Иностранные корреспонденты в Москве - Андрей Амальрик

Амальрик Андрей Алексеевич

Иностранные корреспонденты в Москве

Андрей Амальрик

ИНОСТРАННЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ В МОСКВЕ

Жена одного американского корреспондента в Москве пригласила в гости молодого русского друга. В воротах дома их остановил милиционер.

- Вы - проходите! - сказал он, обращаясь к американке. - А вы, - он дернул за руку русского, - поворачивайте назад!

Американка пыталась протестовать, но молодой человек сразу же с испуганным лицом зашагал прочь.

- Почему же вы не пожаловались на этого милиционера? - спросил я жену корреспондента, когда она рассказала мне эту историю.

- Кому же жаловаться?! - ответила она. Отдел печати МИД и так постоянно предупреждает нас, чтобы мы не общались ни с кем из русских, кроме официальных лиц.

Этот маленький эпизод, пожалуй, очень характерен для положения иностранных корреспондентов в Москве и для того, как они сами к нему относятся. Хотя понятие "железный занавес" и выглядит сейчас устаревшим, власти все же пытаются полностью изолировать иностранных корреспондентов в Москве от советских граждан. Такое положение существовало и раньше, но особенно решительно стали добиваться изоляции с тех пор, как в стране началось независимое общественное движение. Ясно, что весь мир, - а вслед за ним и СССР из западных радиопередач - мог узнать об этом движении только из сообщений западных корреспондентов в Москве, поскольку ни ТАСС, ни другие советские органы этого делать бы не стали; Но, конечно, дело не только в общественном движении: вообще человек, изолированный от местного населения, меньше понимает, что происходит в стране. Изоляция достигается прежде всего поселением корреспондентов в специальных домах для (иностранцев, куда затруднен доступ советским гражданам, созданием специальных учреждений по обслуживанию иностранцев, установлением микрофонов в квартирах корреспондентов, слежкой за ними, которая очень беспокоит не привыкших к этому людей, системой официальных и неофициальных предупреждений, высылкой из страны, а также общей атмосферой страха и неопределенности, которую особенно болезненно воспринимают люди, прибывшие из демократических стран. В частности, многие из тех, кто пускается в преувеличенные рассуждения о "либерализации и демократизаций" советского общества, склонны также преувеличивать угрозу для себя лично. О своем положении в Москве, по-видимому, писали сами иностранные корреспонденты, но, быть может, представляет интерес и оценка стороннего наблюдателя, прежде всего оценка, как ведут себя корреспонденты в подобной ситуации. Очевидно, есть два пути: или все же искать какие-то контакты с русскими, искать какую-то информацию, кроме официальной или же полностью принять статус, который то твердой, то мягкой рукой навязывают корреспондентам московские власти. За семь лет постоянного общения с иностранными корреспондентами у меня сложилось впечатление, что большинство из них проявляет готовность подчиниться навязанным им условиям.

Что Делают

Поскольку подчинившийся корреспондент не занят никакой репортерской работой по сбору фактов, не чувствует и не понимает общую атмосферу, вращаясь только в узком мирке себе подобных, не знает русской истории и обычаев, а большей частью и русского языка, то его работа сводится к следующему:

советский переводчик, которого он сам считает агентом КГБ, переводит или пересказывает ему содержание "Правды" или "Красной звезды" - это "официальная точка зрения" на какое-либо событие;

затем он беседует со своим соседом по этажу, таким же, как он сам, - это мнение "обозревателей";

в некоторых особо важных случаях спрашивает своего шофера или домработницу - это мнение "человека с улицы".

Остается только перетолковать содержание заметки в "Правде" в терминах западной журналистики и в духе общих мест о "либерализации" или, наоборот, о "возрождении сталинизма". Так появляются бессодержательные, но полные мнимой многозначительности статьи об "экономических реформах" или о "ястребах и голубях в Кремле", которые с таким же успехом могли быть написаны в Лондоне или Нью-Йорке, как и в Москве. Но, быть может, этикетка "от московского корреспондента" придает им очарование известия с места события и поднимает престиж газеты. В дальнейшем такой корреспондент, за три или четыре года пребывания в России не выучивший ни одного русского слова и не поговоривший ни с одним русским, возвращается в свою страну и котируется там уже как "знаток России". Он может писать очень враждебные или очень благожелательные советскому режиму статьи, но во всех случаях они способны только дезориентировать читателя, потому что их автор мало что знает и еще меньше понимает.

Риск

Сейчас все больше советских граждан тяготится своей изоляцией от остального мира и сами ищут каких-то контактов с иностранцами, в том числе и с иностранными корреспондентами. Но эти попытки "прорвать блокаду" натыкаются не только на противодействие КГБ, но и на предубеждение самих корреспондентов, что каждый русский, кто хочет общаться с ними, - явный или тайный агент КГБ. Эта "шпиономания" имеет, может быть, три причины: во-первых, корреспондентам могут действительно подсылать агентов; во-вторых, им может казаться странным, как это какие-то русские не побоятся встретиться с ними, когда они сами при гораздо меньшей степени личного риска боятся этого; и, наконец, она может служить хорошим оправданием собственного положения, когда корреспондент, не снимая домашних туфель, переходит из своей квартиры на втором этаже в контору на третьем посмотреть на надежные телетайпы ТАСС, вместо того, чтобы ехать куда-то к сомнительным русским друзьям.

Однако, ведя этот идиллический образ жизни, такой корреспондент почему-то считает себя чуть ли не Джеймсом Бондом, ежеминутно подвергающимся страшному риску. Этот "риск" по большей части воображаемый. Нет никакого закона, который запрещал бы общение советских граждан с иностранцами, и как бы косо власть ни смотрела на это, она вынуждена мириться с такими случаями, когда они происходят. По существу, единственный путь препятствовать этому - это шантаж, но подчиняться шантажу дело уже добровольное, а не обязательное.

Некорректность

Иногда такие корреспонденты все же вступают в контакт с советскими гражданами и даже ищут контакты с ними. К сожалению, при этом они не всегда проявляют достаточную корректность.

После суда над Гинзбургом и Галансковым мать Гинзбурга и жена Галанскова договорились с несколькими иностранными корреспондентами о встрече у Л. И. Гинзбург с тем, чтобы рассказать о ходе процесса. Однако в назначенное время никто не пришел, вместо этого дом Л. И. Гинзбург, был окружен агентами КГБ, и две женщины оказались как бы в осаде.

Как выяснилось позднее, Отдел печати МИД, узнав от корреспондентов о встрече, категорически запретил кому-либо из них ехать к Л. И. Гинзбург. Отдел печати МИД сослался при этом не на какой-нибудь закон или инструкцию, а просто на то, что тот, кто поедет, "будет иметь крупные неприятности". Этого оказалось достаточно не только для того, чтобы корреспонденты не приехали, но и для того, чтобы никто из обещавших приехать но предупредил Гинзбург и Галанскову.

Между тем двум женщинам, которые ничего этого не знали, КГБ устроил провокацию: сначала их пытались выманить из дома якобы для встречи с корреспондентами на улице, чтобы обвинить потом их в устройстве незаконного уличного сборища: когда же это не удалось, к ним явился под видом иностранного корреспондента агент КГБ Василий Грицан. Если бы кто-то из иностранных корреспондентов из соображений элементарной порядочности предупредил их по телефону, что никто не придет, это избавило бы обеих женщин от действительной, а не мнимой опасности. Несколько корреспондентов, которых Отдел печати МИД не успел оповестить о запрете, все же приехали к дому Гинзбург. Их не подпустили близко агенты КГБ, сказав, чтобы они возвращались в свои конторы и поискали в почтовых ящиках запоздавшее запрещение. Среди них было трое шведских корреспондентов, которых агент сурово спросил: уж не на пресс-конференцию ли Гинзбург они приехали? На что испуганные шведы ответили: "Нет, нет, мы здесь просто гуляем". Возможно, им самим этот ответ показался необычайно ловким. Но мне он кажется более подходящим для напроказившего школьника, которого спрашивает учитель, чем для взрослого человека, чье право и чей долг как журналиста быть на той пресс-конференции, которая представляет интерес для его читателей.

Кто Дирижирует

Накануне последних выборов в Моссовет, гуляя по Арбату, я мог видеть на стенах многих домов портрет малоинтеллигентного человека с грубым и свирепым выражением лица - это был Леонид Замятин, официальный и единственный кандидат от нашего района.

Так я узнал, как, по крайней мере, выглядит, тот, чьё имя всегда произносится корреспондентами со страхом и благоговением, как евреями имя Божие.