Приключения Пластуся - Мария Ковнацкая

ДНЕВНИК В КРАСНОЙ ОБЛОЖКЕ

Ручка и перо не любят уроков рисования, пото­му что им тогда приходится сидеть в пенале. Тося, карандаш, перочинный ножик и я, Пластусь, любим рисование больше всего. На рисовании очень весело. Карандаш и резинка летают по бумаге: что карандаш нарисует, то резинка сотрёт. Карандаш то и дело ломает свой нос. И перочинный ножик — чить... чить... чить... — должен ему нос починить. А я сижу возле чернильницы и за всем наблюдаю.

Вчера был урок ручного труда. Это ещё инте­реснее.

Выскочили из портфеля блестящие ножницы и разноцветная бумага. Тося резала бумагу на кусочки и складывала. Получалось очень красиво.

После этого осталось много обрезков. Я подобрал их, сложил и попросил перочинный ножик, чтобы он подровнял их.

Перо попросил — оно мне их продырявило.

Ниточку попросил — она их связала.

Теперь у меня есть тетрадка, точно такая, как у Тоси.

В тетрадке — белые листки, а обложка красная. Моя тетрадь с Тосин ноготок и лежит на самом дне моей комнатки.

Потом я собрал все сломанные карандашные носики и теперь записываю ими в тетрадке свои впечатления.

Буду записывать всё, что у нас делается в школе.

О КЛЯКСЕ-ЗАЗНАЙКЕ

Сегодня утром Тося открыла пенал. Карандаш подскочил — думал, Тося его вынет. Резинка-мышка тоже подскочила — думала, Тося её достанет. Но Тося не взяла ни карандаша, ни резинки-мышки, а только ручку.

Взяла Тося ручку, а перья сразу насторожились — ждут: кого Тося выберет? Каждое хочет быть пер­вым. 

Тося выбрала позолоченное перо. Вставила его в ручку и говорит:

— Ты золотое перышко. Ты должно хорошо писать!

Перо скрипит-скрипит, трещит-трещит, по бумаге чиркает. Как ручка повернётся, так перо в бумагу воткнётся.

А как Тося пальцем нажмёт, так перо чернила льёт.

У Тоси на лбу пот. Ох, лучше бы писать каран­дашом! А карандаш высунул из пенала свою головку в шляпке-наконечнике и ворчит:

— Хоть ты, перо, и золотое, а скребёшь, как куриная лапа!

Но перо на это внимания не обратило, знай себе скрипит-скрипит, трещит-трещит и с каждой буквой пишет всё лучше.

Уже почти полстраницы исписало, вдруг посере­дине страницы — бац! — противная жирная, чёрная клякса!

Вот беда!

Прилетела на помощь розовая промокашка: чер­нила пила, пила, сама вся почернела, а ничем не помогла.

Прискакала на помощь резинка-мышка: тёрла, тёрла, свой хвостик стёрла, а ничем не помогла.

Клякса как сидела, так и сидит, чёрным глазом на всех глядит, чёрный язык всем показывает и го­ворит:

— Я — чёрная клякса, ничего вам со мной не сделать!

Карандаш из пенала выглядывает, радуется: ведь он лучше пера, никогда клякс не делает.

А бедная Тося плачет — ей клякса страницу испор­тила. Что теперь делать?..

КАК Я СПОРИЛ С ЧЕРНИЛЬНИЦЕЙ

Тося плачет и плачет... Что теперь делать? Никто не решился пойти к чернильнице. А я пошёл.

Встал перед чернильницей, учтиво ей поклонился, шаркнул левой ножкой, шаркнул правой и вежливо сказал:

— Пани чернильница, береги свои чернила, чтоб у нас в тетрадке чисто было!

А тут чернила — буль... буль... буль... — как за­кипели в чернильнице!

Я очень испугался — впору бежать. Но нет, по­вторил ещё раз, и на этот раз ещё вежливей:

— Пани чернильница, своих клякс не выпускай, нашу бедную Тосю не огорчай!..

А чернильница — бур!.. бур!.. — разозлилась и крикнула:

— Пан Пластусь, твой толстый нос пока ещё чист! Не суй его в чернила!

А мне хоть бы что! Говорю ей снова очень вежливо:

— Тося-то ведь из-за кляксы плачет. Лучше помогли бы ей своим советом.

А чернильница твердит:

— Тося — плакса, вот поэтому у неё клякса! Пусть научится хорошо писать, тогда будет у неё чистая тетрадь!

Я поблагодарил чернильницу за совет, снова учтиво поклонился, шаркнул левой ножкой, шарк­нул правой и возвратился в пенал.

А там меня встретили смехом: ха-ха-ха, ха-ха-ха!..

— Ой, что с Пластусем случилось — окунул он нос в чернила!

Погляделся я в блестящее перо и увидел: нос у меня чёрный-пречёрный...

ПЕРОЧИСТКА В ПЕНАЛЕ

А тут возвратилась в пенал ручка... Чернила с пера так и капают.

Измазался карандаш, измазалась резинка-мышка, измазались перья — все жители пенала стали гряз­ные.

Взяла Тося карандаш и испачкала себе пальцы.

Поглядела в пенал и за голову схватилась. Что же теперь с чернилами делать?.. Но Тося подумала и придумала.

Позвала на помощь иголку, нитку и блестящий напёрсток. Взяла красивые цветные лоскутки.

Шила, шила, обрезала... Сшила перочистку.

А эта перочистка — как книжечка. Два листочка голубые, два листочка красные, а края обрезаны зубчиками.

Все в пенале закричали: каждый хотел, чтобы перочистка жила подле него. Я тоже кричал: "Хочу, чтобы она жила рядом!" Но Тося сказала: "Перо­чистка будет жить в уголке, под пером". И теперь, когда перо возвращается в пенал, перочистка чи­стит его до тех пор, пока оно не заблестит, как золото.

Сейчас уже никто не пачкает себе чернилами ни нос, ни бока.

Какая умница наша Тося!

КОСИЧКИ ИЛИ МЫШИНЫЕ ХВОСТИКИ?

Теперь я должен немножко рассказать о Тосе. У Тоси голубые глаза, такие же, как у меня. Носик у Тоси не такой большой и красный, как у меня, обыкновенный носик, но всё-таки он мне тоже нравится.

У Тоси два ушка. Не такие красивые и оттопы­ренные, как у меня, но тоже неплохие.

А за этими ушками у Тоси две тёмные косички.

Таких косичек нет ни у меня, ни у моих дру­зей.

Её косички — самые красивые. Они торчат в раз­ные стороны, и на концах у них ленточки.

Эти ленточки по праздникам бывают красные или зелёные, а в будни они всегда синие.

Из-за Тосиных косичек я поссорился сегодня утром с глупой резинкой-мышкой. Резинка-мышка сказала, что Тосина косичка точь-в-точь как её хвостик.

— Как это так? — спросил я.

— А так. Разве ты не слышал, как на перемене Бронек с последней парты крикнул: "У Тоси не косички, а мышиные хвостики!"

Я ужасно рассердился, сжал кулаки и закричал:

— Разве на кончике твоего хвоста бывают красные, зелёные или синие ленточки?

Резинка-мышка смутилась.

— Никогда не бывают,— отвечает.

— Ну вот видишь! — говорю. — Что же ты хва­лишься? Тосина косичка ничуть на твой хвост не похожа. Она на целый палец толще, на целый палец длиннее, и на конце у неё ленточка: крас­ная, зелёная или синяя!

Выглянул я из пенала, вижу — сидит Тося и пла­чет. Я уже выставил было ногу из пенала, чтобы подбежать к ней и успокоить, но тут подошла учи­тельница и спрашивает:

—  Из-за чего ты плачешь?

А Тося в ответ:

— Из-за мышиных хвостиков…

Учительница рассмеялась и сказала:

— Знаешь, Тося, остриги волосы, они отрастут, станут лучше, и тогда никто не будет смеяться над твоими косичками.

На другой день, как только я выглянул из пе­нала, сразу увидел — Тося уже без косичек, на лбу у неё чёлочка, волосы аккуратно подстрижены, они чистые и пушистые, и Тося теперь кажется ещё красивее, чем раньше. Я показал глупой резинке-мышке нос и сказал:

— Вот видишь, у Тоси уже нет мышиных хвостиков!

О БЕДНОМ НОСЕ И СКВЕРНОЙ ЗОСЕ

Сегодня рядом с Тосей села новая ученица.

Эта ученица такая же маленькая, как Тося. Она будет сидеть с ней на первой парте. Новую уче­ницу зовут Зося.

Как только она села рядом с Тосей, так сразу же заглянула в её пенал.

Я высунул голову, чтобы лучше разглядеть Зосю, а она — хлоп крышкой — и прищемила мой краси­вый нос.

Я громко заплакал.

Тося, наверно, это услышала, потому что от­крыла пенал, вынула меня и даже руками всплес­нула.

А противная Зося стала так громко смеяться, что от смеха повалилась на парту.

Мой нос сплющился в лепёшку.

Видя, что я так огорчён, Тося взяла немножко красного пластилина и прилепила мне нос ещё больше и красивее, чем он был раньше.                        

Когда я возвратился в пенал, все мне даже позавидовали.

Потом Зося попросила у Тоси карандаш. У ка­рандаша не было никакого желания идти к этой Зосе, но Тося вынула карандаш и отдала его.

Я улёгся на своём дневнике, но не успел заснуть, как резинка-мышка толкает меня в бок:

— Вставай, вставай, Пластусь! Погляди-ка, что с карандашом стряслось!

Вскакиваю и вижу: карандаш лежит за перего­родкой весь израненный. Гладкие бока его изгры­зены.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю.

А бедный карандаш стонет:

— Ой!.. Ой!.. Эта скверная Зося...

— Что она с тобой сделала?