Вся правда о небожителях - Лариса Соболева

Лариса Соболева

Вся правда о небожителях

1

Мила, мила… но не более. На школьницу смахивает, хотя школьницы сейчас… хм! Черные глазки она округлила, брови удивленно приподняла:

– Вам кого?

– Вас, – расплылась Камилла в белозубой улыбке, как на плакате, рекламирующем зубную пасту. – Вы же Алисия Рогозина?

Та кивнула, притом была удивлена вдвое, потому что белокурую незнакомку с волосами до лопаток, высокую, эффектную, по современным меркам просто супер, видела впервые. Естественно, Алисию заинтриговало, кто она и зачем пришла, откуда знает ее? Ведь нечто лукавое, таинственное и в то же время решительное лилось из расширенных глаз незнакомки, разжигая любопытство, наверное, поэтому Алисия доверчиво раскрыла пошире дверь и немного отступила, приглашая блондинку в квартиру.

Камилла вошла, тщательно вытерла туфли о коврик, кинула оценивающий взгляд на потолок прихожей, стены, мебель, будто собралась купить квартиру вместе с начинкой и выискивала недостатки, чтобы сбросить цену, и сказала:

– На улице сухо, можно не буду снимать туфли? Я ненадолго.

Алисия не успела ответить ни да, ни нет, а гостья прошла в первую комнату, там осмотрелась, странно выразив то ли восхищение, то ли осуждение:

– Вот это наворовал твой муж!

У хозяйки только рот открылся, но не все способны сразу поставить на место беспардонных людей, а что касается Алисии, так она вообще не умела разговаривать с хамами и не нашла ничего лучше, как предложить после шоковой паузы:

– С-садитесь… – А гостья до приглашения плюхнулась в кресло, закинула ногу на ногу, руки положила на подлокотники и продолжала осматривать достопримечательности квартиры. – Может, чаю? Или… – предложила Алисия.

– Нет-нет, не хочу, – отказалась Камилла, следом с наглым задором сказала: – Да ты сядь, чего стоишь?

Хозяйка явно чувствовала себя не в своей тарелке в отличие от гостьи; она присела на край дивана, точь-в-точь как провинциальная барышня из семейства потомственных интеллигентов. С полминуты Камилла бесцеремонно разглядывала ее, наклоняя голову то влево, то вправо, в общем, тоже оценивала, как лошадь на аукционе. Довольно скоро она пришла к выводу, что этой бледной скромности крупно повезло, тем временем Алисия смущенно поинтересовалась:

– Простите, как вас зовут?

Про себя гостья отметила деликатность хозяйки, другая на ее месте незамедлительно выставила б нахалку вон, но Камилла людей различает с первого взгляда, нюхом чует, будто собака-ищейка, соответственно возникшему представлению избирает манеру поведения. Да вот незадача – внезапно ее прихватила нерешительность, именно прихватила, так как это состояние длилось недолго. И все почему? Перед ней, в сущности, стояло тощенькое дитя, Алисия вся такая узенькая, как велосипед, вся такая чистенькая и невинная (это замужняя женщина-то), да ей при всем желании не дашь тридцати трех лет! Сидит, спинку выпрямила, загнутыми ресницами без туши хлоп-хлоп, даже не подозревает, какую бомбу приготовила Камилла.

– Меня зовут Елена, – наконец изрекла на протяжном, сочувственном вздохе гостья. – Тебе твой муж не говорил, чтоб не пускала незнакомых людей в квартиру?

Кто ее стукнул по голове, чего вздумалось нравоучения читать? Неужели эхо педагогического института аукнулось? Пока Камилла задавала себе вопросы, на которые сама не смогла бы ответить, Алисия спокойно, без страха, а ведь должна была бы после слов гостьи затрепетать, заподозрив злой умысел, сказала:

– Я поняла, что вы меня знаете, хотя не помню вас. Если вы намекаете, что мне следует бояться, то бойтесь сами, вас из-под земли достанут, если…

– У меня нет намерения причинять тебе вред, – прыснула Камилла, давая понять Алисии, что она глупый маленький мышонок. – Физический вред. Я человек жутко мирный.

– Нельзя ли ясней? Зачем вы пришли?

А Алисия не по-детски строга, при всем при том Камилла не заметила даже мизерного намека на раздражение, напротив, хозяйка квартиры излучала дружелюбие. И навскидку не глупа, в ней угадывался стержень достоинства, которое – удивительное дело – низводило Камиллу до ничтожества, а эту поганку возвышало до высоконравственного эталона. Нет, правда, Камилла чувствовала себя рядом с ней маленько недоразвитой – вот анекдот! Ну что ж, сейчас выяснится, кто есть кто. Камилла подалась к хозяйке, переплела пальцы рук, говорят, это замок, не позволяющий чужой энергии проникнуть в твое энергетическое поле и навредить здоровью. Настала пора кинуть бомбу.

– Я сплю с твоим мужем. Уже год как сплю.

Девочка Алисия перестала моргать, но и только-то! Она прекрасно владела собой, что не входило в планы Камиллы, эдак и с мужем будет деликатничать, но… Может, Алисия не совсем поняла, что значит «сплю»? Вдруг в этой семье отношения платонические, ведь сейчас шизанутых полным-полно. Пожалуйста, вот ей разъяснение:

– То есть он изменяет тебе со мной. Регулярно. – Кажется, опять не дошло! – То есть мы любовники.

Что после откровенного признания происходит с нормальными людьми? Их начинает трясти, ибо стабильная жизнь рушится в одночасье, оскорбление бьет по нервам, внезапный удар не контролируется, обиду невозможно скрыть – каждая же моль думает, что она тропическая бабочка. Но эта серость держалась с достоинством леди Ди, как будто не о ее муже шла речь.

– А что вы от меня хотите? – спросила моль.

Камилла была поражена, однако взяла пример с Алисии и в духе светской беседы (без нажима, без ультиматума) разъяснила:

– Непонятно? Паша… э… Павел никак не решится объявить тебе, что хочет развестись, жалеет тебя. Кстати, вот тебе доказательства нашей… э… интимной близости. У него есть некоторые отметины на теле, тебе хорошо известные. Например, красноватое пятно под мышкой, а возле пупка три светлых с неровными краями пятна, будто кожу в этих местах выбелили. На колене послеоперационный шрам, мениск вырезали. Любовник он потрясающий, ну, ты знаешь… умеет довести до оргазма, от меня он без ума… Ну, посмотри на себя и на него, вы же разные, я подхожу ему больше. Он меня любит… страстно любит. В общем, прояви инициативу. Зачем заставлять человека мучиться с тобой?

– Действительно, – пролепетала Алисия, опустив глаза. – Хорошо, я проявлю инициативу. Это все?

– Все, – развела руками Камилла, но данный жест в ее исполнении выражал сомнение, как будто она чего-то не договорила, не вдолбила этому чуду из чудес. Чудо вскинуло на нее глаза, которые выгоняли ее без слов. – Ах да, мне пора.

Алисия проводила ее к выходу, но Камиллу не устраивало спокойствие жены любовника, ну, не появилось гарантии скандала, и, будучи уже за порогом, она развернулась, вытянув руку:

– Вот кольцо, мне его Паша подарил как будущей жене. Узнаешь вкус своего мужа?..

– Узнаю, – перебила Алисия, даже не взглянув на кольцо, ей не терпелось захлопнуть за гостьей дверь, та предоставила такую возможность, направившись к лифту.

Нажав на кнопку, Камилла во время спуска вниз облокотилась спиной о стену, запрокинув голову, она чувствовала себя обессиленной, такого с ней еще не бывало. Наверное, стареет, так ведь тридцать четыре… Эта цифра повергла ее в ужас. Камилла достала пудреницу, но в лифте было темновато, здесь глупо ждать достоверности. Выйдя из подъезда, она приостановилась, разглядывая себя в зеркале, спустя пару секунд у нее отлегло от сердца: ни одной морщинки, кожа идеальна, красота не померкла, до старения далеко.

Но комфортно почувствовала она себя только в машине, где была защищена дорогим железом, хотя на нее никто не нападал, само собой, и бояться ей некого. В салоне, стащив с головы парик, Камилла расслабилась, устроившись полулежа, бросила молодому самцу за рулем:

– Поехали.

– Ну, как прошло признание?

– Эта моль энергетический вампир, высосала из меня все соки. Поехали, у меня еще одна встреча сегодня, потом расскажу.

– Па, есть что-нибудь вкусненькое?

София, переступая порог, выскользнула из плаща и прямиком побежала на кухню. Усмехнувшись, Арсений Александрович захлопнул входную дверь, повесил на вешалку плащ, небрежно брошенный дочерью на стул, и последовал за ней – бедная голодная девочка изучала холодильник. А ведь и правда, смотрится она в короткой юбке и обтягивающей водолазке, да с волосами до талии студенткой второго курса, но никак не замужней тридцатитрехлетней женщиной. Но когда София появляется на экране в форме, чтоб рассказать о преступлениях в городе (она работает в пресс-службе УВД), волосы укладывает в строгую прическу, челку зачесывает набок, ее кукольное личико становится не по-детски ответственным.

– Ух ты, помидоры… – София достала трехлитровую банку с солеными томатами, поставила на стол, схватила ложку.

– Руки мыть! – прикрикнул отец.

Дочь убежала в ванную, вскоре прибежала назад, к этому времени Арсений Александрович, поставив сковороду на плиту, кидал туда куски курицы из кастрюли. София же, стоя, принялась поедать помидоры, ну, а отец, догадываясь, что она опять скоро унесется, не поговорив с ним, вздохнул: