Из детства на войну с японцами. Жизнь и приключения татарского юноши - Эдуард Вагизович Сагитов

Эдуард Сагитов

Из детства на войну с японцами. Жизнь и приключения татарского юноши

Глава 1

Первые заботы

Тихая деревенская улица. Ясный солнечный день. Влево от нашего дома колодец с журавлем. Деревянное ведро, опоясанное железными обручами, едва заметно покачивается над срубом.

Сижу на конце бревна с развилкой (запасной столб для колодца — «кое баганасы») и выполняю задание мамы — встречать отца. Он должен приехать со стороны колодца, который стоит на некотором возвышении. Поэтому у меня обзор только до вершины этого возвышения.

Вот появляется дуга, затем голова лошади, за ней что-то прямоугольное, большое на телеге. Наконец виден отец. С вожжами в руках он идет справа от лошади на некотором расстоянии от телеги. Теперь видно, что на телеге везут большущий шкаф. Мне видна только задняя стенка шкафа, уложенного на бок. От некрасивой задней стенки огромного шкафа создается впечатление чего-то угрожающего, и я доволен, что отец идет подальше от телеги.

Вдруг меня охватило чувство озабоченности, чуть ли не паники. Как же так, отец увидит меня, а у меня ноги не достают до земли.

Быстро сползаю с торца раздвоенного конца бревна так, чтобы ноги были на земле. Но теперь я не сижу, а просто прислонился к торцу бревна.

Как же быть?!

Ага, догадался!

Перескакиваю на более тонкую сторону раздвоенной части столба. Теперь почти сижу и ноги на земле. Пусть видит отец, что не так уж и мал у него младший сынок.

Кому же не хочется считаться большим в свои 3–4 года жизни?!

Глава 2

Борьба за жизнь

Одна тысяча девятьсот тридцать первый год. Самара. Голодно. Ой, как голодно! Детям просто голодно. А каково родителям смотреть на четверых голодных сыновей!

Они делают все, что могут, чтобы все остались живы. Им помогает дедушка. Он старенький и горбатенький, но мудрость его очень нужна в тяжкое время.

Все, что можно было продать или обменять на продукты, уже продано и обменяно. Даже красочные поздравительные открытки из семейного альбома проданы на «Воскресенке» — базаре, где почти круглосуточно кипит жизнь.

Начался поиск иных возможностей прокормиться. Месячная зарплата отца может обеспечить питание семьи только на несколько дней, меньше недели. Кто из взрослых был инициатором, неизвестно, но начались новые способы борьбы за жизнь.

Когда человеку всего 6 лет от роду, семейные горести и печали его не очень терзают. У него свои заботы и свои жизненные события, которые остаются в памяти на всю жизнь. Вот несколько таких событий.

Два брата, одному из которых 9 лет, другому — 6, взялись улучшить бытовые условия рыночного люда. С бутылью на четверть ведра и стаканом в руках нужно поить народ холодной водопроводной водой.

Стакан-медяк, стакан-медяк.

Близость водопроводной колонки приносила больше трудностей, чем облегчения. Такая близость соблазняла многих пацанов заняться тем же промыслом. Большинство из них были старше нас, и все бойчее нас. Они же местные, самарские, а мы — приезжие из деревни.

Через несколько дней мы не выдержали такой конкуренции, подкрепленной неоднократными агрессивными мерами к нам, которые кончались не в нашу пользу.

В это время брат постарше (уже 12 лет!) сделал себе ящик, с помощью родителей приобрел 3–4 щетки, кремы, научился отбивать щетками дробь на ящике. Чистильщиков обуви было меньше, чем водоносов, но и клиентов было меньше, чем жаждущих.

Все было хорошо только несколько дней. Конфликт с силовым давлением со стороны организованной и бойкой самарской пацанвы вынудил и более старшего брата отставить свою сферу коммерческой деятельности.

Следующая попытка была организована дедушкой. Это я точно помню. Он где-то раздобыл жестяные заготовки и тонкую проволоку. Оставалось только отрезать кусочек проволоки и зажать на конце жестянки. Примусная иголка готова.

Продавать их предстояло опять нам, двум младшим братьям. Вот мы идем. Старший с одной связкой идет впереди, а я с двумя запасными связками, шагов на пять за ним. Конспирация! Мы друг друга «не знаем». Продавать будет он, а я «хранитель склада». Мне еще нельзя доверять денежные операции.

До базара нужно было идти около двух кварталов, но самое главное — пройти так, чтобы избежать ненужных контактов с местными. Для достижения этого мы выбрали путь по тротуару мимо пожарного депо. Там на лавочке сидят пожарники в касках, они не позволят обижать, если появятся пацаны.

Когда мы проходили мимо наших потенциальных защитников, двое из них одновременно схватили нас обоих с грозным окриком: «Вы куда?»

Через секунду раздался громкий хохот все ватаги стражей огня, а мы вновь обрели свободу. Свободу обрели, но способность двигаться к нам пришла несколько позже. Наконец, мы двинулись своим путем. Теперь я забыл конспирацию и догнал своего брата и главу нашей торговой компании. Он, полуобернувшись ко мне, спросил:

— Син ничэк?

— Эзгене китте, — ответил я.

— Минем дэ эзрэк китте, — выразил он свою солидарность.

Но нужно было идти дальше. Во-первых, мы должны дойти до своей цели. Во-вторых, самое теперь существенное, быстро удалиться от пожарников, пока они не передумали.

Благополучно дошли до рынка, но нельзя же вести торговые операции с мокрыми штанишками! Пришлось свернуть к колонке и пить воду до тех пор, пока не удалось намочить свою одежду до такой конфигурации мокрых мест, которая уже никого не могла навести на нехорошие мысли о нашей храбрости. Мало ли обливается летом ребятня. Это уже не идет ни в какое сравнение с прежним положением.

Как нам удалась торговля в этот злополучный день, не помню. Но когда дома мы все рассказали дедушке, он нас снял с торговых операций, чреватых такими опасностями.

Я, только повзрослев, мог себе представить, как ему было, нас жалко и как он был беспомощен! Жить-то все равно надо было всей семье, невзирая на шутки гогочущих и сравнительно сытых пожарников.

Это было в 1932 году.

Глава 3

Разные картинки из детства

Мир детства до невероятности широк и удивителен! Каждый день, каждая неделя ребенка так обширны, что в них сочетается безграничное множество различных эмоций, ощущений, переживаний и т. д. В отличие от восприятий взрослых людей, у которых наиболее важное событие или обстановка подавляет остальные, ребенок с одинаковой силой и яркостью воспринимает и переживает совершенно противоположные события. Когда человек уже способен к подобным философствованиям, мир для него теряет много красочных и ярких