели тоже такое же значение. А он тем временем остановил свой любопытный взор на двухпудовке. Её подарил мне друг отца, как говорится, на будущее.

– Однако тебе это пока рановато. Вырастешь, поднимешь. – говорил он тихо-тихо.

– Конечно, подниму. – отвечал я немного с оттенком спесивости, желая как-то покончить с этими расспросами.

Он и на этот раз ничего не заметил. А меня уже начинало это раздражать: вот эти бесконечные, как мне казалось, расспросы, вот это рассматривание всего, и, главное, его такой тихий голос, больше похожий на звук маленьких живых существ. То ли дело голос моего тренера и других тренеров тоже. Он же продолжал смотреть на двухпудовку как баран на новые ворота. «Кишка тонка поднять». – подумал я с таким злорадством. И какое-то чувство, может быть не брезгливости, но пренебрежения появилось у меня к этому родственнику по материнской линии. А он продолжал оставаться на этом же месте, будто прилип и продолжал разглядывать её словно музейный экспонат. И на что сдалась ему двухпудовка?

– Как понимаю я, тебе это пока рановато поднимать… – наконец-то пришёл он к этому выводу, который и так был очевиден.

– Ничего, скоро буду поднимать… – тут же я вставил слово с некоторым оттенком превосходства.

А он продолжал разглядывать сей спортивный снаряд. «О-о, смотри, смотри. Не поднимешь, пуп надорвёшь». – по инерции продолжали свой хоровод усмешек, насмешек, такого ехидства мои мысли. Прошло некоторое время вот такого разглядывания и дальше произошло то, что заставило меня даже привскочить с места с невероятно расширенными глазами и с таким же разинутым ртом. И было отчего!

Что было это? И как оно случилось? В мгновение ока он держал на вытянутой вперёд, а не вверх, руке двухпудовку. И, главное, рука при этом не дрожала. Не дрожала! Я знал в этом толк, разбирался, понимал это. Вот это да! Я был удивлён – не то слово. Я был шокирован. Шокирован! Вот это да!

Это была неожиданность, полная неожиданность. Пренебрежение испарилось, унеслось как дым на ветру, как будто и не было никогда. Я смотрел на это неожиданное чудо безотрывно. А он продолжал вот так держать не дрожащей рукой! И всё же при таком эмоциональном состоянии удивления от внимания моего, от заострённого внимания на данный момент, не ускользнули, так ярко выдвинувшиеся, толстые, словно литые из стали, сухожилия. И теперь я примечал, знал, что под рубашкой его притаилось тренированное, очень тренированное тело. Прошло время, и он бережно поставил её, двухпудовку на палас, будто была она из редкого горного хрусталя. О, это было удивление с моей стороны!

Он подошёл к столу, где его внимание привлекла почему-то монета с достоинством в пять рублей. И этот его интерес был так же вне моего понимания. А дальше произошло то, чего, возможно слышал, но никогда не видел. Он взял монету и подбросил вверх, высоко, да так, что она завертелась, замельтешила, будто заискрилась яркими рёбрами в таком неистовом вихре, и стала падать. Но на лету ловко он поймал её пальцами. Спросят, что в этом такого? Да ничего. Так может каждый. Но вот продолжение дальнейшего действия повергло меня в настоящий шок. И было отчего!