ОН и ОНА - Дмитрий Моисеев

Дмитрий Моисеев

ОН и ОНА

Той, которую любил,

той, которую люблю,

посвящается…

Начало конца: ОН

…ОНА ушла навсегда…

Спешно и буднично, без театрального скандала или обывательского хамства. ОНА просто собрала чемоданы и упорхнула в пыльном направлении неизвестности.

От НЕЕ осталось мало, сущие объедки, да и малость эта уже принялась таять, плавиться в клокочущем горле равнодушного времени, словно льдинка в гриппозной ладони или пластмассовый герой-солдатик на багряном полотне раскаленной конфорки. Лишь бирюзово-жасминный аромат духов «Mияко» да нервный росчерк карандашной записки: «ВСЕ КОНЧЕНО!!!» до сих пор пульсировали, подтверждали реальность ЕЕ недавнего присутствия в ЕГО никчемной жизни…

Сгорбленный и поникший ОН стоял посреди комнаты и курил, пытаясь осмыслить случившееся. Бело-красная майка с неровно обрезанными рукавами и прожженные во многих местах темно-фиолетовые шорты придавали мужчине черты бичеватости. Внешность дополняли небритость, криво отросшие ногти на крупных, костистых руках и грязно-угольные волосы, в которых белели хлопья перхоти.

По дому плавали мелодии Эннио Морриконе. Сигаретный дым следовал за творениями классика, ловя ритмы и невысказанные слова. Пепел падал на взлохмаченный ковер, присыпал горькой серостью коду трагедии любви.

Мужчина ничего не замечал. Двойственные чувства оккупировали похмельный разум, переполненный детскими комплексами и амбициозным бредом взрослого слабака.

Расставание произошло настолько же внезапно, насколько и ожидаемо. Долгое время брели ОНИ к разрыву, не решаясь сделать заключительный шаг. Но вот произошло: ноги пришли в движение, и инициатором ходьбы оказалась ОНА. Этот факт застал ЕГО врасплох, неподготовленного ни к оперативным розыскам пропавшей, ни к затяжным словесным баталиям объяснений, извинений и уговоров.

Впрочем, образовавшееся положение вещей мужчину не задевало. В сущности ОН совсем не переживал, размазанный по состоянию полубуддистского, полуулыбчивого спокойствия. Мрачное пьянство четырех последних дней поддержало дрогнувший дух. Обмануло, в очередной раз подменив реализм осознания грубостью алкогольной иллюзии.

– Я брошен, брошен, брошен! – тем не менее повторял ОН и глубоко затягивался через обсосанный фильтр. Фраза скрипела, пережевывалась, пропадала… Снова, снова и снова…

ОН остался один, чего не случалось уже много лет. Подобное обстоятельство подразумевало действие, и мужчина, согласуясь с консервативным принципом «Проверенное – лучшее!», колеса решил не изобретать. ОН остановился на опробованной во всех направлениях тактике философствующего безделья. То бишь пил еще больше водки, закусывая лимонами, острым сыром и подсохшей колбасой. К ритуалу брошенности прилагались пельмени, но ОН категорически отказался кухарить. Вместо поварства наш герой удвоил и без того избыточную дозу никотина, отчего язык покрылся горькой корочкой шафранного цвета. Для развлечения ОН слушал печальную музыку, думал о счастливом прошлом и неистово страдал. Мужчина неоднократно прибегал к идиотическим методам решения проблем, но лишь в исключительных случаях обращал внимание на проявленную глупость. ОН был тщеславным и самовлюбленным малым. Конченым умником.

За окнами шевелилось потное тело городского лета. Крашенная ртуть термометра рвалась к вершине стеклянной тюрьмы, достигая на солнечной стороне сорокаградусного рубежа. Горожане побогаче благословляли кондиционеры и славили дувчики-вентиляторы. Менее обеспеченные довольствовались скудными подачками природы.

Распахнутые рты окон и квадраты форточек превратились в ловушки для ветра. Они напоминали о тоннелях в иные измерения, приманивали сквозняки, воров-домушников и цивилизованных птиц, не менее людей ошалевших от жары и частой автомобильной отрыжки.

Именно птица – шустрокрылый хулиган-воробей потревожил покой черноволосого «философа», который к этому времени перешел в стадию размышлений с табличкой «опьянение существенное»…

Воробьем двигали крайние обстоятельства. В ходе операции по разграблению одной богатой помойки пернатой братии достался крупный куш – полторы буханки белого, совсем еще свежего хлеба с поджаристой корочкой, обсыпанной наивкуснейшими кунжутными семечками. От такой добычи у любого поедет «чердачина», и наш крылатый герой исключением не оказался. Алчность возобладала над здравым смыслом, и воробей (в то самое время, как пятеро его «подельников» рвали на части полную булку) подцепил оставшуюся половинку и помчался прочь, рассчитывая на крепость мускулатуры и тренированное сердчишко. Ограбленная шайка среагировала мгновенно. Птицы огласили окрестности громкими криками и бросились в погоню.

Вскорости летун пожалел об эмоциональном поступке. Белая полбуханка оказалась тяжела, как первородный грех из религии двуногих. Возмущенные подельнички заприметили усталость воришки и поднажали, чирикая грязные ругательства и обещая ввергнуть подлеца в полный цикл ужасов расплаты. В том, как неумолимо сокращалось расстояние, просматривалось скуластое лицо справедливого возмездия.

Воробью сделалось страшно, и он едва не врезался в горбатую спину фонарного столба. В последний момент воришка извернулся и пронесся мимо. Побег продолжался.

Похищенная половинка была давным-давно выпущена из клюва, но преследователи не поддались на очевидную уловку. Окрыленные близостью негодяя, они целеустремленно летели за сладостью кровавой сатисфакции.

И вот, когда мщение казалось неизбежным, крылатый жадина собрал последние силы, закрыл глаза и юркнул в первый из открытых провалов, не побоявшись очутиться в гостях у двуногих повелителей мира…

Ошалевший от страха и спринтерских скоростей воробей ураганом ворвался в квартиру. Инерция едва не опрокинула пернатого мошенника, и он, натужно вытягивая крылья и тормозя крошечной грудкой, совершил три полных круга.

Круги под номерами четыре и пять птица выполняла уже с наслаждением, кайфуя от гневного гомона недовольных преследователей. Пятерка подельников побоялась проникнуть во внутренности человеческого жилища, покружила около окна и с гиканьем умчалась прочь, на поиски новой добычи и приключений.

В свете возникших обстоятельств брошенные полбулки с кунжутной корочкой стало даже немного жаль. Воробей чирикнул комбинацию крепких матюков. Эйфория спасения подходила к концу, и он вновь почувствовал страх. Перекочевав поближе к форточке, воришка уселся на пластиковую перекладину, готовый при малейшей опасности рвануть навстречу свободе.

Однако опасности не предвиделось. В помещении витали странные запахи, звучала музыка, а за столом, подперев подбородок широченной ладонью сидел одинокий человек:

Мужчина. Еще юный, но уже порядком поживший. Высокий, но худой, гибкий, но сутулый. Черноволосый и сероглазый, с горбатым носом и длинными пальцами, из которых четыре были давным-давно поломаны, а два — нещадно изрезаны. ОН – взрослый человек, образованный и не глупый, что оказался малодушен и слаб. Что до сих пор не определился с целями на жизнь и жизненными приоритетами, касалось это карьеры, семейных отношений или занимаемого положения на GPRS-навигаторе Бога. ОН — человек-никто – НЕМО, мнящий себя персоной исключительной и чрезвычайно интересной. ОН — человек простой до безобразия и более никому не нужный. В том числе – себе самому…