Суп из топора - Доктор Нонна

Доктор Нонна

Суп из топора

Только тот, у кого есть огонь, варит суп из торопа.

Марте нравились американские небоскребы. Пусть квартира съемная, полупустая, но зато с двадцать седьмого этажа весь мир кажется далеким-далеким. А сейчас к тому же пеструю суету вечернего Манхэттена скрывала пелена дождя. Это успокаивало. Дождевая стена как будто отделила Марту от того, что осталось там, в прошлом. Разрыв с мужем дался ей невероятно тяжело. Не спасали даже молодость и неукротимая энергия. Хотелось лечь и умереть. Только здесь, в Америке, она наконец почувствовала себя свободной. Свободной и любимой. Ее Стив был с ней. Да, ему сорок пять, он взрослый, уверенный мужчина, он старше ее на двадцать лет – но это неважно. Главное – они вместе. Ради него Марта отбросила прошлое, разрушила все, что создавала последние пять лет. И она не жалеет.

Только рана в душе все никак не закроется, все болит и кровоточит. Она так и будет болеть, пока…

Марта прижалась лбом к холодному от дождя стеклу.

– Загрустила? Я же здесь. – Стив обнял ее сзади, слегка уколов жесткой, начинающей седеть бородкой.

Марта постаралась ответить как можно веселее:

– Да вот кормить тебя нечем. – В холодильнике одиноко плесневел кусочек сыра, оставшийся от прежних жильцов, да в буфете скучали несколько чайных пакетиков. – Придется суп из топора варить.

Он вздрогнул, больно сжал ее плечи. Откуда она знает?!

Но тут же взял себя в руки. Она, нежная, яркая – единственная! – конечно, не знает и не может знать, сколько значит для него эта глупая фраза.

– Ничего, я не голоден. То есть голоден, но совсем не так…

Блузка, из глубокого выреза которой так соблазнительно виднелась нежная ложбинка между пышными грудями Марты, полетела в сторону. Молния юбки жалобно скрипнула…

Прикосновения Стива заставляли Марту вздрагивать, погружая в какую-то темную и в то же время огненную глубину. В его руках она чувствовала себя фантастическим музыкальным инструментом, состоящим из множества стонущих от страсти струн. Еще, еще, еще…

Он выматывал ее так, что после любви она мгновенно проваливалась в сон.

Сегодня Марта спала беспокойно. Ей снилась полная веселая женщина, которая держала ее на руках и приговаривала:

– Пойдем, дочка, суп из топора варить.

Но даже во сне Марта точно знала: эта женщина – не мама…

Стив нежно гладил спящую по голове и думал, что эту юную, но уже столько перестрадавшую женщину послала ему сама судьба. Как награду за все испытания, за все беды, за все потери. Теперь у него есть все, чтобы быть счастливым.

Почти все.

Святослав

– Изя, Святослав, ну-ка сядьте как следует! Коленки с сиденья убрать!

Мальчишки покосились на отцовский затылок и более-менее чинно устроились на заднем сиденье потрепанной «пятерки». Только головы их как будто сами собой разворачивались к заднему стеклу, за которым убегала к горизонту серая асфальтовая лента, все дальше и дальше унося их от сверкающих соленых брызг, горячего песка и неправдоподобно яркого неба. Да, смотреть в боковые окна совсем не так интересно. Но с отцом не поспоришь. В свои десять лет Изя и Святослав усвоили это твердо.

Братья были похожи почти как две капли воды. Жаркое солнце Евпатории согнало с Изиного лица голубоватую «сердечную» бледность, и теперь от старшего (пусть всего на пять минут) брата его отличала только худоба.

Но Евпатория отодвигалась дальше и дальше. До дома оставалось всего ничего. Утомленные монотонностью заоконных пейзажей братья приткнулись друг к другу и задремали.

Да и родителей уже клонило в сон. Мать почти умоляла съехать на обочину и немного поспать, но отец был непреклонен: спать дома будем, всего ничего осталось…

…Святослав почти не запомнил районную больницу, куда их доставили после аварии. Они с братом, свернувшиеся на заднем сиденье, практически не пострадали и очень быстро оказались в детском доме маленького провинциального городка Энска.

– Раздевайтесь! – зло сверкнув маленькими глазками, приказала тощая, похожая на крысу медсестра Валентина Павловна. В довершение сходства ее неопределенного цвета волосики были забраны в дохленький хвостик, нервно вздрагивавший при каждом движении.

Изя, из-за болезни уже привыкший бояться врачей, прижался к брату.

– Не бойся. Нас осмотрят, и все, – Святослав старался говорить как можно увереннее, чтобы успокоить младшего, хотя и сам чувствовал, как внутри все дрожит. Ведь, кажется, только что все было замечательно: ласковый Крым, где слабенькому Изе стало заметно лучше, теплый надежный дом, мама, папа… И вдруг весь привычный и уютный мир разлетелся вдребезги…

– Ну кто там еще? – злобно рыкнула медсестра.

Резкие медицинские запахи отступили перед облаком вкусных, почти домашних ароматов. В дверях появилась полная улыбчивая молодая женщина. Взглянув на раздетых мальчиков, она весело воскликнула:

– О! Жидята!

Но это прозвучало не обидно, а совсем по-доброму. Ну да, заметила, что мальчики обрезанные, ну и что? Главное – маленькие, и о них надо заботиться.

– Я тут повариха и нянька, звать меня Олесей. Пошли, я вас искупаю.

Добродушная смешливая хохлушка с первого дня взяла «сиротинок» под свою опеку, став для них почти мамой. Привечала на кухне, подсовывала синенькому от сердечной недостаточности Изе кусочки повкуснее. Хотя изобилием заштатный детдом, конечно, не отличался. Олеся завела на заднем дворе огородик, но сколько она могла вырастить одна? Детдомовское начальство огородик не одобряло, так что помощи ждать не приходилось. Поэтому любимой Олесиной поговоркой было:

– Пойду, детки, варить вам суп из топора.

Всю жизнь потом Святослав-Стив вспоминал добрую Олесю и считал, что ничего вкуснее, чем ее «суп из топора», никогда не пробовал.

Правда, однажды Олесины вкусности едва не довели до беды. Девушка подсунула Изе котлетку и отправила братьев на задний двор, чтобы никто не пристал. Святослав дал бы отпор любому из детдомовцев, но… прямо на плечи младшего откуда ни возьмись прыгнул огромный рыжий кот. Вырвал котлету и так же мгновенно исчез за сараем, оставив Изю с глубокими царапинами на щеке и разорванной нижней губой. Стерва-медсестра зашивала губу «по живому», но малыш даже не плакал. Только дрожал. Олеся весь вечер отпаивала его теплым молоком с медом. Изя успокоился только к ночи, а шрам остался на всю жизнь.

Но ни Олесина забота, ни вкусности, которыми она подкармливала маленького Изю, не помогали. Мальчик таял на глазах. И детдомовская директриса, женщина, замученная жизнью, но добрая, добилась наконец для сироты направления на операцию в хороший кардиоцентр.

Святослав, хотя и не знал ничего о брате, всегда чувствовал, что тот жив, и верил, что они непременно когда-нибудь встретятся.

Тоску от разлуки смягчал старенький «Беккер», стоявший в актовом зале. Несколько клавиш западали, а педаль и вовсе не работала, но мальчик упорно старался «подружиться» с разбитым инструментом, подбирая на слух каждую мелодию, какую только мог вспомнить. Он начал постигать уже тайны левой, аккомпанирующей руки, когда жизнь вновь переменилась.

В заштатный детдом приехала из Америки Ольга Портнова, «ангел из Лос-Анджелеса». Голос у нее был поистине божественный. И хотя женщины-канторы в синагогах не такая уж редкость, послушать Ольгу в Лос-Анджелес съезжались евреи со всей Америки.

Ольга была красива настоящей библейской красотой: огромные сияющие глаза, четкий рисунок губ, нежный овал лица, подчеркнутый строгой прической. Личная жизнь, тем более замужество всегда были для нее чем-то второстепенным. В ее душе и в жизни безраздельно царила Ее Величество Музыка. Причем Ольге мало было петь самой, она хотела создать при синагоге хор мальчиков и приехала в Россию за талантами. И в первую очередь направилась в Энск, где когда-то, еще до эмиграции, жили ее родители.

Послушав, как играет маленький Святослав, Ольга была потрясена. Самоучка? Невероятно. Даже если мальчик не подойдет для хора, такой потрясающий талант надо увозить из этого ужасного места. Начальство, конечно, изо всех сил разыгрывало перед заокеанской гостьей спектакль «наше счастливое детство», но Ольга видела бедных, неухоженных, да просто грязных детей. Гордое заявление директрисы «Банный день каждую неделю!» чистоплотную Ольгу почти шокировало. Ей было ясно: талантливого мальчика нужно спасать, и срочно. Буквально перевернув небо и землю, уже через две недели она вернулась в Энск с оформленными документами на выезд Святослава в США. Даже имя у него теперь было новое, американское – Стив.

Но мальчик, с первой встречи потрясенный красотой Ольги, а еще больше – тем, что она улыбалась совсем как мама, все же твердо заявил:

– У меня есть брат. Изя. Я без него никуда не поеду!

Ольга исчезла еще на десять дней. Обивала пороги, умоляла – но тщетно. Изю уже усыновили, и закон о тайне усыновления охранял его новую семью. Услышав в двухсотый раз жестокое «сведений не даем», Ольга сдалась. Вернувшись в Энск, она солгала впервые в жизни: