Афган - Сергей Скрипаль

Сергей Скрипаль

Афган

Моим маме и папе посвящается с любовью и благодарностью.

Глава 1. БЕЛОВ

– Сука! – заорал прапорщик Белов, обрушиваясь с дувала на голову духа, который низко наклонился над телом молоденького десантника и широким кинжалом вспарывал ему живот. Белов свалился на плечи духа, и они вместе рухнули на труп солдата. Афганец дико завизжал, пытаясь выскользнуть из-под прапорщика, но тот притиснул его к себе и ударил ножом в висок. Дух сразу обмяк серо-пыльным мешком и, изогнувшись, затих. Прапорщик поднялся с земли, вытер руки и нож о длинную рубаху убитого и склонился над солдатом. Тот лежал под стеной дувала, раскинув руки и ноги в пыли. Изуродованное лицо с выколотыми глазами слепо уткнулось в вечернее небо. Куртка была залита кровью, сквозь распоротую ткань и кожу живота, пузырясь, вылезало кровавое месиво. Брюки были разодраны, и пах ужаснул прапорщика своей зияющей черно-красной наготой. Белов пошарил в карманах у солдата, вынул небольшую пачку каких-то бумаг, из «лифчика» взял гранату и полный магазин к автомату. После этого встал во весь рост, затолкал взятое в свой «лифчик» и осмотрелся. Он стоял в небольшом дворике, окруженном высоким дувалом, по которому несколько минут назад бежал, захваченный погоней за бандой, уходящей из кишлака. К дувалу примыкал глинобитный дом с черными дырами небольших окон и дверью. Слева от себя прапорщик увидел какой-то сарай и, уже отворачиваясь от него, краем глаза уловил за рассохшейся дверью сарая движение. Он бросился на землю грудью, в падении переворачиваясь на правое плечо и дергая курок автомата. Над головой веером прожужжали пули и врезались в стену дувала, но Белов действовал немного быстрее. Из сарая послышался крик. Прапорщик лежал на земле и прислушивался к отдалявшемуся шуму боя, который угасал где-то на краю кишлака. Он полежал еще немного, потом резко вскочил на ноги и бросился в сторону от сектора обстрела, открывавшегося из дверей сарая. Все было тихо. Прапорщик скользнул ближе к сараю, подскочил к изрешеченной пулями двери и пинком распахнул ее. На земляном полу он увидел скрюченное тело бородатого мужика-афганца с бритой головой, рядом с ним валялся АКМ с прикладом, разукрашенным бисером. Прапорщик подобрал автомат, из которого в него только что стреляли, забросил его за спину и вышел во двор. В доме на развалившейся лежанке он нашел ветхое одеяло, взял его и пошел к солдату. Он хотел прикрыть его одеялом, но во двор уже вбежал медбрат из их батальона, рыжий хохол Мишка Шандра. Прапорщик отдал ему бумаги солдата, набросил одеяло на пробитую голову духа и вышел вон со двора.

Он шел по пыльной улице. Вокруг все дышало недавним боем. Редкие чахлые деревца сгорели и, дымясь, разваливались пеплом. В широком арыке лежало несколько трупов. Среди разноцветных лохмотьев прапорщик разглядел тело в камуфляже и хотел было вытащить, освободить из мусульманского плена убитого солдата, но навстречу катил БТР, на броне которого сидели наши ребята. Белов махнул рукой, машина остановилась. Солдаты спрыгнули на землю и принялись вытаскивать трупы. Прапорщик показал им дом, где находился Шандра с убитым солдатом, и зашагал дальше.

Вдруг совсем рядом хлестнула автоматная очередь. Из узкого переулка выскочил лейтенант Клюев и крикнул прапорщику:

– «Двое! Уходят к «зеленке»! Я – по дувалам, ты – сюда», – и, махнув рукой в переулочек, из которого только что выскочил, ловко вскарабкался на стену и побежал по ней. Прапорщик кинулся в переулок, на ходу поправляя за плечом чужой автомат и жалея, что не бросил его в БТР. Он слышал над собой стрельбу, потом чей-то крик. Белов быстро перебегал от одной стены дувалов к другой, потом понял, что наступила тишина. Он остановился, быстро восстановил дыхание и настороженно стал прислушиваться к этой тишине. За спиной, с той стороны, откуда он заскочил в переулок, дышали как загнанные солдаты с БТРа. Прапорщик, не оглядываясь, подал им знак остановиться, а сам крадучись пошел к следующему повороту дувала. Он крепко сжимал в руках свой АКСУ, устремив ствол вперед к поджидавшей опасности и смерти. Поворот против всех ожиданий был очень крутой, что абсолютно не соответствовало канонам восточной архитектуры, в которой все углы были сглажены и очертания строений напоминали замедленную киносъемку. Прапорщик резко выдвинул ствол автомата за поворот и почувствовал, что кто-то схватил руками автомат и потянул его на себя. Прежде чем что-то увидеть Белов нажал на курок, автомат коротко рявкнул, и только потом прапорщик шагнул из-за угла. Он замер, когда увидел, что по стене сползает женская фигура, закутанная в серо-зеленую паранджу. Прапорщик кинулся к ней, опустился на колени, приподнял женскую голову и откинул с лица прикрывавшую его сетку. Он увидел совсем юное лицо с широко раскрытыми, немного раскосыми глазами, в которых застыл ужас. Рот был плотно сжат, и сквозь бледную узкую полоску губ яркой струйкой на выдохе вытекала кровь.

Подбежали солдаты. Один из них руками разодрал на девчонке паранджу, оголив ее тело до самого низа живота, который стал сплошным кровавым месивом. Девочка еще с трудом дышала, рот ее смягчился, губы что-то невнятное шептали, но их свела судорога, и вместе с последним выдохом изо рта хлынул поток черной крови.

Прапорщик осторожно опустил голову девочки на землю и крепко прижал свои окровавленные ладони к глазам, смертельно уставшим за этот длинный день войны. Над собой он услышал голос лейтенанта Клюева, спрыгнувшего с дувала:

– Ладно, Леонидыч, пошли, брось ты. Не впервой ведь...

Прапорщик молчал. Солдат, который разрывал одежду на девчонке, высокий, крепкий, удивленно прохрипел сорванным голосом:

– Что ж она, дура, за автомат хватается. Сидела бы дома, хрена по улицам бегать, – и, помолчав, неуверенно добавил, – мать ее так.

Белов поднялся, молча забрал у второго солдата саперную лопатку, сунул ему трофейный автомат, взял на руки убитую девчонку и побрел обратно в сторону арыка. Он переступил через арык, прошел еще шагов двадцать и, опустив труп на землю, начал долбить слежавшуюся, спекшуюся под адским солнцем в монолит почву. К нему опять подошел лейтенант:

– Леонидыч, брось ты ее, сейчас все равно бачи повылазят, сами зароют... пойдем.

Прапорщик обернулся к Клюеву:

– Лейтенант, прошу, уйди отсюда, – и опять продолжил свою работу.

Клюев пожал плечами и пошел на окраину кишлака, где уже выставляли боевое охранение, дымила полевая кухня, батальон готовился ночевать.

Часа через полтора подошел и прапорщик. Он похоронил девчонку, насыпал небольшой холмик и, стянув с головы выцветшую панаму, немного постоял над могилой. Потом тяжело вздохнул и отправился в батальон.

...Этот сегодняшний бой был случайным, если на войне вообще бой может быть случайным. Их батальон послали на поиски двух упавших в горах вертолетов. «Вертушки» сбили пять дней назад, точных координат их гибели зафиксировано не было. Вот и шел батальон в поиск, точно не зная, где искать. За эти дни их только дважды обстреляли: один раз – из «зеленки», а второй – когда они двигались километрах в двадцати отсюда. В батальоне было много необстрелянных пацанов, впервые вышедших на операцию. Они шли колонной. Впереди двигались два БТРа, за ними три «ГАЗ-66», и замыкали еще два «броника», а вдоль колонны все время мотался командирский уазик. Как только вся колонна втянулась в кишлак, блеснул разрыв, и сразу же вспыхнул головной БТР. С обеих сторон из-за дувалов затарахтели автоматы. Водитель головного БТРа бросил загоревшуюся машину к дувалу и освободил путь другим машинам. Из подбитого бронетранспортёра высыпали солдаты и, не останавливаясь, поливали вдоль дувалов огнем из автоматов.

Прапорщик вскарабкался на тент «ГАЗ-66» и с силой начал швырять за стены дувалов гранаты, потом решетил их из автомата и кричал молодым солдатам, съежившимся в испуге на дне кузова: «Патроны, мать вашу, патроны!».

Солдаты передавали ему набитые патронами магазины и бросались наполнять мгновенно пустеющие, сбрасываемые вниз прапорщиком.

Через несколько минут кишлак остался позади, и командир дал команду остановиться. Потеряли один БТР, людских потерь не было. Водитель машины был сильно контужен, двум солдатам осколками снесло ступни ног: когда рванул взрыв, они сидели на броне. Остальные отделались легким испугом и царапинами. Командир приказал вызвать базу и доложил об обстреле, дал координаты и попросил забрать раненых. Потом колонна пошла дальше. Через час их догнали вертолеты. Один из них сел, забрал раненых и вновь умчался в высокое, знойное небо. Перед тем как забрать раненых, вертолетчики снесли с лица земли тот небольшой кишлак.

После обстрела прапорщик долго разглядывал молодых солдат. Он читал на их лицах переживания, что бурлили в них. Были испуг, удивление, ошарашенность, но панического ужаса, к счастью, не было.