Похищение королевского рубина - Агата Кристи

Кристи Агата

Похищение королевского рубина

— Весьма сожалею… — сказал Эркюль Пуаро. Но его прервали… Не грубо, нет, скорее почтительно, не противореча, а искусно пытаясь переубедить.

— Пожалуйста, не отказывайтесь сразу, мсье Пуаро. Это дело затрагивает серьёзные государственные интересы. Ваша помощь получит достойную оценку в высших сферах.

— Вы чрезвычайно любезны, — Пуаро сделал рукой отстраняющий жест, — но я действительно не могу принять ваше предложение. В это время года…

И снова мистер Джесмонд прервал его.

— Рождественские праздники, — сказал он убедительно. — Подумайте только. Рождество на старинный лад в английской деревне.

Эркюль Пуаро содрогнулся. Мысль об английской деревне в зимнее время нисколько его не привлекала.

— Доброе старое Рождество, — подчеркнул мистер Джесмонд.

— Но я ведь не англичанин, — заметил Пуаро. — В моей стране Рождество — это детский праздник. Мы празднуем Новый год.

— В Англии, — сообщил мистер Джесмонд, — Рождеству придаётся большое значение, в Кингс Лейси вы увидите, как его у нас празднуют. Это, знаете ли, чудесный старинный дом. Один из его флигелей был построен ещё в четырнадцатом веке.

Дрожь снова пробежала по спине Пуаро. При одной мысли об английской усадьбе четырнадцатого века ему стало не по себе. Он уже достаточно натерпелся в таких старинных загородных домах. Пуаро одобрительно обвёл глазами своё комфортабельное жилище с многочисленными радиаторами и новейшими приспособлениями, исключающими всякую возможность сквозняков.

— Зимой, — твёрдо произнёс он, — я не покидаю Лондон.

— Мне кажется, мсье Пуаро, вы недооцениваете серьёзность данного дела.

Мистер Джесмонд бросил взгляд на своего спутника, потом перевёл его на Пуаро.

Второй посетитель не произнёс ещё ничего, кроме нескольких вежливых слов при знакомстве. Это был молодой человек лет двадцати трёх, не больше. Он сидел, уныло глядя на свои хорошо начищенные ботинки. Смуглое лицо его выражало тревогу, он казался очень подавленным.

— Да нет же, — возразил Пуаро, — я прекрасно понимаю, что дело очень серьёзное и от всей души сочувствую его высочеству.

— Ситуация чрезвычайно деликатная, — добавил мистер Джесмонд.

Пуаро внимательно на него посмотрел. Если бы кто-нибудь попытался одним словом описать мистера Джесмонда, то этим словом, вероятно, была бы «сдержанность». Всё в его облике было сдержанным. Хорошо сшитый, но не броский костюм; приятный голос воспитанного человека, который редко поднимался выше монотонного журчания; светло-каштановые волосы, слегка редеющие на висках; бледное, серьёзное лицо. Пуаро подумал, что он знавал не менее десятка подобных мистеров Джесмондов и каждый из них, раньше или позже, непременно произносил эту фразу: «Ситуация чрезвычайно деликатная».

— Полиция, — сказал Пуаро, — умеет, когда это требуется, соблюдать строжайшую секретность.

Мистер Джесмонд решительно покачал головой.

— Надо обойтись без полиции, — объявил он. — Возвращение того, о чём идет речь, почти неизбежно повлечёт за собой судебное разбирательство, а нам так мало известно. Пока у нас нет ничего, кроме подозрений.

— Сочувствую от всей души, — повторил Пуаро. Если он воображал, что его сочувствие произведёт какое-то впечатление на посетителей, то он ошибался. Они нуждались не в сочувствии, а в практической помощи. Мистер Джссмонд снова заговорил о прелестях английского Рождества.

— Старое английское Рождество вырождается, знаете ли, — сказал он. — В наши дни многие проводят его в ресторанах. Где то время, когда вся семья собиралась вокруг праздничного стола, а дети вывешивали свои чулки для подарков? Где старое английское Рождество с ёлкой, индейкой и пудингом, с хлопушками и снеговиком за окном?..

Тут Пуаро прервал мистера Джесмонда, так как любил точность:

— Чтобы слепить снеговика — необходим снег, — заметил он назидательно. — А снег не выпадает по заказу, даже ради английского Рождества.

— Я только сегодня разговаривал с одним приятелем-метеорологом, — сказал мистер Джесмонд, — и он сообщил мне, что на Рождество ожидается снег.

Ему не следовало этого говорить. Ещё более сильная дрожь пробежала по телу Пуаро.

— Снег в деревне! — воскликнул он. — Что может быть ужаснее! Большой, промозглый каменный дом.

— Вот уж нет, — поправил его мистер Джесмонд. — Многое изменилось за последние десять лет. Там теперь центральное отопление.

— В Кингс Лейси центральное отопление? — спросил Пуаро. Он, казалось, в первый раз заколебался.

Мистер Джесмонд не упустил представившейся возможности.

— Именно так, — сказал он, — радиаторы в каждой спальне, в ванных комнатах горячая вода. Поверьте, дорогой мсье Пуаро, и в зимнее время Кингс Лейси на редкость комфортабельный дом. Не исключено, что вам там покажется даже слишком жарко.

— Ну, это маловероятно, — возразил Пуаро. Мистер Джесмонд умело перевёл разговор.

— Ведь вы понимаете, какая перед нами сложная дилемма? — спросил он доверительным тоном.

Эркюль Пуаро кивнул. Вопрос был, действительно, не из лёгких. Сидевший перед ним юноша, единственный сын правителя богатой восточной страны, в будущем сам должен был стать монархом. Он прибыл в Лондон несколько недель назад. В его стране в последнее время было беспокойно. Общественное мнение, лояльное по отношению к отцу, который неизменно придерживался традиционного образа жизни, относилось с некоторым недоверием к младшему поколению. Сын явно стремился копировать западные нравы, и это вызывало осуждение.

Но недавно было объявлено о его помолвке с кузиной, девушкой, принадлежащей к их роду. Образование она получила в Кембридже, но остерегалась проявлять свою приверженность к западным тенденциям в собственной стране. День свадьбы был назначен. Молодой принц совершил поездку в Англию, захватив с собою некоторые фамильные драгоценности, для которых он должен был заказать соответствующую современную оправу в фирме Картье. В числе украшений был и всемирно известный рубин.

Искусные ювелиры вынули его из громоздкого старинного ожерелья и оформили совершенно по-новому. Всё шло хорошо, но вот случилось непредвиденное. Никто не сомневался, что молодой человек, обладающий большим состоянием и склонный к весёлому времяпрепровождению, имеет право на некоторые безумства самого приятного свойства. Это не вызвало бы порицания. Юные принцы должны развлекаться — это общеизвестно. Наш принц мог спокойно отправиться со своей дамой на Бонд Стрит и подарить ей изумрудный браслет или бриллиантовую брошь в качестве награды за её благосклонность. Такой подарок нашли бы совершенно естественным и отвечающим его положению, точно так же, как те «кадиллаки», которыми его отец неизменно одаривал танцовщиц, пользующихся его расположением в данный момент.

Но принц совершил непростительную нескромность. Польщённый интересом своей приятельницы, он показал ей знаменитый рубин в новой оправе и был настолько неосторожен, что позволил ей надеть это украшение на один вечер!

Развязка была быстрой и прискорбной. Во время ужина леди удалилась на минуту, заявив, что ей необходимо напудриться. Время шло. Она не возвращалась. Выяснилось, что она покинула ресторан через запасной выход, после чего растворилась в пространстве. К несчастью, рубин в новой оправе исчез вместе с ней.

Таковы были факты. Их невозможно было опубликовать, не вызвав в высшей степени неприятных последствий. Пропавший рубин не был обычным драгоценным камнем. Он наследственная собственность королевской семьи; ему придаётся величайшее значение. К тому же обстоятельства его исчезновения были таковы, что огласка могла вызвать серьёзные политические осложнения.

Мистер Джесмонд был не из тех, кто способен изложить факты простым языком. Напротив, он облёк их в сложную, многословную форму. Эркюль Пуаро не знал точно, кто такой мистер Джесмонд. Ему уже приходилось встречаться с подобными людьми. Этот джентльмен не уточнил, связан ли он с министерством внутренних дел, иностранных дел или с одним из более скромных учреждений. Он действовал в интересах Британского Содружества — вот и всё. Рубин должен быть возвращён.

И только Эркюль Пуаро, деликатно настаивал мистер Джесмонд, был способен это сделать.

— Может быть, может быть, — допустил Пуаро, — но вы так мало мне сообщили. Предположения, подозрения — этого недостаточно, чтобы начать действовать.

— Ну что вы, мсье Пуаро, я убеждён, что это не превышает ваших возможностей.

— Мне не всегда сопутствовала удача.

Но скромность Эркюля Пуаро была напускной. Его тон ясно свидетельствовал о том, что «взяться» за какое-нибудь дело и «добиться успеха» были почти синонимами в его словаре.