Смертельный дар - Хизер Грэм

Хизер Грэм

Смертельный дар

Памяти моей матери и всех ирландцев, которые верили в то, что существовали лепреконы и баньши. И в то, что возможно всё

Пролог

Залив Наррагансетт, Род-Айленд

Море было таким прекрасным, что плыть по нему доставляло истинно райское удовольствие.

Эдди Рэй чувствовал, как холодный воздух касается его лица. Знакомое ощущение: скоро щеки запылают, обветрятся. День был зимний, но вдалеке от побережья Ньюпорта, в Род-Айленде, море казалось обманчиво спокойным и безмятежным. Он любил зимнее море. Любил его переменчивый характер. Эдди никак нельзя назвать безрассудным. Он никогда намеренно не отправлялся в плавание во время шторма, но ему не раз удавалось преодолеть сопротивление бушующего северо-восточного моря. Ему нравились вспенивающиеся волны, порывы ветра и даже приносимый дождем холод, который пробирал до костей.

Но сегодня день выдался такой чудесный! Воздух был прозрачным, прохладным, бодрящим. Температура приближалась к сорока градусам[1]. Ласковый бриз дул ровно настолько, чтобы наполнить паруса и придать скорости «Морской деве», которая плыла по воде так, словно парила по воздуху. Самая любимая из всех яхт. Он даже сделал на своем плече татуировку с ее названием.

Конечно, ему было вовсе не обязательно брать «Морскую деву». Длиной в шестьдесят футов. Ни один из этих богатых выскочек, которые заработали свои деньги в городе и приехали в Род-Айленд, чтобы рисоваться и щеголять ими, не стал бы выходить на ней в море ради одного пассажира.

Одного странного пассажира.

Эдди сел у руля и огляделся. Он принял мужчину на борт ровно в двенадцать часов, как тот и просил, и они собирались вернуться на пристань к половине третьего, потому что его партнер, Шон, намеревался отправиться со своей женой в Ирландию. Отплытие было намечено на четыре, и Эдди непременно хотел быть на месте, чтобы проводить их. Событие чрезвычайно важное: Шон первый раз за много лет окажется в стране, где он родился.

Со времен медового месяца, проведенного на Карибах, он никуда не ездил с Амандой.

Со своей новой женой. Кэт, дочь Шона, называла ее своего рода призом, доставшимся отцу. Ведь если мужчина собирается жениться на женщине, которая вдвое моложе его, это непременно вызывает отрицательную реакцию окружающих. Но в то же время Шон О’Райли всегда напоминал Эдди какого-то старомодного киношного пирата. Не такого, какие были в реальности. Капитана Блада. Сильного, отважного, решительного. Шону удавалось поддерживать мир в своем доме, смело встречая и разрешая все проблемы, так же как он встречал дующий в лицо ветер: широко расставив ноги на палубе, чтобы не утратить равновесия, и упершись руками в бока.

Кэт постоянно отсутствовала, пытаясь сделать музыкальную карьеру. Ей это неплохо удавалось, и они гордились достижениями девушки. Но зато Шону было трудно жить одному. Он нуждался в том, чтобы в доме находился кто-то еще, лучше всего — женщина, способная позаботиться обо всех мелочах, которые ему самому были совершенно неинтересны. Мать Кэт умерла очень давно, и теперь, когда дочери не было рядом, Шону потребовалось чье-то общество. Но не общество его тетушки, старой девы, милой женщины, какой была Брайди. Не общество Клары и Тома, которые присматривали за его большим старинным домом. Марни, ставшая женой Кэла, их нового и самого молодого партнера, всегда с готовностью бросалась исполнять роль хозяйки на деловых приемах у Шона. Но ему нужно было нечто большее. Следовательно, ему была нужна Аманда. Эдди признавал хорошим и добрым все, от чего Шон становился счастливым. Тогда и сам Эдди был счастлив. Хотя, одному Богу известно, он никак не мог уразуметь, почему выбор Шона пал на Аманду. В конце концов он решил, что она была необыкновенно хороша в постели, потому что ни общительностью, ни особым умом она не отличалась. К тому же Аманда даже и не пыталась казаться любезной по отношению к Кэт, которая была единственным лучом света, освещавшим жизнь Шона. Шона, который стал не только его партнером, но и лучшим другом. Они странствовали по океану жизни рука об руку. Вместе переживали бури и наслаждались покоем, вспоминали добрые времена и проходили через испытания, делили радость и горе. Поэтому если Шону было по душе предстоящее путешествие, то Эдди радовался за него.

На Рождество Эдди наконец удастся подарить Шону вещицу, за которой он охотился так давно, что уже не мог припомнить, когда пустился на ее поиски.

Они перечитали все книги, способные дать живое и яркое представление об исторических событиях еще до революции, в поисках путеводной нити, ведущей к разгадке тайны… Попутно выстраивали свой бизнес, давая напрокат суда, и вдобавок Шон умудрялся поддерживать в приличном состоянии огромный старинный дом, возведенный его дедом.

Внезапно Эдди улыбнулся. Да, они дружны.

И он был счастлив этим. Счастлив и тем, что нашел выход из трудного положения, считая, что раздобыл для Шона самый лучший на свете рождественский подарок.

Он просто весь светился от сознания этого. И ждал. Ждал праздника, до которого оставалось всего несколько недель.

Сейчас он был даже рад, что согласился на этот рейс, несмотря на тот факт, что его пассажира можно было назвать более чем странным. Мужчина терялся в огромном свитере и длинном пальто, которое казалось великоватым. Как минимум на размер. Сказал, что его зовут Джон Олден. И даже не улыбнулся. Чертовски подходящее имя для выходца из Новой Англии. Эдди заинтересовался, не происходил ли он из рода своего тезки — первого колониста. Впрочем, внимательно присмотревшись к его фигуре, Эдди решительно отмел это предположение. Небольшой рост, забавные усики, на носу очки в тяжелой оправе, сиплый голос… Он напоминал Эдди терьера. Маленькую вздорную собачку, напрочь не признающую свои небольшие размеры и бросающую вызов мастифу своим громким лаем. Но пусть даже он и был похож на терьера, Олден, как и другие, платил Эдди за двухчасовое путешествие по морю: обогнуть островки по ту сторону пролива и войти в бухту. Нет проблем.

Эдди знал эти островки как свои пять пальцев.

Знал все их секреты.

Его занимала мысль о том, известно ли маленькому странному человечку хоть что-нибудь о здешней истории. Знакомы ли ему какие-нибудь старинные родайлендские сказания о бесстрашных, отчаянных революционерах?

Мужчина не производил впечатления знатока парусных судов. Такую холеную красавицу, как «Морская дева», берут, когда можно распустить паруса, в такой день, какой и выдался сегодня. Чтобы парить по волнам, наслаждаясь великолепным бризом. Чтобы лететь.

А что, черт возьми, понадобилось ему?

Спустить паруса и завести мотор.

Ну и ладно. Жить тоже как-то надо.

Эдди бросил взгляд на часы. Он уже порядочно кружил вокруг островков. Пора возвращаться. Очень хотелось проводить Шона и насладиться прощальной вечеринкой. Кэт уже была дома. Готовилась к Рождеству. Воображение Эдди приятно будоражила мысль о том, как порадует девушку его подарок, предназначенный ее отцу. Предстоит праздник… Кэт непременно сыграет на пианино и споет все традиционные рождественские песни. Наряду с теми, что сочинила она сама. Они с радостью подпоют ей: Эдди своим баритоном, перебрав спиртного, и Шон неизменным тенором. И Брайди, невзирая на почтенный возраст, чистейшим сопрано. Они заварят горячий ирландский кофе, щедро сдобрят его взбитыми сливками, и Шон с Амандой, своим «призом», станут развлекать всех рассказами о том, как прошло их путешествие в родные места.

Но это — потом. Сначала ему предстоит вернуться, чтобы присутствовать на вечеринке в честь их отъезда.

Куда же подевался пассажир? Эдди полагал, что вот-вот направится в обратный путь, пока парень любуется видом, находясь в носовой части. Руль-то на корме. Что Эдди знал наверняка, так это то, что его не могло быть в каюте. Он сам запер ее. Кто-то мог выйти в море на «Морской деве» и без него, но никто бы не смог сам проникнуть в каюту. В ней находилось множество официальных бумаг и личные вещи, поскольку «Дева» была любимицей большинства ребят.

— Мы идем обратно! — закричал Эдди в надежде на то, что Джон услышит его. — Я уже говорил вам, что непременно должен быть в одном месте сегодня вечером!

Ему хотелось вернуться, принять душ. Прощальная вечеринка обещала быть интересной, и он рассчитывал появиться там с одной весьма выразительной, но слегка высокомерной блондинкой, с которой ему удалось сбить изрядную долю спеси.

— Эй, вы слышали меня?

Молчание.

Он прищурил глаза. Небо постепенно теряло голубизну. Надвигалась ночь. Зимой в Новой Англии ночи наступают рано. Словно крылом огромной птицы, упавшей с небес, она накрыла все вокруг своей тенью.