Приключения Алисы в Стране Чудес - Льюис Кэрролл

Льюис Кэрролл

Приключения Алисы в Стране Чудес

перевод Юрия Нестеренко

От переводчика

— Когда тебе дурно, всегда ешь занозы, — сказал Король, усиленно работая челюстями. — Другого такого средства не сыщешь!

— Правда? — усомнилась Алиса. — Можно ведь брызнуть холодной водой или дать понюхать нашатырю. Это лучше, чем занозы!

— Знаю, знаю, — отвечал Король. — Но я ведь сказал: «Другого такого средства не сыщешь!» Другого, а не лучше!

Знаю, знаю, что вы хотите спросить. Зачем? Зачем делать еще один перевод «Алисы», если их и так несколько, получивших к тому же широкую известность и распространение?

Ну, во-первых, сама по себе задача перевода книги, в которой столь многое основано на каламбурах и стихах, представляет немалую сложность и, соответственно, немалый интерес; но если это и проливает некоторый свет на вопрос, зачем я это писал, то еще не объясняет, зачем вам это читать.

Что ж, есть и более веская причина. Дело в том, что все руские переводы «Алисы», с которыми мне довелось ознакомиться, достаточно далеки от оригинала. Честнее всего поступил Заходер, прямо назвавший свой вариант пересказом; но и переводчики, не сделавшие такой оговорки, позволили себе весьма вольное обращение с авторским текстом. Не стану утверждать, будто то, что у них получилось, никуда не годится; напротив, вариант Заходера, к примеру, написан более живым языком, чем оригинал, но есть одна маленькая проблема — Кэрролл писал не это. Итак, моей целью было сделать как можно более точный перевод — разумеется, настолько, насколько позволяют различия между английским и русским языком.

Наибольшую сложность, разумеется, представляет перевод каламбуров. Некоторые из них можно перевести дословно (к примеру, «антиподы» и «антипатии» звучат похоже что по-русски, что по-английски), но таких, конечно, меньшинство. И большинство переводчиков поддается соблазну не пытаться переводить каламбуры, а выдумывать свои собственные, не имеющие с оригиналом ничего общего. Я же взял себе за правило сохранять авторский вариант хотя бы частично. То есть, к примеру, из пары омонимов точно переводится один, а второй уже подбирается; или подставляется другая пара, но при этом сходная по смыслу с английским оригиналом.

Не лучше, чем с каламбурами, в большинстве переводов обстоит дело со стихами. Почти все стихотворные тексты в книге — это пародии на стихи и песни, хорошо известные юным слушательницам Кэрролла, но ныне, как правило, основательно забытые даже на родине автора — что уж говорить о русскоязычном читателе. А поскольку без знания оригинала пародия теряет бОльшую часть своего смысла, у переводчиков возникает искушение вместо этих текстов спародировать какиенибудь русские. Причем я с удивлением убедился, что даже и этот метод не доводится до конца — одни стихи подвергаются такой вот произвольной русификации, другие (ничуть не более известные) переводятся достаточно точно. Естественно, мною был избран иной подход: я по возможности точно перевел все стихи Кэрролла, а заодно и все тексты, которые он пародировал (они приводятся в примечаниях). Все недостатки рифмовки или колебания размера (за единственным исключением, указанным в примечаниях) отражают особенности оригиналов.

Теперь о том, где мне все-таки пришлось отступить от точного следования кэрролловскому тексту. Хотя я старался строго соблюдать изложенный в эпиграфе принцип, т. е. не пытаться «улучшать» автора (не писать, к примеру, «Алиса побежала к дверце», сколь бы естественным ни казалось такое поведение, если у Кэрролла «Алиса пошла к дверце»), кое-где в длинных диалогах я все же не удержался и заменил часть сплошных «сказал(а)» на подходящие по контексту синонимы. Кое-где, также из стилистических соображений, «она» заменялось на «Алиса», а слишком длинные фразы разбивались на несколько предложений. Более серьезно, впрочем, другое. В английском языке, как известно, мужской и женский род — чисто человеческая привилегия, а животные, как и неодушевленные предметы, именуются «оно» (it). Само собой, в сказках, с их очеловечиванием персонажей, этот принцип нарушается, но при этом авторы получают полную свободу выбора рода и, соответственно, пола персонажей. У Кэрролла практически все существа, в том числе Мышь, Гусеница, Соня — мужского рода (кстати, он довольно неряшлив в этом плане и периодически называет их то it, то he («он»)). Понятно, что по-русски это звучало бы достаточно коряво, так что мне, вслед за другими переводчиками, пришлось «поменять пол» этим персонажам.

Поскольку в английском языке все обращаются друг к другу на «вы», тут тоже возникают спорные моменты при переводе. Алиса — девочка вежливая и, конечно, говорит всем «вы». Но вот как обращаются к ней? На мой взгляд, в большинстве случаев на «ты» — жители Страны Чудес, как правило, не страдают излишком вежливости и тактичности. Возможно, кому-то покажется странным, что в моем переводе всякие мелкие зверьки Алисе «тыкают», однако Королева, при ее-то необузданно-истеричной натуре, говорит ей «вы». Однако тому есть причина: Королева, несмотря на бешеный нрав, несомненно, училась этикету; есть сведения, что стилем ее речи Кэрролл пародировал самоучитель «Научитесь говорить по-королевски».

Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать от себя. Передаю слово Льюису Кэрроллу.

ВСТУПЛЕНИЕ

Сияет полдень золотой,Мы медленно плывем;Непросто маленьким рукамУправиться с веслом,Хоть и пытаются ониПовелевать рулем.О Три жестоких![1] В час, когдаЖара берет измором,Просить рассказ! Зверьки, и теПопрятались по норам!Но — что же возразит одинТроим, просящим хором?Что делать? «Начинать рассказ!» —Вот властной Первой воля.Вторая просит чепухиТам увеличить долю,А Третья прерывает насВ минуту раз, не боле.И вот история звучитВ наставшей тишине;Они за девочкой следят,Что странствует во снеИ слышит речь зверей и птицВ загадочной стране.Но долго тянется рассказ,Иссяк фантазий клад.«Докончу в следующий раз», —Уставший молвить рад.«А следующий раз — сейчас!» —Три голоса кричат.Так повесть о Стране ЧудесРождалась и росла.И вот — окончена, хотяНет странностям числа.Плывем домой. Горит закат,Негромок плеск весла.Алиса, этот мой рассказПрими, как дар весны,И сохрани в том уголке,Где дети прячут сны,Как пилигрим хранит цветокДалекой стороны.

Глава I. Вниз по кроличьей норе

Алисе начинало уже надоедать сидеть с сестрой на берегу без всякого занятия; пару раз она заглянула было в книжку, которую читала сестра, но там не было ни картинок, ни разговоров; «а зачем нужна книжка, — подумала Алиса, — в которой ни картинок, ни разговоров?»

Так что она прикидывала в уме (насколько вообще это было возможно в столь жаркий день, когда клонит в сон и мысли путаются), способно ли удовольствие от плетения гирлянды из маргариток перевесить нежелание вставать и собирать маргаритки, как вдруг мимо нее пробежал белый кролик с розовыми глазами.

В этом, конечно, не было ничего особо примечательного; ничего особо странного не нашла Алиса и в том, что кролик бормотал себе под нос: «Ах, боже мой, боже мой! Я наверняка опоздаю!» (хотя, когда она подумала об этом позже, то решила, что ей следовало бы удивиться, но в тот момент все это показалось ей вполне естественным); но когда кролик достал самые настоящие часы из своего жилетного кармана, и посмотрел на них, и прибавил прыти, Алиса вскочила на ноги, ибо не могла припомнить, чтобы прежде ей доводилось видеть кролика, у которого был бы жилетный карман, не говоря уже о часах, которые можно оттуда достать. Так что Алиса, сгорая от любопытства, побежала по полю вслед за кроликом, и как раз успела увидеть, как тот нырнул в большую нору под изгородью.

В следующий момент Алиса нырнула за ним, ни на миг не озаботившись, как же она будет выбираться обратно.

Поначалу нора шла прямо, подобно туннелю, но затем вдруг резко оборвалась вниз, так что Алиса не успела даже сообразить, что надо остановиться, как уже падала в какой-то очень глубокий колодец.

То ли колодец действительно был необыкновенно глубок, то ли падала она слишком медленно, однако у нее было достаточно времени, чтобы оглядеться и подумать, что будет дальше. Прежде всего она взглянула вниз, пытаясь понять, куда летит, однако там было слишком темно и ничего не видно; тогда она посмотрела по сторонам и с удивлением обнаружила, что стены колодца увешаны полками для книг и посуды; там и сям на колышках висели географические карты и картины. Пролетая мимо одной из полок, она схватила стоявшую там банку; на наклейке было написано «АПЕЛЬСИНОВОЕ ВАРЕНЬЕ», но, к глубокому разочарованию Алисы, банка оказалась пуста. Однако Алиса не стала бросать ее, опасаясь убить кого-нибудь внизу, и умудрилась на лету поставить ее на очередную полку.