Дальний прицел - Вернор Виндж

Вернор Виндж

Дальний прицел

Может ли война как таковая уничтожить человеческую расу или хотя бы надолго остановить наше плавное движение в направлении Сингулярности? Вряд ли. Однако Вселенная весьма сурова; мы знаем немало примеров массового вымирания видов. Если война с применением высоких технологий совпадет с глобальной природной катастрофой, мы рискуем разделить судьбу динозавров.

Но остаются некоторые виды природных катаклизмов, которые могут уничтожить не только жизнь на планете, но и саму планету. К счастью, самые страшные катастрофы — вроде взрыва сверхновых — никогда не произойдут в системах вроде Солнечной. Но как насчет таких событий, как вспышки на поверхности обычно спокойных звезд? Никто не гарантировал нам безопасность со стороны Солнца. И что мы будем делать, если в течение ближайших пятнадцать лет обнаружим, что оно намерено вступить в длительный период повышенной активности и выжечь поверхности собственных планет? Сможем ли мы, имея в запасе десять лет, создать на одной из внешних планет Солнечной системы колонию, которая сама будет поддерживать свое существование? Если нет — сможем ли найти подобные земле планеты где-нибудь еще? В настоящее время мы не в состоянии отправить даже самый маленький исследовательский зонд к ближайшим звездам. Так что спастись не удастся никому. И что бы мы ни предприняли, это будет сделано с дальним прицелом…

Они назвали ее Узе,[1] и она была, наверно, самым долгоживущим из всех земных созданий — и, возможно, последним. Мудрая черепаха может прожить триста лет, остистая сосна — шесть тысяч. Срок жизни Узе, предусмотренный ее создателями, должен был превысить сто веков. И хотя ее мозг состоял из железа и германия, легированного мышьяком, а сердце — из крошечного сгустка водородной плазмы, Узе — с самого момента своего появления — была жителем Земли. Она могла чувствовать, сомневаться, а также — это она обнаружила по прошествии множества темных столетий, предшествовавших ее концу, — забывать.

Самое раннее воспоминание Узе представляло собой отрывок продолжительностью менее пятнадцати секунд. Кто-то — возможно, по неосторожности — привел ее в сознание, когда она сидела на крышке своей ракеты-носителя S-5N. Была ночь, но время запуска неотвратимо приближалось, и ракета-носитель, белая с серебром, стояла в лучах дюжины прожекторов. Зоркий глаз Узе быстро обследовав линию горизонта — яркий свет, бьющий снизу, не мешал ей. То, что тянулось вдаль, было строем из тридцати стартовых площадок. Некоторые были оснащены собственными ракетами-носителями, но ни одна не освещалась так ярко, как та, на которой стояла Узе. В трех тысячах метров к западу сияло множество прожекторов, среди которых время от времени вспыхивали искры сварочных автоматов. На востоке о пляж острова Меррит[2] разбивались фосфоресцирующие шеренги прибоя.

На этом отрывок заканчивался: во время запуска Узе была без сознания. Но эта сцена так и осталась ее самым ярким и самым непостижимым воспоминанием.

Потом Узе проснулась. Она уже находилась на низкой околоземной орбите. Ее единственный глаз был подключен к стапятидесятисантиметровому зеркальному телескопу. Теперь она могла различать звезды, расположенные на расстоянии менее одной десятой секунды друг от друга, а взглянув вниз — пересчитать гусей, стая которых летела в двух сотнях километров.

Больше года Узе оставалась на орбите. Она не бездельничала: это время ее создатели выделили для испытаний. Крошечная пилотируемая станция двигалась по орбите следом, и с нее по радиоканалу поступал бесконечный поток инструкций и заданий.

Большинство задач касалось баллистики. Сближения по гиперболической траектории, эллипсы перехода и тому подобное. Но часто случалось так, что Узе приходилось использовать собственный телескоп и спектрометр, чтобы определить необходимые параметры. Типичное задание: определить орбиты Венеры и Меркурия; вычислить минимальное количество энергии, необходимое для того, чтобы достичь обеих планет. Или: определить орбиту Марса; произвести анализ состава его атмосферы; составить план входа в атмосферу по гиперболе, учитывая все ограничения. Во многих задачах использовались данные, для получения которых надо было вести наблюдение за Землей. Определить давление и состав атмосферы; выполнить мультиспектральный анализ растительности. Обычно на решение задачи, связанной с органическим анализом, должно было уходить не более тридцати секунд. Они напоминали игру, в которой правила менялись еще до финала. Случалось, струйные рули системы ориентации переставали подчиняться командам. Начинали отказывать органы чувств или жизненно важные участки мозга.

Одним из первых навыков, освоенным Узе, стало умение пользоваться тем, что дополняло ее личные воспоминания: программируемой памятью, «библиотекой» процедур и фактов. Как и большинство библиотек, программируемая память была не столь легкодоступна, как собственные воспоминания Узе, но информация в ней была намного более полной и точной. Можно было извлечь программу, необходимую для решения практически любой баллистической или химико-аналитической задачи, использовать ее несколько секунд или часов как неотъемлемую часть собственного сознания, а потом снова возвратить обратно в библиотеку. Вся тонкость состояла в том, чтобы выбрать нужную программу, основываясь на неполных данных, а затем изменить ее, чтобы использовать в случае неполадок в энергосистеме и отказа оборудования в различном их сочетании. Поначалу получалось плохо, но в конце концов Узе начала добиваться результатов более высоких, чем предполагали ее проектные характеристики. На этом ее обучение закончилось и в первый раз — но не в последний — Узе оказалась предоставленной самой себе.

Возможно, ей стоило задаться вопросом: какова окончательная цель всего этого? Но ей хотелось увидеть мир. Увидеть так много, как только возможно. Основную часть светового дня она занималась тем, что глядела вниз, пытаясь усмотреть хоть какую-то закономерность в беспорядочном расположении синих, зеленых и белых пятен. Она могла с легкость следовать за грузовыми ракетами, когда те взлетали с острова Меррит и Байконура и шли на сближение с ней. В самом конце больше сотни ракет плавали вокруг. По мере того как шли недели, приплюснутые белые цилиндры соединялись друг с другом, превращаясь в ажурную конструкцию.

Теперь двенадцатиметровое тело Узе затерялось в паутине цилиндров и балок, которая раскинулась на двести метров позади нее. Программируемая память сообщала, что общая масса этой конструкции составляет двадцать две тысячи пятьсот шестьдесят три тонны девятьсот один килограмм — больше, чем у большинства океанских судов, — и небольшой эксперимент со струйными рулями, управляющими ее положением в пространстве, подтвердил эту цифру.