Инвазия 2 - Влад Лей

Инвазия 2

Глава 1

Сознание возвращается рывками. Сначала появился звук — я услышал разговор рядом со мной. Голоса незнакомые, и смысл ускользает от меня. Потом глаза резанул свет.

Черт! Свет ‒ это больно.

Почему больно то так? Выключите, скорее!

Вслед за светом пришло страдание, тягучее, разливающееся по венам, охватывающее суставы и кости. Как будто у меня все тело — один больной зуб.

Особенно болит голова и левая рука. Пытаюсь поднять руки, и не могу, они меня не слушаются. Пытаюсь посмотреть на них, но оказывается, что и голова только вправо-влево чуть поворачивается, на этом все.

Зато, продолжая пытаться ею пошевелить, я понял, что лоб зафиксирован — железная полоса с небольшой тканевой подложкой перехватывает мою голову, то есть я привязан.

Хм. Я…а кто я?

А я …Фрэнк Колтон. Точно! Вернее и Фрэнк тоже, а вообще — капитан роты специального назначения, Джеймс Холланд.

Так, здорово. И я служу в отряде «Хантерс», в составе военизированной компании «Кельт», в звании штурм-сержанта.

Нет, стоп!

Служил.

«Хантерсы» же мертвы.

Маркус, Эллис, Гиди и остальные. Остался только я…

Вот черт!

Тут меня накрыло волной воспоминаний. Я вспомнил поэтапно всю историю нашего безумного побега с исследовательского звездолета. Правда, последние куски были очень смазанные. Как я убил матку, я помнил весьма смутно, а дальше совсем плохо.

Стоп! Элен! Док!

Они пытались помочь…

Точно. Я заразился, а они хотели вытащить из меня паразита. И…все.

Дальше ничего. То есть они меня вырубили, и…и что дальше? Не понимаю…

Открыть глаза во второй раз вышло намного легче, но свет безумно режет их, вызывая у меня уже прямо-таки приступы бешенства.

Кто его направил так? Да еще и так много! Да на хрена такие яркие лампы ставить?

О! Слышу! Кто-то идет. Сейчас я им все выскажу…эскулапы, блин, мучители, а еще соратниками называются!

Вот только перед моим лицом возник отнюдь не Рик Санчез со своей извечной расслабленно-пофигистической рожей, и не Элен.

Надо мной навис совершенно незнакомый мужик.

С Риком его разве что роднил только белый халат, так же уделанный какими-то пятнами. На его мерзкой роже был написан явный интерес, правда, такой, как у энтомолога-любителя при виде редкой бабочки.

‒ О, наша спящая красавица очнулась! Некстати, но ничего. Доброе утро, мистер Колтон!

Прочищаю горло, и неожиданно хрипло спрашиваю:

‒ Х-х-х-где?

‒ О, вы все еще в состоянии говорить? Неожиданно! Впрочем, я отвечу. Вы на базе «Искариот», на Бриаке. Если вам это важно — база принадлежит корпорации, которую вы так сильно подвели. И не рассказывайте даже, что подрыв корабля вместе с двумя бригадами спецназа корпорации с кучей ученых и оборудованием на несколько миллиардов — не ваших рук дело. Сам бы он уж точно не взорвался…

— Там бы… — прохрипел я. Черт! Язык совершенно не поворачивается, да еще и пульсирует…

Так бывает, когда проводят тест на сонную лихорадку — болезнь, иногда возникающую после длительного гиперсна. Крайне неприятная штука, бороться с ней так и не научились, хотя шанс стать «пробужденным», как больных этой дрянью называли, очень мал. Всегда боялся вылезти из капсулы и стать психом, который только и делает, что бубнит о всяких глазах пустоты и прочей хрени…

Но я ведь не спал в капсуле…

Или спал?

Тем временем тип надо мной продолжал вещать. Часть его спича я благополучно пропустил, однако самую суть услышать успел.

— …Так что вы, мой друг, сейчас для нас являетесь ценнейшим образцом. Так сказать, пробиркой с драгоценным чужеродным организмом, способным открыть нам если и не тайны мироздания, то….

«Уроды, блин!» ‒ я тут же задергался, но мужик похлопал меня по плечу.

— Ну же, дружок, успокойтесь! Вам очень повезло, поверьте. Директор Фаллоу многое отдал бы, чтобы попросту вас прикончить, но увы. Вы нам нужны, и только поэтому еще живы. Но я думаю, это ненадолго. Сколько там занимает созревание чужеродного организма? От трех до двенадцати часов? Ну что ж, именно столько и продлится наше с вами знакомство, неприятное нам обоим. И, пожалуй, исключительно в память о моих павших коллегах, павших, кстати, по вашей вине, разумеется, я не стану облегчать последние часы вашей ничтожной жизни, в назидание за содеянное. Гарантирую — вы прочувствуете всю гамму существующих неприятных ощущений!

‒ Сволочь ты, специалист корпорации, как там тебя… — о, мой язык начал-таки ворочаться, и, естественно, ругательства удались лучше всего, а главное ‒ сразу.

‒ Ах, да, я же не представился! — продолжил издеваться урод. — Меня зовут Корвус Блайм, я руководитель отдела спецпроектов лаборатории «Искариот».

Он развернулся, намереваясь уйти, когда я попытался-таки донести до него правду. Глупо полагать, конечно, что это что-то даст, но…мало ли.

‒ Слышь, Блайм, а ты знаешь, что всех твоих коллег в корабле перебили ДО того, как я его взорвал?

Он, не оборачиваясь, спокойно ответил:

‒ Да, конечно. Протокол безопасности 97. Они были в курсе, что в случае биологической угрозы 4 уровня весь экипаж подлежит ликвидации для соблюдения карантина. Прорыв высокоинвазивной инопланетной формы жизни относится как раз к четвертой категории.

‒ В курсе были? — максимально ядовито спросил я. Делать это, будучи охрипшим, с пересохшим горлом, было крайне тяжело, но все же я вложил в вопрос максимум иронии, на которую был способен в такой ситуации. — Может и были, да вот только умирать никто из них не хотел. Все пытались выжить, но ни хрена у них не получилось. И взорвав их, по сути, я оказал большую услугу — хоть не мучились.

‒ Медаль вам выдать за это? Какой смысл все взрывать, если вы сами остались на свободе? И не останови мы вас — имели все шансы убить жителей ближайшей планеты. Ваш корабль был инфицирован, вы инфицированы. Ваши товарищи — нет, но это лишь вопрос времени, а его было предостаточно. Пока бы ваш корабль добрался до Фикса — ближайшей обитаемой планеты, в его отсеках уже кишело бы этими созданиями… И в итоге на планету с населением в полтора миллиарда свалились бы самая настоящая «биологическая бомба», там начался бы сущий ад. Как там, кстати, Рик их называл — Дэворары? Вы спасали свои шкуры, нисколько не задумываясь над тем, что могли убить полтора миллиарда человек. Но даже после этого выставляете себя героем, а