Песок. Книга стихов - Андрей Драгунов

Песок

Книга стихов

Андрей Драгунов

Автор обложки Мария Сергеевна Макарова

Иллюстратор Мария Сергеевна Макарова

© Андрей Драгунов, 2017

© Мария Сергеевна Макарова, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-8786-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Песенка из репродуктора – какая-то ерунда…»

Песенка из репродуктора – какая-то ерунда,скрашивает яичницу, чай – на завтрак…запах из форточки – тоже, увы, еда,что бесполезна утром, но так внезапна,то есть – с душой и выдумкой для семьи…видимо, в этом смысл семейной жизни…видимо, так заботливые муравьии подбираются ближе, гораздо ближе…чтобы дослушать утреннюю ерунду —из репродуктора… стать на мгновенье старшеи проглотить назначенную еду —из сострадания… Все-таки – лучше каша.

«Кварталы, спрятанные под выбеленным песком …»

Кварталы, спрятанные под выбеленным песком —ещё при жизни, ещё до того, как памятьстала нашёптывать считалочку и стишок —почти невидимыми, потрескавшимися губами —не пропадают вовсе… не – с глаз долой —время от времени крыши их – под ногамивдруг появляются… и память сухой рукойих расчищает, чтобы – уже глазами,а не наощупь… попробовать разглядеть —стать соучастником жизни – другой – вчерашней —под обескровленной пылью, где умереть,вжавшись в песок – не страшно… Уже – не страшно!По черепице – глазами – почти рукой —пальцами – стёртыми, то есть – без отпечатков —медленно двигаться, будто бы – нет другой —глазу картинки… расстроенная сетчатка —перебирает узор – сквозь песок и пыль —точно сквозь сито процеживает рисунокс крошками памяти… камни, песок, полынь…и соглядатаи с кучей пастушьих сумок —по обнаруженным крышам. Кварталы сна.Колокол, вдавленный – ниже – в сырой суглинок,где, даже, пыль, из-за сырости, не видна,не говоря – следы от чужих ботинок,то есть – свидетелей… Только песок и пыль,что остаётся сверху пустых кварталов,так однозначно втёртых – и в сон, и в быль…и, даже, в небыль – под шёлковым покрывалом —от соглядатаев – с сумками наперевес…Смотришь под ноги и видишь – песок и камни,пыль и траву… Кустарник на крышу влез —просто кустарник – не вымысел и не память.

Коридор

Дверь открывается – сразу густая мгла…и безразличие, спрятанное за шторойот посетителей, чтобы никто сполна —не осознал ненужность свою, с которойк нему относятся… но пробую сделать шаг,чтобы понять – куда темнота заводит…и… безразличие. Глуп человек и наг!.. —перед свободой, которая в переходе —между входной и комнатой. Коридор —длинный, пятнадцать метров – до пониманья,то есть – до места, где человек и вор…не привлекают особенного вниманьяи не мешают кому-нибудь – без труда —переводить всё сказанное на русский…из коридора жареная еда —прямо из кухни – в комнату – по-пластунски,по-воровски – вползает, как сон и бред —глянешь в замочную скважину – видишь шорох,светло-коричневый запах от сигарети… безразличие, спрятанное за шторой,за старой вешалкой – там, где ещё вчерасуществовала память… Воспоминанье —старая куртка – выветренная жара…и до беды заученные признанья —о безразличии… исхоженный длинный пол,старая вешалка и – никого, кому быбыл интересен означенный коридор…вешалка, штора или для обуви тумба.

«Пальцами осторожно по острию ножа…»

Пальцами осторожно по острию ножа,чтобы почувствовать – только – какой холоднойможет быть правда… и тот, кто её сказал,даже, когда по лезвию – осторожно…чтобы не быть – ни жертвой, ни палачом,то есть – не душегубом – одним из многих —быть в стороне, как будто бы ни при чём —тенью кустарника, выросшего у дороги,.между водой и домом на берегутам, где уже не лодки – автомобили —на острие – всё сказанное стерегут,чтобы случайно об этом – не позабыли…не перепутали, не спрятали под сукно,то есть – в хранилище – между столом и пылью,чтобы никто не видел в своё окно —как это точно выглядит – жили-были.

Гроза

В полдень темнеет, как поздно вечером.Кошки сбегаются, выискивая укрытие.Долгая засуха, выхваченная из вечности —определяет, если не будущее – событие.Быстро смеркается – вовремя, как по графику…после полудня – в ста метрах – сплошное облако…и сводки по радио – озвученная эпитафия,если не жителям, то – точно – городу,названному по имени, чтобы его запомнили —ни ногой из памяти, по крайней мере – до ужина.во время которого курица приготовленная —кудахчет так, будто бы чем-то встревожена…и уже – не поваром. Темнее до ослепления,до потери назначенного ориентира…Гроза, раздвинувшая границы маленького поселения —до соседнего города – захватывает полмира.

Театр абсурда

Сбитая солнечной пулей тень воробья —камнем на землю, вспенив фрагменты пылидо пенообразной яичницы, до букваря,в котором, помимо рамы, что долго мыли —сам воробей… и родственники его…долгая память страдает непониманиемпроисходящего… зашторенное окнодобавляет картину вымыслом и вниманиемк мелким деталям… и к точке в конце строки,где после выстрела – чаще всего – многоточие —для продолжения… Солнечные стрелки —меньше всего рассчитывают на досрочное —освобождение… и метят ни в бровь, а в глаз —наверняка!.. – привычка – не быть замеченнымрядом с другими – не выставить на показ —страх… или совесть… родинку на предплечии,чтобы случайно не вспомнилось – чей ты сын…если дознаются – не избежать урона…тяжких последствий… выстраданных картинс датой в углу… и курица – не ворона —для украшения солнечного четверга!.. —день-то, ведь, рыбный – лещ, краснопёрка, окунь,килька в томате, искусственная икра…и невозможно-яркое солнце в окна,даже сквозь штору. Безжалостный жёлтый свет,чтобы ослепнуть – хватит одной минуты…лампочка в комнате – выдавленный ответ —на возмущение… или укор кому-то.Тень отползает, чтобы ничья ногавспененной пылью не осквернила память…сбитого солнечным выстрелом воробья.Тень отползает за, солнцем нагретый, камень.

«Слишком ярки уличные фонари …»

Слишком ярки уличные фонари —придорожные – выпавшие созвездья,утопающие в листве, в пыли…говорящие светом, что здесь я… Здесь я.

«…видишь ли – это утренняя вода…»

…видишь ли – это утренняя водарастворила краски ночного небаи теперь, в пять тридцать – ни облако, ни звезда —не различимы, где бы ты не был,или не был… и пальцами об висок —перетереть – ни время и не сомненья…ни, даже, строго выверенный кусокмедленной жизни, которая – от волненья —не по ошибке – размазывает черты —твой ли размытый профиль в оконной раме,где, даже, мухи меньше мертвы, чем ты…до синевы сжав пальцы в пустом карманеили до судороги… Как медленно новый день…вон, завсегдатай автобуса едет в школу,чтобы, ему назначенная, дребедень —вдруг превратилась однажды в пучок соломы —для старой лошади, что пробежала круг —лучше обычного, смяв за собою лентуфинишной линии и обогнав подруг…после чего посажена на диету,то есть – сплошные овощи и вода…и никакого сладкого до обеда —лошадь, ведь тоже – сама по себе – еда —после последнего – праздничного забега,когда размывает радостная слезапену у рта… а зрители – Дальше, дальше!..а в отражении маленькая звезда —точно заноза на безымянном пальце…и никуда не деться от той звезды,утром размытой – просто – водой из крана…Спросишь случайно – Куды ты, теперь, куды?!. —но тишина… и дырка в экране – рана.

«Смотри и слушай. Слушай и понимай…»

Смотри и слушай. Слушай и понимай.Понимай и записывай – пальцами сквозь чернила…Видимо, в этом смысл и… где-то Рай…Только твоя бумага о нём забыла.

«В понедельник похолодало до плюс двадцати пяти…»