Бумеранг - Ирина Ендрихинская

Ирина Ендрихинская

Бумеранг

— Эта сраная кафедра сведет меня с ума! — тетушка бахает на стол телефон в красном чехле.

Полчаса я невольно слушала, как в соседней комнате она орет про дебилов-студентов, придурка завкафа, учебный план, который составлен через задницу. В общем, ничего нового. Будни нашей “Железки”, то бишь железнодорожного института, где тетушка ведет экономику. Пытается 10 лет вложить основы экономической теории в головы “жертв ЕГЭ”. В “Железке” бардак, по ее словам. Впрочем, десять лет назад она работала в техникуме. Там тоже были поголовно дебилы и бардак. Ничего не меняется в тетушкиной карьере. В этом они похожи с моим мужем Сашкой. При воспоминании о Сашке боль в груди кольнула острее.

— Ну, че там у тебя случилось? — тетя Оля смотрит на меня своим строгим взглядом педагога.

Боль теперь уже не шевелится. Она меня просто душит. Непроизвольно обнимаю свой восьмимесячный живот. Он сегодня не волнуется, затих. А вдруг с ним вообще что-то случилось? В панике я начинаю задыхаться. Кашляю. И начинаю рассказ про подсмотренный пароль от телефона мужа, про злосчастную смс о забытом лифчике, про мой разговор с обладательницей лифчика. Про то, как я рвала обои, купленные на мои деньги, про то, как тащила тяжелые чемоданы. Таксист- урод не мог подъехать к подъезду. До звезды ему мои чемоданы и мое пузо. Воспитанием не изуродован.

Тетушка вздохнула, спросила:

— Есть хочешь? Надо, милая моя. Его кормить надо, — ее палец с ярко-красным ногтем тычет в мой живот. — Женька, вылези пожрать!

Из комнаты нехотя выходит моя двоюродая сестра Женька. Она младше меня на 7 лет. Но выглядит как подросток. На ней нет ни следа прожитых лет, не покрыта копотью из тревог, обид, скитаний. Женька живет под теплым маминым боком, мальчиков приводит сюда же. Мальчики очень хорошо уживаются и приживаются, как тетушкины петунии. Ведь здесь вкусная, обильная бесплатная хавка, качественный секс, никто не лезет в душу и не вскрывает мозг. Если хочешь идти — иди, если хочешь забыть — забудь. Тебя тут тоже забудут легко. Васю заменит Петя, Петю — Коля. Ноль проблем. Я завидую сестре. Ее легкости бытия, классным отношениям в семье, мать — лучшая подруга, что редкость.

Мы начинаем обедать. Я гоняю острова жира в борще. Тетушка наливает стопку водки, хлопает ее, румянится.

Я бы тоже сейчас не против накачаться водярой. Как много лет назад. После разговора с одной женщиной. Которая мне четко дала понять: не лезь к моему мужу, малолетняя тварь! Сегодня я была на ее месте. Тоже звонила какой-то твари, которая залезла в трусы к чужому мужу. Моему мужу. Все вернулось бумерангом. Прям в лобешник. Много лет назад я напилась. Одна. Чтобы забыть этот мерзкий разговор, эту женщину. И ее мужа. И самое противное был даже не разговор. А то, что этот любимый и обожаемый герой, спрятался за спину жены. Не смог сам со мной объясниться. Несмотря на все страстные часы и ночи. Вот это разочарование было горше водки.

А что мне особенно отвратительно сейчас? Предательство, измена, вранье. Саня опустил не только меня, но и нашего ребенка. Ведь я отвалила половину декретных, чтобы купить обои и новую кровать в спальню. Я жила в ремонтной грязи, мыла окна, балансируя с пузом на стремянке. Для чего? Чтобы в новом интерьере оргазмировала другая. Ведь он мне сказал, чтоб я дня три пожила у себя. Мол, ремонт санузла — это ад. Грязища, пылища, а самое главное, сняли унитаз. Как же ты, милая жена, будешь с пузом корячится над ведром или горшком. Он сам в раковину может, или на работе нужду справит. Заботливый муж. Интересно, мадам, которая забыла в нашем доме свой лифчик, а она куда ходила: в ведро или баночку? Или она фея, какает радугой? Смешно, если бы не было так противно.

— Ты с разводом не торопись. Одной растить — не сахар. — Тетушкин взгляд устремлён вдаль. Наверное, вспоминает своего первого супруга, Женькиного отца.

— Алименты не выбить, наше государство с этими козлами не может или не хочет ничего делать. Да и ты не представляешь, что такое болячки, сопли, бессонные ночи. У меня бы не было Клавдии Георгиевны, так повесилась тогда.

Клавдия Георгиевна — бывшая тетушкина свекровь Женькина бабушка. Золотая женщина. Растила Женьку с пелёнок и лет до десяти. И ночами к ней вставала, и сопли-кашли лечила. Может быть, чувствовала свою вину, что воспитала сына-предателя.

Женькин отец месяца через три после её рождения исчез с радаров. Потом объявился. Но не с повинной. А с заявлением о разводе. Оставил жену с грудным ребёнком в материнской хрущёвке и был таков.

Свекровь ни словом ни делом не попрекнула тетушку в разрыве семьи, не повесила на неё всех собак, не погнала из дома поганой метлой. В общем, свекровь вырастила внучку, пока тётушка доучивалась, писала диссертации в промежутках между дальними рейсами на Бичевозе, знаменитый поезд Хабаровск — Челябинск. Ольга работала проводником. Железка спасала во все времена. О своих буднях проводника в Бичевозе она часто вспоминает. После нескольких рюмок. Какие там ездили персонажи в лихие 90-е, об этом сагу можно сложить.

Так вот, свекровь сильно помогла тете Оле. Что редкость. Многое в теткиной жизни — большая редкость и удача. У меня свекрови нет. Ни хорошей, ни плохой. Что тоже редкость. Помогла бы мне свекровь с ребенком? Или стала бы защищать и выгораживать своего сыночка? Если бы да кабы, не ложились б мы в гробы. Как говорит моя бабуля.

Хлопнула входная дверь. Пришел теткин второй муж. Тоже Женька. Чтобы не путаться между Женькой-дочкой и Женькой-мужем, тетя называет его по отчеству — Валентиныч.

Валентиныч младше тети Оли на тринадцать лет. Он ровесник моего мужа. Оля, будучи обычной бабой, со скандальным нравом, любовью к бутылке, сигарете и мату, волокущая прицеп в виде капризной дочки-подростка, умудрилась выйти замуж за высокооплачиваемого молодого парня без в/п. Это не просто редкость. Это, блин, нонсенс. Особенно для нашей страны, с ее мужским дефицитом и колоссальной долей красивых одиноких девчонок.

Валентиныч ест овощи на пару. Он полноват, поэтому почти всегда на диете. Но порой срывается, тогда они закупают и маринуют тонны шашлыка. Все мы не без греха.

Тетушка в присутствии второго мужа продолжает поносить первого супруга:

— Явился, когда Женьке было уже двадцать. Весь в претензиях,