Острая стратегическая недостаточность. Страна на переПутье - Нурали Латыпов

Нурали Нурисламович Латыпов, Анатолий Александрович Вассерман

Острая стратегическая недостаточность. Страна на переПутье

Лучше маленькая стратегия, чем большая тактика

Авторы глубоко признательны: писателю Дмитрию Гаврилову – за помощь в разработке ряда культурологических проблем; Резеде и Тимуру Латыповым, а также Григорию Бреусу – чья самоотверженная поддержка позволила закончить книгу в обозримый срок.

Наша благодарность доктору технических наук Николаю Денисовичу Цхадая и доктору технических наук Николаю Николаевичу Карнаухову, чьи полезные советы и замечания помогли нам разработать темы деиндустриализации и углеводородной стратегии.

Неоценимую помощь в работе над книгой оказали нам Андрей Викторович и Алексей Андреевич Крапивины, за что мы им очень признательны.

Предисловие

23-го февраля 2012-го кандидат в президенты (ныне уже избранный президент) Владимир Владимирович Путин выступил на митинге своих сторонников на стадионе «Лужники».

«В этом году мы будем отмечать 200-летие со дня Бородинской битвы – сказал оратор, – и как не вспомнить Лермонтова…

«Умрёмте ж под Москвой,Как наши братья умирали!»И умереть мы обещали,И клятву верности сдержалиМы в Бородинский бой.»

Битва за Россию продолжается».

Действительно, битва за страну продолжается. И линия фронта проходит не только между либералами и государственниками, не только между честными и коррупционерами, не только между богатыми и бедными, но – самое главное, с нашей точки зрения – между стратегами и тактиками.

Стратегам во все времена, во всех странах всегда приходилось тяжело, поскольку стратегический замысел трудно понять даже хорошим тактикам – не говоря уже про широкие, мало просвещённые слои населения, из коих так легко лепится так называемое «общественное мнение». России же XXI века вообще можно поставить диагноз: острая стратегическая недостаточность.

Новый президент страны напомнил про двухсотлетие Бородинской битвы. Но именно этой битвы так старательно избегал один из величайших стратегов в истории России – Михаил Илларионович Кутузов. Кутузов очень тяжело переживал большой стратегический просчёт императора Александра I, заключившего союз с Британией против Франции.

От этого союза Россия ничего не выигрывала, а только теряла – как в настоящем, так и в будущем. Союз с тогдашней Францией принёс бы ей не только политические, но и экономические дивиденды, и укрепил бы её безопасность на долгую перспективу. Кутузову пришлось применить и высокое дипломатическое искусство, и низменную хитрость, чтобы придать действиям Российской власти максимум стратегичности. У Кутузова был колоссальный кредит доверия во всех слоях Российского общества – но даже этого кредита не хватило, чтобы избежать масштабного прямого столкновения с Наполеоном. В итоге, как писал тот же Михаил Юрьевич Лермонтов:

Плохая им досталась доля:не многие вернулись с поля.

А ведь сохранение – как армии, так и мирного населения – ставил во главу угла Кутузов. «Скифская стратегия» русской армии удалась благодаря сложению двух кредитов доверия – сначала царя к Барклаю де Толли, а затем всего общества к Кутузову.

Избежать Бородинского сражения у фельдмаршала не получилось. Его замысел не понял бы ни народ, ни генерал, ни царь. Между тем Кутузов смог бы добиться той же победы над Наполеоном без бородинских жертв.

Ещё один стратегический замысел Кутузов не смог провести в жизнь. Перемирие, начатое было им с французами, оказалось сорвано под давлением британских интриганов и лазутчиков. А ведь реализуй Кутузов свой замысел, сохранилась бы большая сила российской армии и взаимно загасились бы силы армии Британии и Франции. Именно эти армии через пару – тройку десятилетий объединятся и будут громить Россию в Крымской войне. Именно этого – доминирования будущей Британии в Европе за счёт русской крови – хотел избежать старый фельдмаршал.

Не смог он и остановить выход Российской армии за пределы рубежей страны. Россия освобождала Европу, ничего не получив взамен – ни морально, ни материально. Тем не менее Кутузову хватило изворотливости сначала не допустить покушения на жизнь Наполеона (его намеревался провести диверсант Фигнер), а затем живым выпустить его из России.

Череда стратегических просчётов разных правителей разных эпох привела к тому, что – казалось бы неисчерпаемые – людские ресурсы России к XXI веку оказались катастрофически подорваны. Путин говорил на том же митинге: «Нас больше, чем 140 миллионов человек! Но мы хотим, чтобы нас было больше».

Он же говорил когда-то о крушении Союза как о величайшей геополитической катастрофе. И мы с ним в этом полностью солидарны. В этой книге подробно исследуются как все аспекты случившейся катастрофы, так и возможности избежать дальнейших потерь территории и населения России. Колоссальные территориальные потери, случившиеся в конце XX века, при всей их трагичности несоизмеримы с потерями человеческими. 140 миллионов даже абсолютно полноценных членов общества не удержат нынешнюю территорию в сложившейся геополитической ситуации. А если учесть больных, пьющих, наркоманов, становится совсем тревожно.

Вот почему мы уверены: Путин-тактик должен вырасти в Путина-стратега. Эта книга – своеобразное развёрнутое письмо на эту тему новому президенту и думающей части его команды.

Юбилейные уроки

О вождь несчастливый!… Суров был жребий твой:Всё в жертву ты принёс земле тебе чужой.Непроницаемый для взгляда черни дикой,В молчаньи шёл один ты с мыслию великой,И в имени твоём звук чуждый не взлюбя,Своими криками преследуя тебя,Народ, таинственно спасаемый тобою,Ругался над твоей священной сединою.И тот, чей острый ум тебя и постигал,В угоду им тебя лукаво порицал…И долго, укреплён могущим убежденьем,Ты был неколебим пред общим заблужденьем;И на полу-пути был должен наконецБезмолвно уступить и лавровый венец,И власть, и замысел, обдуманный глубоко, —И в полковых рядах сокрыться одиноко.

Публицисты и историки XIX века говорят о троих российских стратегах, проявивших себя в войне с Наполеоном. Современные работы предпочитают выделять двоих. Но один из них и доселе оценён далеко не в полной мере. Хотя именно Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли посвящено стихотворение Пушкина «Полководец», откуда взяты строки эпиграфа.

Несомненно лучшим тактиком той эпохи был Наполеон Карлович[1] Бонапарт[2]. Разве что Александр Васильевич Суворов мог надеяться разбить его в полевом сражении[3]. Лучший же ученик Суворова Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов на вопрос одного из младших своих домочадцев «Неужели надеетесь разбить Наполеона?» ответил обдуманно: «Разбить не надеюсь, но обхитрить – думаю, что смогу». По части ведения отдельного сражения Наполеону не было равных. Кутузов мог надеяться разве что выстоять под его ударами.

Вдобавок французские войска были лучше русских по боевому опыту: с 1792-го страна воевала со всей Европой. И в этих сражениях отработала множество новых тактических приёмов, высокоэффективных, как любая военная новинка (так, построение глубокой колонной вместо ровной стрелковой цепи упростило маневрирование на пересечённой местности, хотя и повысило уязвимость войск для артиллерийского огня – но тогда никто лучше самих французов не умел массировать этот огонь). Да и снабжались французы лучше. Император искоренил армейских казнокрадов самыми свирепыми способами – включая смертную казнь не на новомодной гильотине и даже не положенным военнослужащему расстрелом, а через повешение. Российское же казнокрадство процветало ещё тогда без всяких препятствий. В результате, например, в одном из походов солдаты под командованием Леонтия Леонтьевича Бенигсена питались в основном сырой мёрзлой картошкой.

Вдобавок незадолго до вторжения Наполеона в русской армии разгорелся очередной раунд традиционных интриг. Причём ключевую роль в них играл сам император Александр I Павлович Романов. Он оказался на троне в результате убийства заговорщиками его отца Павла I Петровича и, понятно, не желал, чтобы и на него нашёлся заговор. Поэтому старательно организовывал грызню между своими приближёнными. В частности, давал им пересекающиеся полномочия: система сдержек и противовесов придумана за многие века до Бориса Николаевича Ельцина.

Кстати, судьба императора Павла заслуживает отдельного рассмотрения здесь хотя бы потому, что изрядно повлияла на все последующие взаимоотношения России с Францией. Ведь сам Павел дважды, говоря современным языком, поменял политическую ориентацию (в смысле отношения к Франции).