Том 3. Драмы - Михаил Лермонтов

Михаил Юрьевич Лермонтов

Собрание сочинений в 4 томах

Том III

Драмы

Цыганы

(Опера)

(Театр представляет приятное местоположение, цыгане сидят в шатрах, иные ходят и, собравшись в группы, поют.)

Цыган (поет)

Мы живем среди полей[1]И лесов дремучих,Мы счастливее царейИ вельмож могучих…Гей, цыгане! Гей, цыган<ки>!

(и проч.)

Цыганка

(Из «Московского вестника» песнь)[2]

………………

………………

………………

(Пляшут и поют.)

(Всё умолкает.)

Старый цыган (пред очагом)[3]

Что за жизнь… одному да одному – Земфира ушла гулять в пустынном поле, она привыкла бродить по дальним лесам и таборам. Но вот уж и ночь – а всё ее нет… вот и луна спускается к небосклону. Как прекрасно… (Смотрит на месяц) (и подходя к очагу) Мой ужин скоро простынет – а дочь не приходила – видно, придется одному провесть ночь…

Но вот она!..

(Земфира и за нею юноша.)

Старик

Где ты была так долго, дочь моя, я думал, что и ты меня покинешь, как сделала коварная мать твоя?..

Земфира

Прости, отец мой, но видишь ты,Веду я гостя: за курганом[4]Его в пустыне я нашлаИ в табор на ночь зазвала,Он хочет быть как мы цыганом.Его преследует закон,Но я ему подругой буду,Его зовут Алеко; онГотов идти за мною всюду.

Старик

Я рад, останься до утраПод сенью нашего шатраИли пробудь у нас и доле,Как ты захочешь…

Испанцы

Трагедия в пяти действиях

Посвящение[5]

Не отвергай мой слабый дар,Хоть здесь я выразил небрежноДуши непобедимой жарИ дикой страсти пыл мятежной.

Нет! Не для света я писал –Он чужд восторгам вдохновенья;Нет! Не ему я обещалСвои любимые творенья.

Я знаю: всё равно ему,Душе ль, исполненной печали,Или веселому умуЖивые струны отвечали.

Но ты меня понять могла;Страдальца ты не осмеяла,Ты с беспокойного челаМорщины ранние сгоняла:

Так над гробницею стоитБереза юная, склоняяС участьем ветки на гранит,Когда ревет гроза ночная!..

Дон Алварец. Дворянин испанский.

Эмилия. Дочь его.

Донна Мария. Мачеха ее.

Фернандо. Молодой испанец, воспитанный Алварецом.

Патер Соррини. Итальянец иезуит, служащий при инквизиции.[6]

Доминиканец. Приятель Соррини.

Моисей. Еврей.

Ноэми. Дочь его.

Сара. Старая еврейка.

Испанцы. Бродяги, подкупленные Сорринием.

Жиды и жидовки.

Служители инквизиции.

Слуги Алвареца, слуги Сорриния, народ, гробовщики,

(Действие происходит в Кастилии.)

Действие первое

(Комната у Алвареца. Стол. Портреты на стенах и зеркало на стене.)

(Донна Мария сидит на креслах. Эмилия стоит и перебирает четки.)[7]

Донна Мария

Да, с этих пор тебе я запрещаюС Фернандо говорить, во-первых, онНеблагородный. Оттого мой мужТебе с ним не позволит съединитьсяСупружеством; и я в том настою!

Эмилия

Поверьте, благородство не в бумагах,А в сердце.

Донна Мария

Так, уж верно от негоТы этого наслушалась. Прекрасно!..

Эмилия

Не мудрено, что мне Фернандо многоПрекрасных чувств помог узнать. КогдаЕще я забавлялась куклой, он,Безвестный сирота, был взят моим отцом;И с этих пор я под одной с ним кровлейЖила как с братом – и, бывало,Вдвоем гуляли мы в горах Кастильских,[8]Он был подпора и вожатый мне;И не было на тех вершинах розы,Которой для меня не мог бы он достать.

(Донна Мария в рассеянье как бы поправляет что-нибудь в своем одеянье – и не слушает.)

Однажды мы до ночи заходились:Душистый ветерок свежее становился,И месяц по небу катился.Пред нами быстрый был поток; Фернандо,Чтоб перенесть, взял на руки меня;Мы перешли, но я всё оставаласьВ его объятьях. Вдруг, я помню,Он странным голосом спросил меня:«Эмилия меня не любит?» – «Нет! Люблю!» –Сказала я, и уж с того мгновеньяЛюблю его нежней всего на свете!..

Донна Мария

Вот это именно меня и заставляетТебе советовать не говорить с ним.Тебе я заменяю мать, могу,И мне дано от Алвареца правоСмотреть, как можно строго, за тобою.И ты женой Фернандо быть не мысли.

Эмилия

А может быть, гаданья ваши ложны.

Донна Мария

Поверь, тебя я не глупее, потому,Что уж за третьим мужем, опытностьРассудок заменяет, знаю, какНесчастливы супружества, когдаМуж и жена не равны состояньем.

Эмилия

Неужели умершие мужьяРассудку придают?..

Донна Мария (будто не слыхав)

Звонят к обедне!

Эмилия

Звонят!

(в сторону)

а он <всё> не приходит.

Донна Мария

Взяла ли ты молитвенную книжку?

Эмилия

Ах! Позабыла,

(берет со стола)

о! Как долго!..

(Фернандо входит. Д<онна> Мария не видит его, выходит в дверь. Эмилия из-под мантельи, следуя за мачехой, роняет записку. Фернандо, глядевший вслед за нею, подымает.)

Фернандо (открывает)

«Я знаю, что батюшка слышал об нашей любви и о твоем намерении жениться на мне. Он тебе, верно, станет говорить об этом. Ради бога, не горячись с ним: иначе мы никогда не будем счастливы».

Ты много требуешь, Эмилия!

(Молчание.)

Кто б мог подумать, что такой глупец,Такой бесчувственный… чудна природа!..И это милое, небесное созданье.Эмилия!.. Нет, нет! Она не дочь его.Мне скажут: благодарность! – благодарность!..За что? – за то ль, что каждый деньЯ чувствовать был должен, что рожденЯ в низком состоянье, что обязанВсем, всем тому, кого душою выше.За то ли, что ломоть вседневний хлеба,Меня питавший, должен был упрекомКольнуть мое встревоженное сердце?..За это благодарность от меня?О, лучше бы от голода погибнуть,Чем выносить такие укоризны!..

И как он мог узнать мои желанья! Странно!..Но что ни будь, а даже для нееМалейшей не стерплю опять обиды! Полно!Любовь возьмет свое… но не теперь…

(Алварец входит тихими шагами и садится в кресла.)

Фернандо

Какой же гордый вид, как будто в немСоединилися все души предков;

(обращаясь к портретам)

О вы, вы, образы людей, великихСвоею мудростью и силой,Скажите мне, ужель гниющие,Немых гробов бесчувственные жертвыОтнимут у меня мою Эмилию?..Смешно! – я не могу себе представить,Чтоб мертвые имели предрассудки!..

Алварец