Милость Императора - Николас Александр

Правовая информация

Книга подготовлена для гильдии переводчиков форума Warforge.ru

Любое воспроизведение или онлайн публикация отдельных статей или всего содержимого без указания авторства перевода, ссылки на WarForge.ru запрещено.

Перевод © Str0chan

Верстка и оформление Zver_506

Николас Александр

МИЛОСТЬ ИМПЕРАТОРА

Двигатели «Милости» протестующе взвыли, и Микал ощутил их страдание. Чувствуя, как боль вонзается ножами в его измученные нервы, пилот ещё яростнее сжал рукоять управления «Мародёра». Взбрыкивая и резко кренясь, потрепанный бомбардировщик пробирался через верхние слои атмосферы, и казалось, что ему не дает развалиться только несокрушимый машинный дух. Микал сомневался, что хоть какая-то часть самолета осталась неповрежденной — на приборной панели горело столько тревожных сигналов, что пилот давно уже перестал смотреть на неё. Без всяких напоминаний было понятно, как близки они к катастрофе.

Через потрескавшееся остекление кабины Микал видел посадочные огни корабля-носителя «Неудержимое наступление» — их пункта назначения и спасительного убежища. Ауспик больше не действовал, и пилоту приходилось полагаться на собственные глаза, словно мифическим капитанам кораблей на Святой Терре, в ту эпоху, когда её давно погибшие моря ещё существовали. Точно так же эти моряки, рискуя гибелью в ночи, истерзанной бурей, пытались отыскать проход в родной порт. Сейчас Микал, как и его далекие предшественники, старался не отклоняться от курса, а судно рыскало и кренилось в бурных завихрениях воздушного океана. Каждый раз, когда «Милость» сходила с траектории, пилот втаскивал её обратно, молясь машинному духу, чтобы от резкого маневра не сломались последние лонжероны и не отказала гидравлика.

Руки Микала болели от напряжения, мышцы шеи сводило спазмами от физической и психологической нагрузки. Так легко было бы сдаться и принять неизбежное — схватка уже заставила пилота израсходовать резервы сил, о которых он даже не подозревал. И всё же, нечто внутри Микала просто не желало признать поражение. Он не мог выказать слабость. Не мог. Показать слабость значило погибнуть — такой урок пилот выучил в детстве, прошедшем на жестоких улицах Фордроста, которые стали особенно недружелюбными к Микалу после того, как оспа покрыла рубцами правую часть его лица. Уродство научило мальчика, что в Империуме нет места слабости — несчастья либо ломают тебя, либо закаляют, укрепляя физически и духовно. Железная воля Микала — лишь это держало его и «Милость Императора» в воздухе. Пока что.

Вой, доносившийся со стороны правого двигателя, изменился в тоне, и пилот тревожно взглянул на массивный обтекатель. Кто-то тихо молился.

— Держись, «Милость», держись. Мы знаем, что тебе больно, но не показывай слабость. Не надо. Слабость — это смерть.

Микал осмотрелся в поисках молящегося, но в кабине никого не оказалось.

Он остался один. Так было не всегда.

— Хватит, Трона ради, хватит, — прошептал кто-то сзади.

— Заткнись, — нахмурившись, рыкнул Микал.

Тут же раздался внезапный глухой стук, и визг терзаемого металла немедленно оборвался. С шипением раскрылись двери пассажирского лифта.

— Пора бы уже кому-нибудь смазать эти кабели, — прошептал Бернд Хоулек.

Повернувшись, Микал увидел, что его бомбардир, иронично улыбаясь, смотрит прямо перед собой.

— Пожалуй, ты прав, Бернд, — согласился капитан.

За спиной бомбардира обнаружился их тщедушный штурман, Александр Иероним.

— Виноват, капитан, — пробормотал Алекс, явно сконфуженный тем, что пилот услышал его жалобы. — Этот шум меня просто достал.

Порой Микал удивлялся, как Иероним вообще оказался во Флоте — парень выглядел так, словно едва начал бриться. Сильная бледность, результат многочасового изучения карт и пиктов, придавала ему нездоровый, недокормленный вид. На улицах, где вырос пилот, Алекс не протянул бы и пяти минут.

Впрочем, штурман должен уметь быстро соображать, а не махать кулаками.

— Сообщи о проблеме в ТО, — ответил Микал, не любивший извинений. К тому же, все они знали, что техники трудились на пределе сил, приводя самолёты в боевую готовность. Несущественные проблемы откладывались в долгий ящик.

Алекс облегченно кивнул, а командир осмотрел остальных членов своего экипажа, стоявших позади в довольно скованных позах. Дудак, Круль и Яворский спокойно встретились с ним глазами, зная, что Микал уже вошел в «предполетный режим» и разумно помалкивая. Никто не хотел, чтобы именно на нём задержался критический взгляд капитана.

— Нам на стоянку № 8, — объявил Микал, выходя из неприятно тесного пассажирского лифта и оказываясь на гигантской взлётной палубе «Неудержимого наступления». Перед боевым вылетом корабль-носитель Имперского Флота напоминал амфитеатр, в котором бесчисленные техники и прочий персонал лихорадочно исполняли балет на тему упорядоченного хаоса. Сервиторы и палубные рабочие толкались и кружились под громогласный аккомпанемент гудков и завывающих сирен. Облака испаряющегося охладителя и выхлопные газы создавали странный, сбивающий с толку мирок внутри гигантского помещения, истинная колоссальность которого время от времени открывалась глазу благодаря пульсирующим огонькам на мостиках и обзорных платформах в вышине.

Микал вел экипаж по лабиринту, заполненному движущимися и скрывающимися в дымке препятствиями, отыскивая стоянку № 8 и МИИМ2243 — «Мародёра», к которому они были приписаны на время своей первой кампании. Сегодня лётчиков ждал первый в жизни боевой вылет.

Погруженный в размышления командир почти сбил с ног палубного техника, внезапно возникшего из тумана во главе группы сервиторов. Подняв голову, тот побледнел и отступил на шаг.

— Простите… капитан… — запинаясь, произнес механик. — Виноват.

— «Милость Императора»! — рявкнул Микал.

— Простите, сэр?

— Где «Милость Императора»? — повторил пилот.

— А… МИИМ2243, вы имеете в виду? «Милость», сэр? Она… Она вон там… — бормотал издерганный техник, указывая на громадину «Мародёра», подсвеченную сиянием дуговых ламп. — Мы как раз закончили чинить её ауспик.

— Ауспик? — переспросил Микал. — А с ним-то какие проблемы?

Спешка, с которой 1167-е крыло перебросили с Фордроста, привела к всевозможным проблемам с обеспечением, в том числе, нехватке во флоте обученных техников. Из-за этого многие наземные бригады перебрасывали внутри эскадрильи, причем «Милость Императора», получившая новый экипаж, оказалась в очереди на обслуживание одной из последних. Это постоянно выводило Микала из себя.

— Н-никаких, сэр, — выдавил механик.

Услышав колебание в его голосе, пилот шагнул вперед, так, чтобы обезображенное оспой лицо оказалось неприятно близко к расширившимся глазам техника.

— Лучше бы это оказалось правдой, — сказал Микал.

— Спокойнее, капитан, — прошептал Бернд, вставая между пилотом и съёжившимся механиком. Затем бомбардир движением головы предложил несчастному вернуться к своим занятиям, и техник поспешил прочь в сопровождении ватаги трясущихся сервиторов. Насупившись, Микал смотрел, как Хоулек разбирается с ситуацией — его легкий нрав и чувство юмора резко контрастировали с раздраженной вспыльчивостью капитана. Порой командира возмущало поведение Бернда, но в глубине души он понимал, что сейчас бомбардир поступил правильно. Пилот, затевающий драку с палубным техником? О чем он думал?

— Соберись, — пробормотал Микал самому себе и повел экипаж к внушительной громадине «Мародёра».

«Милость Императора» совсем недавно вошла в состав 1167-го фордростского бомбардировочного крыла. Когда имперское Верховное Командование получило информацию о том, что Вааагх! Угскраги, массированное орочье вторжение на территории сегментума Пацификус, достиг мира Балле-прим, 1167-е было передислоцировано на борт корабля-носителя «Неудержимое наступление», став частью подкреплений, направленных для укрепления недопустимо растянутых линий обороны защитников планеты. Это бомбардировочное звено обладало репутацией мастеров своего дела и всегда выполняло поставленные перед ним задачи — во многом, благодаря безупречному руководству Аарона Рыля, командующего крылом и ведущего одной из эскадрилий. Он считал, что нанесение врагу жестоких ударов с использованием всех имеющихся сил — лучший путь к выполнению задач кампании за наименьшее число боевых вылетов. Соответственно, Рыль требовал, чтобы все бомбардировщики 1167-го несли полную нагрузку бомб и ракет, а их пилоты поддерживали плотный оборонительный строй, чтобы как можно больше машин смогли добраться до цели. Подобная жестокая логика была весьма убедительной, и пилоты уважали Аарона за это. Тот же самый посыл командир донес до них на инструктаже, посвященном сегодняшней миссии, обозначенной как «Операция „Дуговая лампа”».