Мои питомцы - Вера Васильевна Чаплина

Вера Васильевна Чаплина

Мои питомцы

Рассказы для детей

Пуська

Была зима. Шел снег большими пушистыми хлопьями. Иван Сергеевич уже собрался садиться в поезд, когда к нему подбежал его приятель Николай Семенович.

— Иван Сергеевич, выручи! Жена просила белку выпустить, а ты за городом живешь, удружи, выпусти сам, — попросил он и, передав Ивану Сергеевичу коробку из-под торта, в которой находилась белка, ушел.

Иван Сергеевич не очень обрадовался такому поручению. Чтобы выпустить белку, надо было идти более длинной дорогой, а он торопился домой. Но отказать другу не мог.

Приехав на станцию, Иван Сергеевич хотел сразу пойти в лес и выпустить белку, но потом раздумал. Ему захотелось сначала показать зверька своему сынишке Андрюше. «Пусть осмотрит, а потом выпустит сам», — решил он и отправился прямо домой.

Дома первым встретил Ивана Сергеевича Андрюша. Увидев в руках у отца коробку, он радостно закричал:

— Папа торт привез! Торт! Да какой огромный! Папочка, дай открою… — Ему не терпелось посмотреть, какой торт привез папа — шоколадный, который любил он, Андрюша, или фруктовый, который любила мама.

Но Иван Сергеевич не дал сынишке открыть коробку. Он не спеша снял и повесил пальто, позвал маму, а когда Ольга Федоровна подошла, взял ножницы и поддел бечевку. И тут, одновременно со щелканьем ножниц, куда-то в сторону отлетела крышка, что-то выскочило и, уронив на пол графин, исчезло на верху буфета.

Андрюша так оторопел, что даже ничего не понял. Перед ним была пустая коробка, а торт… торта не было. На полу лежал разбитый графин, а на буфете сидела маленькая рыжая белочка.

Ольга Федоровна тоже увидела белочку.

— Что за глупая шутка! — рассердилась она на мужа. — Сейчас же поймай и выброси! Тоже придумал — лесных зверей домой носить…

Иван Сергеевич послушно взял щетку и уже поднял ее, чтобы согнать с буфета белку, но тут Ольга Федоровна рассердилась еще больше:

— Тоже придумал — щеткой такую крошку пугать! Раз принес, пусть переночует.

С этими словами Ольга Федоровна отобрала у мужа щетку и стала подметать осколки графина. А Иван Сергеевич и Андрюша потихоньку переглянулись. Они хорошо знали маму. Она всегда так: сначала сердилась, кричала, а потом жалела.

На другой день, вернувшись с работы, Иван Сергеевич застал дома настоящий разгром. Стол и стулья были сдвинуты в сторону, около стены стояла большая садовая лестница, а на самом верху сидел Андрюша и прилаживал к буфету скворечник.

— Андрей, что ты делаешь?! Зачем портишь буфет? Сейчас же слезай и снимай скворечник! — рассердился Иван Сергеевич.

— А мне мама сказала… — начал было Андрюша, но тут вошла сама Ольга Федоровна: она была в телогрейке, в валенках и держала в руках огромную охапку сосновых веток, унизанных шишками.

— Оля, зачем все это? Ведь я сегодня же выпущу белку в лес.

— В лес?! Да ты с ума сошел! Жил зверь в комнате, в тепле, а ты его в лес, да еще зимой…

— Но ведь Николай Семенович сам просил выпустить белку, — попытался было возразить Иван Сергеевич.

— Мало ли что просил, ты вот лучше прочти, что здесь написано. — С этими словами Ольга Федоровна взяла со стола объемистую книгу с надписью: «Жизнь животных». — Вот смотри: «Зимой белка покрыта серой пушистой шерстью, которая ее хорошо защищает от холода, а летом она линяет и становится рыжей…» А эта белка какая? Рыжая. Значит, у нее и одежда летняя. Вот походи без шубы зимой, тогда не скажешь — выпусти!

И, не обращая внимания на недовольный вид мужа, Ольга Федоровна стала подавать Андрюше сосновые ветки. Иван Сергеевич махнул рукой и пошел к себе в комнату. Он понял, что спор с женой бесполезен и что отныне белка прочно поселилась в их доме.

Первое время Пуська, как назвали белку, вела себя вполне прилично. Она почти не слезала с буфета, спала в скворечнике и никому не мешала.

Несколько раз в день Ольга Федоровна или Андрюша ставили ей на буфет блюдечко с едой. Пуська подбегала сразу. Она выбирала из него кусочки сахара или печенья, брала в передние лапки и ела, а остатки относила в скворечник и прятала.

Но скоро Пуська стала привыкать к новому месту, а недели через две уже свободно бегала по всей столовой и всюду, где только было возможно, устраивала свои кладовые. Из переплета книг, из мягкой обивки дивана — повсюду торчали кусочки хлеба, печенья или косточки от компота. И даже из тяжелых гардин на дверях, стоило их шевельнуть, сыпались какие-то остатки.

Вообще Пуська оказалась очень трудолюбивым зверьком. Целые дни она прыгала по комнате и если не пополняла новыми запасами свои кладовые, то чинила гнезда. Гнезд у белочки было несколько. Одно, основное, в скворечнике на буфете, другие в самых разных местах, чаще всего за картинами.

Немало с этим боролась Ольга Федоровна, но поделать ничего не могла: только сломает одно гнездо, как Пуська тут же устраивала другое. Строительным материалом для белкиных гнезд служили кусочки ваты, тряпочки, нитки, бумага… Как увидит Пуська лежащую тряпочку или оброненный носовой платок, ловко соберет в комочек и мигом унесет к себе.

Пуська тщательно следила за тем, чтобы все щелки ее домика были плотно закупорены. Можно было подумать, что она живет не в теплой комнате, а в лесу, где дует холодный, зимний ветер, — так старательно закрывалась она в своем домике, когда ложилась спать.

Ложилась Пуська спать рано и была очень недовольна, если ее тревожили. Стоило постучать по скворечнику, как в ответ раздавалось ее сердитое урчание, повизгивание, потом в отверстии появлялась сонная, недовольная мордашка и опять скрывалась. А из домика еще долго слышалось недовольное ворчание белочки.

Зато утром, едва Ольга Федоровна бралась за тряпку или щетку, как сразу появлялась Пуська. Очевидно, белочке казалось, что с ней затевают игру, — так начинала она веселиться: словно молния носилась по комнате, перепрыгивая с одной вещи на другую, или раскачивалась на шелковом абажуре, обдирая его коготками. Если же Ольга Федоровна замахивалась на разыгравшегося зверька тряпкой, Пуська без церемонии прыгала на голову своей разгневанной хозяйке, оттуда на гардины и мигом исчезала в их складках.

Но больше всего Пуська