Дух Вибли - Джером Джером

Джером К. Джером

Дух Вибли

Лично я не разу не видал этого духа, но, будучи хорошо знаком с Вибли, довольно много слышал о нем.

Дух этот был, по-видимому, очень предан Вибли, а Вибли чрезвычайно любил его. Сам я не интересуюсь духами, и ни один дух никогда не интересовался мной. Но у меня есть друзья, которым покровительствуют духи, и мой ум вполне восприимчив к данным вопросам. О духе Вибли я хочу говорить с величайшим почтением. Готов признать, что это был самый старательный, трудолюбивый и добросовестный дух, какого только можно себе пожелать. Единственный его недостаток заключался в полном отсутствия здравого смысла.

Явился он к Вибли вместе с резным шкафом, купленным у антиквария в качестве старинного дубового, шкафа (на самом деле шкаф был каштановый и сделан в Германии), и первое время вел себя довольно невинно, говоря только «да!» или «нет!», — да и то лишь когда его спрашивали.

Вибли забавлялся по вечерам, задавая ему вопросы, причем старался выбирать сравнительно простые темы, в роде. «Ты здесь?» (на что дух иногда отвечал «да!», иногда «нет!»). «Слышишь ты меня?» «Счастлив ли ты?» и так далее. Для «да» дух заставлял шкаф скрипеть два раза, для «нет» — три раза. Иногда он на один и тот же вопрос отвечал сразу и «да» и «нет», что Вибли приписывал чрезмерной добросовестности. Когда никто не задавал ему вопросов, он разговаривал сам с собой, повторяя, «да!», «нет!», «да!» «нет!», так бесцельно и уныло, что вчуже жалость брала.

Через некоторое время Вибли купил столик и предложил духу пуститься в более оживленную беседу. Чтобы доставить Вибли удовольствие, я присутствовал на некоторых из его первых «сеансов», но в моем присутствии дух неизменно проявлял молчаливость, граничащую с положительным тупоумием. Вибли мне разъяснил, что дух не любит меня, полагая, что я ему не симпатизирую. Но эта жалоба несправедлива; я вполне симпатизировал духу — по крайней мере, вначале — и всей душой желал слышать его беседу. Я был готов хоть часами слушать его речи. Меня только утомляла его медленность, с какой он пускался в разговор, а затем его дурацкая привычка, раз пустившись в беседу, употреблять длиннейшие слова, которых я совсем не мог прочесть. Помню, как однажды Вибли, «Джонсток (компаньон Вибли) и я битых два часа ломали голову, стараясь уразуметь, что дух хотел сказать следующей фразой; „Н — е — s — t — u — r — n — е — m — у — s — f — e — а — r. Он никогда не останавливался на словах. Он никогда не указывал, хотя бы намеком, где кончается одна фраза и начинается другая. По его понятиям вечерняя беседа заключалась в том, чтобы швырнуть нам этак штук сто гласных и согласных, предоставляя разбираться в них, как сумеем.

Сначала мы вообразили, что он говорит о ком-нибудь по имени Hester (он и раньше уже писал это имя через u; мы не придирались к правописанию) и постарались построить фразу на этом основании; мы подумали, что она означает: Hester враги бояться. У Вибли была племянница по имени Hester, и мы решили, что это предупреждение относится к ней. Но была ли она нашим врагом и нам но сему следовало бояться её; или же ей надо было бояться своих врагов (и кто они были в таком случае?); или же наши, или её, или вообще всякие враги будут бояться её, всё это оставалось под сомнением. Мы спросили стол, правильно ли наше первое предположение, он ответил: „нет“. Мы спросили, что он хотел сказать этой фразой, и он ответил „да“.

Меня этот ответ разозлил, но Вибли разъяснил мне, что дух сердится на нас за нашу глупость (что казалось очень странным). Он, мол, всегда отвечает сначала „нет“, а потом „да“, когда сердится.

Дух принадлежал Вибли, и мы находились в его доме; посему мы оставили свои чувства при себе и с новыми силами принялись за дело.

На этот раз мы окончательно покинули теорию относительно Hester и врагов. „Джонсток предположил, что первое слово будет «H a s t e» (спеши), хотя надо признаться, что дух мог написать его правильнее.

«Спеши! вы здесь мисс Сфир!» — вот что получилось у «Джонстока.

Вибли саркастически попросил его быть уж столь любезным и объяснить эту фразу.

Мне кажется, что „Джонсток начал раздражаться. Да и не удивительно. Целый месяц просидели мы, не двигаясь с места, вокруг несчастного каменного столика, и это были первые слова, которых мы добились от духа. Кроме того могу заметить в оправдание „Джонстока, что Вибли потушил газ, а камин потух уже по собственному почину.

Джонсток ответил, что разобрать слова духа достаточно трудная работа, даже если не пытаться вкладывать в них смысл.

— Он абсолютно не знает грамоты, — прибавил «Джонсток, у него отвратительный, злой характер. Будь он моим, я бы нанял другого духа, чтобы он надавал ему пинков.

Вибли был самым кротким человеком, какого я когда-либо видал; но насмешливые или оскорбительные отзывы о его духе были способны привести его в бешенство. Поэтому я испугался, что будет сцена. К счастью, мне удалось снова привлечь его внимание к таинственной фразе, и всё ограничилось несколькими произнесенным сквозь зубы замечаниями о „дурацких насмешках“ и „недостатке почтения к священным предметам — признаке ограниченного ума“.

Бились мы, бились над фразой, переворачивали ее и так, и сяк. Три раза проделали мы всю историю сначала, для чего столику пришлось простучать в общей сумме 606 раз, как вдруг меня осенило. Фраза означает: „Восточное полушарие“ (Eastern Hemisphere).

Вибли спрашивал у духа, где обретается дядюшка его жены, от которого он уже много месяцев не имел никаких известий; и таково, по-видимому, было понятие духа об адресах.

Слава о духе Вибли разнеслась далеко, и результат был тот, что Вибли вскоре мог пользоваться добровольными услугами более родственных душ, а мы с „Джонстоком получили отставку — на что мы, впрочем, нисколько не обижались.

При таких благоприятных обстоятельствах дух набрался смелости и заговорил так, что у всех головы пошли кругом. Однако приятным собеседником его всё-таки нельзя было назвать, так как разговор его заключался главным образом в предостережениях и предсказании бед. Аккуратно два раза в месяц Вибли влетал ко мне, чтобы дружески предостеречь от человека, живущего на улице, начинающейся с буквы К, или предупредить, что если я поеду в город, где имеются три церкви, я там встречу человека, который нанесет мне непоправимый вред. И то, что я тут же не бросался сломя голову разыскивать сей город, он считал непростительным легкомыслием с моей стороны.

По страсти совать свой неземной нос в чужие дела, этот дух напоминал мне моего земного приятеля, Попльтона. Больше всего на свете он любил, когда к нему обращались за помощью и советом, и Вибли, служивший своему духу с райской преданностью, был готов обегать полприхода, разыскивая людей, находящихся в затруднении, и приводя их к своему духу.

„Дух же делал свое дело. Дамам, страстно желающим иметь в руках факты, годные для бракоразводного процесса, он приказывал идти к третьему дому, считая от угла пятой улицы, пройдя такую-то церковь или гостиницу (он никогда не давал точного, ясного адреса), и два раза позвонить во второй снизу звонок. Они рассыпались в благодарностях и на следующее утро отправлялись разыскивать пятую улицу, пройдя церковь; и дважды звонили во второй снизу звонок третьего дома от угла, а к ним выходил полуодетый господин и спрашивал, что им угодно.

Они не могли сказать, что им угодно, ибо сами не знали этого, а господин бранился и захлопывал дверь перед их носом.

Тогда они думали, что дух, пожалуй, подразумевал пятую улицу в другую сторону, или третий дом от другого угла, и пробовали свое счастье снова с еще более неприятными последствиями.

Однажды в июле я. встретил Вибли в Эдинбурге, уныло разгуливающего по Принсес-Стриту.

— Ба! — воскликнул я, — что вы тут делаете? Я думал, что вы сейчас заняты делом училищного совета.

— Да, — ответил он, — мне, собственно, следовало бы быть в Лондоне, но, по правде сказать, я жду, что здесь кое-что случится.

— Вот как! — сказал я, — а что именно?

— Видите ли, — нерешительно ответил он, как будто предпочитая не говорить об этом, — я сам еще не знаю как следует.

— И вы приехали из Лондона в Эдинбург, не зная зачем едете! — воскликнул я.

— Ну да, видите ли, — сказал он, — еще не охотнее, как мне показалось, — это Мария придумала; она захотела…

— Мария! — прервал я, взглянув на него, пожалуй, с некоторой строгостью. — Что эти за Мария? (Его жену, я знал, звали Эмилия-Георгина-Анна).

— Ах, я и забыл, — объяснил он. — Раньше она ни за что не хотела называть своего имени, правда ведь? Это тот дух, помните.

— Да, вот как, — сказал я. — Это она вас, значит послала сюда. И не сказала зачем?

— Нет, — ответил он. — Это-то и смущает меня. Она только сказала: «Поезжай в Эдинбург — что-то случится».