Шершавые вирши - Борис Новосадов

Шершавые вирши

Слог сонетный расканоним,Развульгарим, рассвятим,Иней слов раскипитим,Сладкость рифмы разлимоним!..

«Дикое диво я ждал с опозданием…»

Дикое диво я ждал с опозданием.В храме резвился, посвистывал храп.Время неверным, знать, стать христианами,С градом событий ребятам играть.

Ватой скрываю веснушки, не мушками.Текст моих маний туманнее Темз.Мнимые минусы мучат уснувшееТемпом разверстки разорванных тем.

Яды приятные в склянках у ЯнкеляРабски прельстили всесильным: all right!Честные черти загнали архангеловВ радостью душною дышащий рай.

1931 Tartu

СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ

Б. В. Правдину

Заложен слоем детской злобы,Слугою брошен в ров на слом,Разинув рот, разбитый глобусСвистит неистовый псалом.

Лениво скинутая нищимВ осколков пеструю страну,Болонка блошек тщетно ищет,Лукаво лая на луну.

Зацеловав лазурь СицилийСтрастнее суеты сует,Зеленой плесени бациллыВнезапно узрят резкий свет.

1931 Pärnu

«Страшно в центре грешной страны…»

Страшно в центре грешной страныСо страусами стройными встретиться;Страсти стараются запортретитьсяВ трелях расстроенной струны.

Болезненному сердцу не по нутруБалетно танцующий скелетик;Выскулить игрушечный пистолетикЛестно малолетнему Петру.

Властно скажет чижу аминьНесносная снасть птицелова —Сладко бросить неловкое словоХворостом в слабеющий камин

1931 Tartu

ЛЮБОВЬ

В пустынных просторах Средней АзииБродил двугорбый верблюдИ печалился в нечаянном экстазе,Что некому сказать: люблю!

Просадив последнюю сестерциюНа смазку непристойного божка,Про алчность волчьего сердцаЗавыл голодный шакал.

Орел задыхался от восторга,Лобзая ускользающую синь.Даже ящеру стало дорогоЗреть улыбку при слове: merci.

1931 Tartu

«Наши мысли летят в переулки тайн…»

Наши мысли летят в переулки тайн,Души покамест не застужены,А ведь их не накормят ни Эйнштейн, ниTimes,Ни разговорчики за ужином.

Нас на ярмарку глупых сердец свезлаЖажда облапать беспредельное.Будем яблочки кушать добра и зла,Нам ерунда — грехопадение.

Перед нами мальчишкою Авраам,Нами сто библий пережевано.Мы построим уже послезавтра храмБогу наиболее дешевому.

1931 Pärnu

«Я раз прочитал украдкою…»

Я раз прочитал украдкоюПапирус своих годинИ быль их довольно краткуюХочу завершить один.

Презренье я сделал козырем,В азарте смешав ходы,И смолк над бездонным озеромЗеленой, как злость, воды.

Мой разум пропах сорбонноюИ загнан судьбой в тупик.Я даму свою червоннуюКладу на девятку пик.

1931 Tartu

«Разменяв сердечко по сантиму…»

Разменяв сердечко по сантимуНа лобзанья изуверных уст,Скоро стану я невозмутимымИ махну рукой на спазмы чувств.

Упразднив угарность ревнованьяИ свиданья в качестве лекарств,Закалюсь в солончаковой ваннеНеудач в разгадке дам и карт.

Я пройду стальным нахальным танкомСквозь огонь пронзительных страстейИ прикажут райским пуританкамОкурить мне опием постель.

1932 Tartu

«Водевиль „Борьба добра и зла“…»

Юрию Иваску

Водевиль «Борьба добра и зла» —Надоевший боевик театра «Космос»,А сменить приемы ремеслаПомешала режиссеру косность.

Пусть теперь взамен спины слонаЭлектроны служат креслом для природы,Гениальный шулер СатанаИзучил до мелочей колоду.

Умирают боги и цари,Но работают, как каторжники, черти,Злые и голодные псариТолько падалью питающейся смерти.

1932 Tartu

БЕССМЕРТИЕ

Вечность измеряется векамиИ пластами умершей земли;Рассыпаются от ветра камни,Гаснут солнца в мировой пыли.

Забывается язык звенящих песенВместе с их богами у рабов;Письмена же поедает плесеньДаже в недрах храмов и гробов.

Только простенькая сказка чья-тоДо сих пор скитается в толпе,Да бормочат часто китайчатаПачки слов пьянчуги Ли-тай-пе.

1932 Pärnu

«Рифмачи выцеживали строки…»

Рифмачи выцеживали строкиИз настойки выхоленных слов.Фантазировали критики строгиеО странностях их голов.

Девушки влюблялись в поэтов,Воспевавших экстазно весну…Но коснулось сокращение бюджетаИ духовных подачек муз.

Пришел формалист квартальный,Поплевал на ладони слегкаИ сорвал вывеску: гениальность —С дверей лирического кабака.

1932 Pärnu

«Незачем небыли рассказывать…»

Незачем небыли рассказывать,Слагая слова в сонет,Про сердце — несгораемую кассу,В которой ни копейки нет.

Тошно до-нельзя изношеннымБежать за чем то в мираж,А ремонт на пути невозможен —Пора выходить в тираж.

Вернусь я в замок семибашенный,Прикроюсь сладеньким сном,И надену смирительную рубашкуНа мечту о счастьи ином.

1932 Pärnu

«Не умею любить по-Божьему…»

Не умею любить по-БожьемуПустую, бесплотную душу —Тоскуют до невозможностиИ рот и глаза и уши.

И разве за это взыщетсяС безбрежно-жадного сердца?Весна приходит язычницейИ горе всем иноверцам.

Нам чувств слишком мало розданоИ им ли хиреть в бездельи?Недаром учуял Розанов,Что дух — только запах тела.

1932 Pärnu

«Ловля слов позвонче, попевучей…»

Ловля слов позвонче, попевучейНам мешает на людей глядеть.В поисках изысканных созвучийМожно от восторга обалдеть.

Говорят, мы рождены в сорочке,Потому и все нам трын-трава.Знай, нанизывай на строчку строчкуХмелем отдающие слова.

Но не стоит забывать и это:Творчество для нас не чепуха —Бессердечнее любви поэтаВопль уже зачатого стиха.

1933 Pärnu

«Драчливы и злы, как голуби…»

Драчливы и злы, как голуби,Которым кидают зерна,Готовы мы кулаками голымиДруг другу по скулам дернуть.

Но стоит исполниться воздушномуЗамку житейского уюта —Мы станем несносно добродушными,Забыв и Каина и Иуду.

И будут довольны на небе,Внимая мирным аккордам,И только одержимый маниейСплюнет и вспомнит чорта.

1933 Pärnu

«Настали годы новой эры…»

Настали годы новой эрыС девизом яростным: банзай!Становятся тупыми нервы,Осоловелыми глаза.

Пускай постится хилый ГандиПора пришла мечей иных.Уже солдатскими шагамиЗатоптан пепел мирных книг.

Печальный духоборец БуддаЯвляться в плоти пересталИ больше никогда не будетПришествий кроткого Христа.

1933 Pärnu