Стихи - Анна Ахматова

Анна Ахматова

Стихи

* * *

Дверь полуоткрыта,Веют липы сладко…На столе забытыХлыстик и перчатка.

Круг от лампы желтый…Шорохам внимаю.Отчего ушел ты?Я не понимаю…

Радостно и ясноЗавтра будет утро.Эта жизнь прекрасна,Сердце, будь же мудро.

Ты совсем устало,Бьешься тише, глуше…Знаешь, я читала,Что бессмертны души.

1911

Анна Ахматова. Бег времени. Стихотворения. Минск, "Мастацкая Лiтаратура", 1983.

РЕКВИЕМ

Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл,

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был.

1961

В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):

— А это вы можете описать?

И я сказала:

— Могу.

Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

1 апреля 1957

Перед этим горем гнутся горы,Не течет великая река,Но крепки тюремные затворы,А за ними "каторжные норы"И смертельная тоска.Для кого-то веет ветер свежий,Для кого-то нежится закатМы не знаем, мы повсюду те же,Слышим лишь ключей постылый скрежетДа шаги тяжелые солдат.Подымались как к обедне ранней,По столице одичалой шли,Там встречались, мертвых бездыханней,Солнце ниже и Нева туманней,А надежда все поет вдали.Приговор… И сразу слезы хлынут,Ото всех уже отделена,Словно с болью жизнь из сердца вынут,Словно грубо навзничь опрокинут,Но идет… Шатается… Одна…Где теперь невольные подругиДвух моих осатанелых лет?Что им чудится в сибирской вьюге,Что мерещится им в лунном круге?Им я шлю прощальный свой привет.

Март, 1940

Это было, когда улыбалсяТолько мертвый, спокойствию рад.И ненужным привеском качалсяВозле тюрем своих Ленинград.И когда, обезумев от муки,Шли уже осужденных полки,И короткую песню разлукиПаровозные пели гудки,Звезды смерти стояли над нами,И безвинная корчилась РусьПод кровавыми сапогамиИ под шинами черных марусь.

Уводили тебя на рассвете,За тобой, как на выносе, шла,В темной горнице плакали дети,У божницы свеча оплыла.На губах твоих холод иконки.Смертный пот на челе не забыть.Буду я, как стрелецкие женки,Под кремлевскими башнями выть.

[Ноябрь]1935, Москва 

Тихо льется тихий Дон,Желтый месяц входит в дом.

Входит в шапке набекрень,Видит желтый месяц тень.

Эта женщина больна,Эта женщина одна,

Муж в могиле, сын в тюрьме,Помолитесь обо мне.

1938

Нет, это не я, это кто-то другой страдает.Я бы так не могла, а то, что случилось,Пусть черные сукна покроют,И пусть унесут фонари…Ночь.

1939

Показать бы тебе, насмешницеИ любимице всех друзей,Царскосельской веселой грешнице,Что случится с жизнью твоей —Как трехсотая, с передачею,Под Крестами будешь стоятьИ своею слезою горячеюНовогодний лед прожигать.Там тюремный тополь качается,И ни звука — а сколько тамНеповинных жизней кончается…

1938

Семнадцать месяцев кричу,Зову тебя домой.Кидалась в ноги палачу,Ты сын и ужас мой.Все перепуталось навек,И мне не разобратьТеперь, кто зверь, кто человек,И долго ль казни ждать.И только пыльные цветы,И звон кадильный, и следыКуда-то в никуда.И прямо мне в глаза глядитИ скорой гибелью грозитОгромная звезда.

1939

Легкие летят недели,Что случилось, не пойму.Как тебе, сынок, в тюрьмуНочи белые глядели,Как они опять глядятЯстребиным жарким оком,О твоем кресте высокомИ о смерти говорят.

Весна 1939

И упало каменное словоНа мою еще живую грудь.Ничего, ведь я была готова,Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:Надо память до конца убить,Надо, чтоб душа окаменела,Надо снова научиться жить.

А не то… Горячий шелест лета,Словно праздник за моим окном.Я давно предчувствовала этотСветлый день и опустелый дом.

[22 июня] 1939, Фонтанный Дом

Ты все равно придешь — зачем же не теперь?Я жду тебя — мне очень трудно.Я потушила свет и отворила дверьТебе, такой простой и чудной.Прими для этого какой угодно вид,Ворвись отравленным снарядомИль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,Иль отрави тифозным чадом.Иль сказочкой, придуманной тобойИ всем до тошноты знакомой,Чтоб я увидела верх шапки голубойИ бледного от страха управдома.Мне все равно теперь. Клубится Енисей,Звезда Полярная сияет.И синий блеск возлюбленных очейПоследний ужас застилает.

19 августа 1939, Фонтанный Дом, Ленинград

Уже безумие крыломДуши накрыло половину,И поит огненным виномИ манит в черную долину.

И поняла я, что емуДолжна я уступить победу,Прислушиваясь к своемуУже как бы чужому бреду.

И не позволит ничегоОно мне унести с собою(Как ни упрашивай егоИ как ни докучай мольбою):

Ни сына страшные глаза —Окаменелое страданье,Ни день, когда пришла гроза,Ни час тюремного свиданья,

Ни милую прохладу рук,Ни лип взволнованные тени,Ни отдаленный легкий звук —Слова последних утешений.

4 мая 1940, Фонтанный Дом

Не рыдай Мене, Мати, во гробе зрящия.

Хор ангелов великий час восславил,И небеса расплавились в огне.Отцу сказал: "Почто Меня оставил!"А матери: "О, не рыдай Мене…"

1938

Магдалина билась и рыдала,Ученик любимый каменел,А туда, где молча Мать стояла,Так никто взглянуть и не посмел.

1940, Фонтанный дом

Узнала я, как опадают лица,Как из-под век выглядывает страх,Как клинописи жесткие страницыСтрадание выводит на щеках,Как локоны из пепельных и черныхСеребряными делаются вдруг,Улыбка вянет на губах покорных,И в сухоньком смешке дрожит испуг.И я молюсь не о себе одной,А обо всех, кто там стоял со мною,И в лютый холод, и в июльский знойПод красною ослепшею стеною.

Опять поминальный приблизился час.Я вижу, я слышу, я чувствую вас:

И ту, что едва до окна довели,И ту, что родимой не топчет земли,

И ту, что, красивой тряхнув головой,Сказала: "Сюда прихожу, как домой".

Хотелось бы всех поименно назвать,Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покровИз бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меняВ канун моего поминального дня.

А если когда-нибудь в этой странеВоздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,Но только с условьем — не ставить его

Ни около моря, где я родилась:Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часовИ где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсьЗабыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверьИ выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых векКак слезы струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,И тихо идут по Неве корабли.

Около 10 марта 1940, Фонтанный Дом