Конец денег - А. Мануйлов

Конец денег

А. С. Мануйлов

© А. С. Мануйлов, 2017

© Антон Александрович Чижёнок, дизайн обложки, 2017

© Пауль Клее, иллюстрации, 2017

Редактор Василий Васильевич Андрианов

Корректор Ольга Игоревна Новожилова

ISBN 978-5-4474-4585-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Деньги – это градусник, которым человечество взялось измерять температуру своих страстей. Линейка, приложенная к жизни, которая никогда ни во что не укладывается, – и так необходимая нам по нашей слабости, по недостаточности глазомера.

В мире, оставленном богами, человеку становится неуютно. Человек предоставлен самому себе. Но вот, денежки берут на себя функции полицмейстера коммуникации.

И мы уже не одиноки; перед нами – наше волшебное зеркало, наш исповедник и проповедник. Это – деньги.

Ласковый друг и грозный судия, женщина и мужчина, призрак и присутствие – всё это деньги. На них, как на стержень, нанизывают реальность.

Деньжата – это загадка. Бескрайний путь – и абсолютный тупик. Это мы их изобрели – или они нас? Мы пользуемся ими, как языком, – или они пользуются нами?.. Недаром о деньгах говорят, как о человеке: хождение.

Портрет денег и их друзей; их соседей, их почивших родственников и неродившихся детей – это трактат Александра Мануйлова. Портрет написан отчасти в романтической, отчасти в антиромантической манере. Сам о себе он заявляет как об эскизе. И вместе с тем, устремлен к эпической полноте.

Портрет ли это друга, или портрет врага, – каждый решит для себя.

Благодарность

Всем поколениям моей семьи – Е. А. Мануйловой и С. И. Мануйлову, Л. П. Козловой, моим учителям – В. В. Андрианову, О. И. Минину, С. И. Николаеву, тем, кто вдохновлял и помогал создавать книгу – О. И. Новожиловой, В. В. Хохрякову, А. А. Чижёнку, Л. А. Шилову, Т. Ю. Бочарову, В. В. Андрианову, В. Т. Шумовскому, верным друзьям и всем великим, у кого стоит учиться.

Предисловие

Посвящается памяти А. Гхоша и В. М. Лившицу

Нельзя сказать, что задачей данной книги является исключительно критика существующей сегодня системы, системы ценностей и убеждений, скорее это попытка свести к нулю текущие представления, как это сделал Джон Кейдж в «4:33» или Казимир Малевич в «Черном квадрате», чтобы затем начать новый отсчет, обнаруживающий иные закономерности, которые в данный момент либо плохо узнаваемы, либо попросту стерты агрессией стереотипов и современной мифологией. Сведение к нулю – это попытка рассмотреть то, что осталось после выбора, то, что он исключил и что существует сродни деньгам, являясь потенциалом, все еще не реализованным. Это взгляд, направленный не из центра, а с периферии, потому что именно там находятся те интервалы, которые до сих пор не заполнены, хотя кажется, что система функционирует эффективно, а сбои – ее неотъемлемая часть. В этих местах проявляется вся абсурдность, хаос построения экономики, политики и социальных законов, опоясывающих жизнь субъекта. И вполне вероятно, что исследование потребности покупать круассан определенной длины или привычки оставлять дверь в спальню незапертой может открыть не меньше смыслов в повседневности, которые в свою очередь идут дальше, оказывают влияние на окружающую реальность, оставаясь абсолютно незаметными, поэтому и настолько действенными. Пренебрежение повседневностью, обыденной жизнью лишь увеличивает социальную и экономическую энтропию, как бы парадоксально это ни звучало. Тем не менее противоречий становится всё больше, и сегодня уже нет возможности не замечать их.

Поиск метода исследования, техники, при помощи которой постепенно рождается картина, когда художник накладывает своей кистью слой красок, заполняющих холст, раскрывающих панораму, и появляется светотень, превращающая двухмерное пространство в трехмерное, привел меня к отрывку из романа Жоржа Перека «Жизнь способ употребления»:

«Лишь на первый взгляд искусство пазла кажется искусством недалеким, искусством неглубоким, целиком умещающимся в узких рамках гештальт-теории: рассматриваемый предмет – идет ли речь о восприятии, обучении, физиологической системе или, как в занимающем нас случае, о деревянном пазле – есть не сумма отдельных элементов, которые приходится предварительно вычленять и затем анализировать, а настоящая система, то есть такая форма, некая структура: элемент не предшествует системе, не опережает ее ни по своей очевидности, ни по своему старшинству; не элементы определяют систему, а система определяет элементы: познание законов целого не может исходить из познания составляющих его частей; это означает, что можно три дня подряд разглядывать отдельную деталь пазла и полагать, что знаешь все о её конфигурации и цветовой гамме, но при этом не продвинуться ни на йоту: по-настоящему важной оказывается лишь возможность связывать эту деталь с другими деталями…»1.

И действительно, связь между дискурсами в информационном поле, своеобразными элементами целого оказывается настолько значимой, порой она даже играет более важную роль, чем каждый дискурс как феномен, поскольку она меняет их пропорцию и соотношение (управление/подчинение), а общая картина (универсальный пазл) имеет свойство преобразовываться, благодаря этим связям:

«Внутри одной и той же системы мы должны допустить наличие психологических, экономических, технических, культурных и политических взаимодействий. Взаимодействия этих факторов часто бывают более важны, чем внутреннее содержание любого из них, взятого в отдельности»2.

Написать эту книгу оказалось сложной задачей из-за мрачной мысли о том, что большинство людей на планете получило большое количество формальных прав, к примеру, выбор правительства, право на нерегламентированную личную жизнь и свободу выбора профессии, но, к сожалению, так и не воспользовалось ими в полной мере (возможно, никогда и не воспользуется), причиной чему механизмы (машины), вырабатывающие не столько классовые, сколько материальные предрассудки. Изобретенные человеком, они давным-давно функционируют автономно, вызывая почти инстинктивную ответную реакцию, о чем свидетельствуют каноны потребления в современном обществе.

Можно сказать, что эта книга написана не субъектом, а множеством, целой толпой, чтобы сделать воспринимаемым не себя, а то, что заставляет человека думать, чувствовать, принимать решения, иногда действовать, а иногда смиренно молчать. Идея этой работы посетила одного из множества, скрывшегося за фамилией, довольно давно – примерно весной 2008 года. Но я медлил, вынашивал её, не решаясь брать на себя интеллектуальную ответственность и предлагать с другой стороны взглянуть на существующую систему ценностей, зная заранее, что многие будут настроены категорически против нее. У книги нет прямого объекта, она написана в разном темпе; скорость и стиль периодически меняются, порой даже она становится вязкой, но тут же наступает новый абзац, и все преобразовывается. Не ставя перед собой задачу решить судьбу цивилизации, я, один из множества, лишь озвучиваю, вернее, описываю, раз речь идет о книге, некоторые мысли о деньгах и времени, вероятно, не доведенных до безукоризненной точности, однако местами претендующих на некоторое внимание со стороны людей мыслящих, возможно, также относящихся к множеству.

Следует признать, что и собственное нежелание окунаться в мир постиндустриальных ценностей, постмодернистских игр (безусловно, речь лишь о тех, что выходят за рамки искусства и научного дискурса), а также нестабильное финансовое положение заставляло меня искать варианты выхода из замкнутого круга воспроизводства одних и тех же ценностей, вне зависимости от континента, культуры и общности нации. Встретившись с большим количеством сложных противоречий, завуалированных в хаосе рекламы, моды, политического стиля управления, появляющихся все чаще в виде плакатных лозунгов, я решил взять шариковую ручку (именно шариковую) и приступить к изложению идей.

В качестве небольшого примечания стоит отметить, что эту книгу можно читать в привычном порядке, начав с первой части и закончив второй, но существует и еще одна возможность – начать чтение со второй части, затем продолжить его первой частью, либо вовсе не обращаться к ней.

Вступление

Только исходя из мирочувствования тоскующего стремления и его прояснения в идее судьбы, мы можем приступить к проблеме времени… словом «время» обозначается нечто в высшей степени личное, нечто такое, что мы вначале упоминали как собственное, поскольку оно ощущается с внутренней достоверностью, как противоположность тому чуждому, которое вмешивается в жизнь из мира чувств, при его посредстве и под его влиянием. «Собственное», «судьба», «время» – суть заменяющие друг друга слова…3