Маски средней и новой комедии - Менандр

Менандр

Маски средней и новой комедии

Менандр

Маски средней и новой комедии

Перевод М. Гаспарова

ГЕТЕРА

1. Знаю: всякий, кто хоть малость путался с гетерами,

Подтвердит, что нет породы в мире беззаконнее.

Ни дракон зубастой пастью, ни Химера пламенем,

Ни Харибда и ни Скилла, псица трехголовая,

Гидра, Сфинкс, Ехидна, львица, гарпии крылатые

Не могли бы переплюнуть этих погубительниц.

Все иные беды мира рядом с ними - мелочи.

Вот давай-ка перечтем их! Планго будет первою

Той Химерой, чье дыханье воспаляет варваров;

10 Но нашелся обиратель в всадническом звании,

Что пришел, ушел и вынес все ее имущество.

А Синопу не назвать ли множащейся гидрою?

Хоть сама она старуха, с ней Гнафена, дочь ее:

Кто одну беду минует, не минует худшую.

Дальше - Наннион: она ведь, точно Скилла-хищница,

Двух проезжих придушила и ловила третьего,

Но сумел свою ладью он из пучины выгрести.

А напротив села Фрина истинной Харибдою

И глотает с кораблями вместе корабельщиков.

20 А Сирены? ощипать их - Феано получится:

Женский лик я клик, а когти - птичьи, загребущие.

Сфинксой же назвать фиванской можно всех

и каждую,

Ибо все они знакомцам говорят загадками,

Как целуют, как милуют, как соединяются:

"Я скамеечкою встану, как четвероногая",

"Я треножником подставлюсь", "Я двуногой

девочкой".

Тот, кто это понимает, как Эдип, уходит цел

И, на все глаза зажмуря, нехотя спасается.

Ну, а те, что сладострастны, мигом попадаются

20 И конец: летят по ветру. Что тут разговаривать!

Нет на свете дикой твари, этих девок гибельней.

2. Ведь они, чтобы нажиться им за счет поклонников,

Обо всем забыв на свете, сети хитрые плетут.

А когда разбогатеют, то берут к себе в дома

Свежих девок, чтоб у старших набирались опыта.

И у тех не остается ни лица, ни облика

От того, что было прежде, - впрямь

перерождаются!

Если рост невзрачен - ходит на подошвах

пробковых.

Если долговяза - носит тонкие сандалии

И, гуляя, наклоняет голову на плечико.

10 Так-то с ростом! Если, скажем, ляжки слишком

тощие,

То, подбив тряпья, такою станет крутобедрою

Диву даться! Если брюхо чересчур надутое,

То корсет она наденет, как актер в комедии:

Затянув его под груди, выпрямляя талию,

Вмиг живот она умерит прутьями корсетными.

У кого белесы брови - те чернят их сажею;

У кого черны чрезмерно - те пускают в ход

свинец;

У кого бесцветна кожа - трут себя румянами.

Если в теле что красиво - выставляют напоказ:

20 Белозубая - смеется: как же не смеяться ей,

Чтобы все могли увидеть рот ее хорошенький?

Если смех не по нутру ей, то она по целым дням

Взаперти сидит и держит, раздвигая челюсти,

Тонкую во рту распору из дощечки миртовой

(Как у мясников на рынке держат козьи головы),

Чтоб привыкнуть, так ли, сяк ли, раскрывать

пошире рот.

Вот какие есть уловки, чтобы стать красавицей!

3. Кто тайно ищет ласки в темных ложницах,

По-моему, достоин сострадания!

Ведь он бы мог избрать себе средь бела дня

Одну из тех, что встали для желающих

Все напоказ, под тонкой тканью голые,

Как те, что в Эридане омываются;

И Гон за грош имел бы удовольствие,

Не гнался бы за тайною Кипридою

И тешил бы не спесь свою, а плоть свою.

10 "Печалюсь я о бедствующих эллинах",

Что к нам прислали флотоводца Кидия!

4. . . . . . . . . . Тот малый, о котором речь,

В соседнем доме увидал живущую

Подружку и тотчас влюбился по уши.

Она из граждан, но одна, без родичей,

Нрав - чудо, рождена для добродетели,

Таких мы лишь и вправе звать "подругами",

А от иных лишь срам на этом имени.

5. Нет, Пифия, клянуся Афродитою,

Невмочь мне больше это ремесло мое:

Не выпало мне выгоды, кончать пора.

Как начала я, так связалась с воином:

Он только и болтал, что о сражениях,

Показывал рубцы от ран полученных

И хоть бы грош принес мне в утешение.

Он все твердил про дар, ему назначенный

В награду от царя; и, даром хвастаясь,

10 Меня имел он даром чуть не целый год.

Дала ему отставку я; вторым был врач,

Без устали и счета жгущий, режущий,

И все бесплатно, все на службе городу.

Второй мне оказался хуже первого

Один болтал, другой плодил покойников.

А третий на беду мне был философом

В дерюге, с бородой и рассуждающий.

Опять попала из огня я в полымя:

Что ни попросишь, не дает, одно твердит,

10 Что деньги - зло. Уж я ему: "Коль деньги - зло,

Отдай их мне, и все тут!" Нет, не слушает!

СВОДНИК

6. Тебе ли щеголять свободоречием?

Тебе ли, тварь, болтать с людьми, как равному,

Бродить меж нас, дышать тем самым воздухом,

Которым мы - такому вот, каков ты - есть?

Богомолец

7. Являет божество для понимающих

Урок, что наша жизнь принадлежит не нам:

Оно ее у нас отнимет с легкостью,

Когда ему ни заблагорассудится.

И потому-то к жрице я направился

Распорядиться обо всем заранее.

Сводник

Пусти! беда! Милейший, будь заступником:

Проклятый опекун за мною гонится,

Вот-вот меня догонит он и схватит он!

Опекун

10 Он тут! он тут! лови его, моя Сосия,

Держи его, мерзавца! стой, куда ты, стой!

Сводник

Деметра-мать, прими меня как дар себе,

Спаси меня, помилуй!

Опекун

Стой! куда бежишь?

Сводник

Куда? туда, где буду под защитою:

Здесь занял место, здесь готов к отпору я!

Опекун

Таким, как ты, нет места под защитою!

Эй! все за ним!

Сводник

Прочь! Всех зову в свидетели

Вас, граждане: кто здесь, перед богинею

Меня лишь тронет, тотчас же поплатится

20 И тумаков натерпится заслуженных!

Опекун

Грозишься, поротая тварь?

Сводник

И то грожусь:

Удар мой меткий, крепкий, тренированный,

Клянуся олимпийцами! Попробуй-ка!

Богомолец (?)

Не по добру нам будет, если, граждане,

Богине нашей стерпим оскорбление.

Опекун

О, чтоб тебя! И впрямь, видать, не шутит он. . .

8. Нет хуже ремесла, чем наше сводничье!

Чем блудный дом держать, я рад по улицам

Бродить, торгуя розами и редьками,

Бобами и масличными помоями,

Все лучше, чем таких девиц прокармливать!

РАБ-РЕЗОНЕР

9. - Будь слезы людям от беды спасением,

Будь плач концом заботы, породившей плач,

Мы слезы покупали бы на золото.

Но наша жизнь с слезами не считается:

Плачь иль не плач, а все идет своим путем.

Так что ж, хозяин, понапрасну слезы лить?

- Я не нарочно: слезы в горе сами ведь

Являются, как яблоки на яблоне.

10. Поверь, хозяин, люди сами делают

Свои несчастья хуже против сущего.

Допустим, сын твой умер или мать твоя

Или еще кто из ближайших родичей,

Скажи: "Он умер, ибо все мы смертные",

И это будет горю мера точная.

А кто затянет: "Жизнь не в жизнь и свет не мил,

Пришел конец мой", и хоронит сам себя,

Тот мнимым горем множит настоящее.

10 Взгляни лишь на себя глазами разума

И зло отступит, а добро останется.

ВОИН

11. - Скажи, а долго были вы

На Кипре?

- Да пока война не кончилась.

- В каком же месте вы стояли?

- В Пафосе.

Такое там житье, скажу, привольное,

Что не поверишь.

- Право?

- За столом царя

Голубки-птички овевают крыльями,

Как опахалом.

- Как же это может быть?

Скажи, я не отстану.

- Умащался царь

Сирийским маслом, жатым из таких плодов,

10 К которым, говорят, голубки лакомы.

И вот они слетались, привлеченные,

На запах, и старались сесть на голову

Душистую царя, а с двух сторон рабы

Их отгоняли прочь. Они подпархивали

Ни так, ни сяк, ни высоко, ни низенько,

И так его обвеивали крыльями,

Что ветерок был легким и умеренным.

12. . . . Ты не представляешь ведь,

Какие предстоят тебе противники:

Мы острые ножи глотаем запросто,

Огнем их запиваем смольным факельным,

В закуску нам приносят стрелы критские,

Горох наш - острия от копий ломаных,

А в головах у нас - щиты и панцири,

В ногах - пращи и луки, а за выпивкой

Мы лбы себе венчаем катапультами.

13. - А вон того ты примечаешь воина?

- На что он мне? Вернулся он домой ни с чем,

Разжившись на войне лишь шитым ковриком

С какими-то там грифами и персами.

Ну ты, пошел отсюда!

- Отчего же так?

Есть ледничок, есть чашечка, есть кондион. . .

14. . . .Еще жаровню, и постель с подстилкою,

Горшок, мешок, бочонок, сковородочку,

Как будто ты не воин, а базарный ряд,

Вот сколько хлама при себе таскаешь ты!

15. Ты, воин, как священное животное:

Откормишься, а после на убой идешь. . .

ПАРАСИТ

16. Я говорю: кто в доле человеческой

Добро свое считает в безопасности,