Испытание - Глеб Анфилов

Анфилов Глеб

Испытание

Глеб Анфилов

Испытание

Комиссия собиралась неторопливо. Точно в пять пришел один Кудров и сел в первом ряду. Потом пришли Галкина и Иоффе; и стали смеяться над Кудровым, который, оказывается, забыл в столовой футляр от очков. Кудров взял у них футляр и вежливо поблагодарил. Потом пришел профессор Громов, сел рядом с Кудровым и начал листать какую-то книгу. "Очень уж, все они спокойные", - подумал я. Было уже четверть шестого, пора было начинать, и я отправился за Рубеном.

Рубен, с печальным, как мне показалось, видом, подбирал испытательные таблицы. Я был уверен, что все будет хорошо, и сказал ему об этом. Он ничего не ответил, посмотрел на часы.

- Ладно, Рубен, - сказал я, - идем показывать фокусы.

- Ты все проверил?

- Ты сам проверял пять раз. И вдобавок я испытал каналы, когда перенес приборы.

Мы вышли в комнату, где собралась комиссия. Рубен всем пожал руки и начал вступительное объяснение, в котором, пожалуй, не было необходимости, потому что все и так знали, в чем дело.

Каждый человек что-нибудь не умеет. Я, например, не умею танцевать. А Рубен не умеет выступать. Он говорил сбивчиво, с акцентом и на таком высоком научном уровне, что лучше не слушать - ничего не поймешь. В середине объяснения профессор Громов не очень учтиво перебил его:

- Мы уже знакомы с теорией, Рубен Александрович, давайте эксперименты.

- Да-да, скорее эксперименты, - сказала Галкина.

- Ну и превосходно, - заторопился Рубен. - У нас все готово. Давай, Сережа, - сказал он мне.

Я включил питание, сел в углу комнаты на стул и надел на голову обруч. Рубен сказал:

- Каждый из членов комиссии будет проверять действие приборов на себе. Я начну с демонстрации простейших видеопередач: член комиссии воспримет зрение лаборанта Карташева, - Рубен кивнул в мою сторону. - Затем главное: перемещение чувств. Прежде всего приглашаю вас, Петр Нилыч, - обратился он к Громову.

- Попробую, - пробурчал Громов.

Рубен усадил его за пульт в противоположном от меня углу комнаты, надел ему на голову обруч, объяснил функции ручек на пульте и включил мой сигнал. Громов сам довел его до своего уровня, медленно поворачивая верньер настройки.

Я заметил этот момент: Громов вздрогнул и прищурился. Рубен тихо сказал ему:

- Петр Нилыч, надо закрыть глаза...

В ярко освещенной комнате метрах в семи передо мной сидел грузный лысый человек с закрытыми глазами и черной полоской обруча на лбу. Я в упор смотрел на него...

Белая и зеленая стена, стол, пульт - и вон там, на стуле, он, председатель комиссии, наш первый судья...

Вот он поднес руку к голове, провел по лбу, махнул рукой. Не открывая глаз, поднялся со стула, сделал неловкий шаг в сторону... Вернулся, нащупал руками стул, сел.

Сказал негромко, хриплым голосом:

- Первый раз в жизни вижу себя с закрытыми глазами...

Я вынул из кармана номерок от пальто и с секунду смотрел на него. Громов сказал:

- Номерок от гардероба, кажется, сто восемнадцать.

- Совершенно точно, - сказал я и бросил номерок на стол.

Иоффе быстро взял номерок и повторил:

- Номер сто восемнадцать.

Галкина сказала:

- Между профессором и Сергеем надо поставить ширму...

Профессор вдруг крикнул:

- Сергей, пожалуйста, закройте глаза. Я устал.

Я закрыл глаза. Профессор попросил Рубена выключить в комнате свет. Рубен исполнил просьбу.

В темноте я различал, как Громов снял с себя обруч и положил его на стол. Потом он сам подошел к выключателю, щелкнул им и сказал:

- С меня, товарищи, довольно.

Грузно сел на диван, наклонив голову и прикрыв глаза ладонью.

Галкина подсела к Громову, дала ему что-то успокаивающее, начала массировать ему шею и сказала:

- У профессора перенапряжение... - Она показала Рубену кардиограмму Громова.

Рубен быстро согласился:

- Возможно, очень возможно. Нужна ведь тренировка.

А я подумал, что он слишком легко соглашается. Громов просто стар. Все молчали. Усталость Громова, видно, встревожила их. Рубен был огорчен. Тишину нарушил доцент Кудров:

- Надо продолжить испытание, - сказал он, вышел вперед, сел перед пультом и надел обруч.

- Да-да, продолжайте, - сказал Громов, не отрывая руки от глаз.

Появилась ширма. Теперь я не видел своего партнера. Рубен принес стул и пригласил сесть рядом со мной Иоффе. "А Галкина села рядом с Кудровым, за ширмой.

Рубен принес таблицы зрительной проверки, Я старательно рассматривал их, повинуясь указующему персту Иоффе. Кудров громко и внятно описывал то, что я вижу. Иоффе сравнивал и подтверждал.

- Один, четыре, семь, семь. Шрифт - курсив...

- Да.

- Бе, эн, латинское эс, латинское эф, римская четверка.

- Верно.

- Знак интеграла движется слева направо...

Громов пришел в себя и уселся против ширмы - чтобы видеть и меня и Кудрова.

И тут Кудров, как назло, стал путать знаки. Это и понятно; начались трудные таблицы - с мелкими шрифтами, сплошными формулами. И зачем Рубен включил их в программу опыта!

Спустя минуту Кудров заявил:

- Началась сильная головная боль! Сергей, закройте глаза!

Я закрыл глаза, но услышал, как Кудров крикнул: "Откройте! Все в порядке"!

Он вновь принялся за работу. Работал он хорошо, честное слово. Требовал чаще менять таблицы, повторял движущиеся знаки, усиленно вчитывался в мелкие символы. Он заметно торопился. Но ошибался меньше - вероятно, ценой больших усилий, ибо головная боль у него конечно, не прошла, а даже усилилась.

И вот слабым сиплым голосом он сказал Рубену:

- Хватит!

Рубен быстро выключил мой сигнал.

Кудров откинулся на спинку стула, вынул папиросу, закурил и, сделав несколько затяжек, обратился к Рубену:

- Давайте перемещение чувств.

- Нет, - сказал Громов, - только не Кудров, он устал.

- Я вполне отдохнул, Петр Нилыч, - возразил Кудров.

- Нет-нет, - сказал Громов. - Теперь пусть Иоффе.

- Именно, с удовольствием, - сказал Иоффе несколько унылым тоном, но с улыбкой.

- Это ваше "переселение душ" выглядит как будто эффектно, - обернулся Громов к Рубену.

"Ого! Еще бы не эффектно", - подумал я и надел ниже видеообруча биотоковый ошейник.

Итак, моим партнером будет Иоффе. Рубен уже навесил на него амуницию.

Этот главный эксперимент заключался в следующем. Меня привяжут к креслу и вместо того, чтобы передать мое зрение партнеру, наоборот, мне закроют глаза, а его зрение передадут мне в мозг. Кроме того, мне от него передается некоторая доля биотоков его слуха, осязания и обоняния. А от меня к нему идет та часть моих токовых систем - нервной, двигательной, рефлекторной и мыслительной, - которая возбуждается его раздражителями. В итоге он воспринимает идущие от меня сигналы как информацию, управляющую его движениями и вообще всем его поведением. Схема тут очень путаная. Бесчисленные обратные связи, мудреные фильтры. Шедевр, вершина изобретательности Рубена. Грубо говоря, в принимающего должно войти "я" индуктора. Я должен войти в Иоффе.