Дети Гамельна - Игорь Николаев

Игорь Николаев, Михаил Рагимов

Дети Гамельна

Большое спасибо Максимову Ф. за идею, а Соловьеву А. и Голодному А. - за поддержку.

История первая. О крысах, бедствиях и честной расплате

«Коротких проповедей и длинных колбас! Я бы и чёрту пошёл служить, если бы он платил.»

Крысы пришли в Гамельн. Затопили город черной волной, словно потоп. Наказание за грехи людские, испытание от Господа… Так говорили служители Церкви, они вообще говорили много разного про новую напасть. Миряне же просто и безыскусно проклинали нечисть. Как издавна привыкли проклинать холодные зимы, плохие урожаи, происки Сатаны, войну и солдат, вечно шляющихся целыми бандами в поисках наживы. Не так уж важно, кто послал тварь, стащившую последний кусок хлеба или обглодавшую лицо мертвецки пьяному. Важно, как с ними бороться.

Черную напасть пытались остановить. Сначала привычно — кошками. Но крысы не убегали, а наоборот, нападали в ответ. И не поодиночке, а стаями. Когда бедных пушистых крысоловов в Гамельне почти не осталось, горожане поняли, что испытанный метод не действует. А крысы тем временем начали выбираться на улицы даже днем и расхаживали по каменным мостовым, как праздные гуляки. Наглые морды шевелили длинными усами и посверкивали красными глазками по сторонам в поисках съестного.

Кто-то травить посоветовал. Попробовали. Пользы от того не было, крысам словно сам дьявол нашептывал, подсказывая, в какой кусок мяса или мешок зерна положено столько отравы, что свалится и дракон. Зато под шумок на небеса отправился не один десяток осточертевших соседей, заимодавцев и вредных жен. Бургомистр, схватившись за голову, запретил аптекарям продавать яды, пообещав самолично повесить любого, кто не внемлет указу. Отравления пошли на убыль, а крысы, наоборот, все умножались…

— Мир городу вашему, господа!

После, когда странные и — чего уж там, страшные! — события свершились, стражники клялись всеми мыслимыми клятвами, что не видели, откуда явился этот человек. Просто появился, словно шагнул прямо из тяжелого, душного, предгрозового воздуха. Грешили на дьявольское наваждение. Кто-то набожно крестился, кто-то понимающе переглядывался и характерным жестом взмахивал кистью, словно опрокидывая в глотку полную кружку пива или крепкого вина. Но это все было потом…

— И тебе, путник! — недружелюбно ответил старший, почесывая объемистое пузо и с подозрением оглядывая парня. Тот еще вид был у пришельца: разодет как циркач какой или юродивый — разноцветное трико, сшитое из десятков полос ткани. Впрочем, речь вроде правильная, пасть не кривит, слюни не пускает, значит, не юродивый. Но и не фигляр: никакой поклажи, кроме тощего заплечного мешка. А одежка вся подрана, будто хозяин у сотни кошек пытался кусок ветчины отобрать. Подозрительно…

— С чертями чего делил? — сумрачно спросил главный стражник и на всякий случай половчее перехватил старую, заржавленную алебарду. Гость в трико заметил движение, ухмылка скользнула по гладко бритому лицу.

— Да так. Дудочку отобрать хотели, — парень вытащил из радужных лохмотьев дудочку и показал ее стражникам. Обыкновенная свиристелка, только очень старая, покрытая сетью тончайших — не толще волоса — трещинок.

— Шутка. Смешно, — стражник даже не улыбнулся. — С чем пришел, менестрель?

Вдали загромыхало, словно в небесах катали бочку, полную камней. Гроза приближалась. Мимо пробежала очередная крыса, крутя острой головой и подметая камни длинным тощим хвостом. Сторож проводил ненавистную тварь взглядом и шепотом выругался.

— С дудочкой, — гость снова улыбнулся. — А вот зачем, так это мы посмотрим. Все от того зависит, что ты сейчас скажешь, что я отвечу. После кто другой чего сказать может, ну а там, глядишь, и до бургомистра дело дойдет.

— Чего?.. — запутался охранник в затейливых словесах. — Ты это, не чуди тут! А говори по делу, чего надо. А то щас получишь по загривку, и погоним взашей.

Для пущей убедительности здоровяк взвесил в руке алебарду.

— Чего? Да того самого, — дудочник огляделся, выискивая место почище, и сел прямо на дорогу, под самыми воротами. — А вообще, знаешь, друг, отправь-ка в ратушу гонца. У тебя, вон, бездельников полная караулка сидит.

— Чего?! — такой наглости сторож спустить уже не мог. Крепче ухватил оружие, набрал полную грудь воздуха, чтобы начальственным ором призвать на помощь… И небо поменялось с землей местами. Притом при обмене здоровилу приложило всем телом обо что-то твердое. Наверное, о камень.

— Не надо орать, мой милый Августин! — непонятно посоветовал пришелец, восседая на поверженном охранителе городских ворот. — Не поможет. Я тебе все равно успею шею свернуть.

— Я не Августин! — сдавленно прохрипел стражник. — Я Петер Гамсун!

— Ну, это и вовсе замечательно, Петер-Гамсун-Августин, — прошипел прямо в ухо менестрель, уже без всякой обходительности и предельно ясно. — Сейчас тебя отпущу, ты встанешь, отряхнешь ржавчину со своего дрына, и мы пойдем к бургомистру. И ты будешь очень убедителен. Потому что, подозреваю, крысы надоели и тебе.

Петер заворочался, было, примериваясь, как половчее стряхнуть разряженного чудика, но в этот момент до него дошел смысл сказанного.

— Крысы? — прохрипел страж. — Так ты не менестрель?

— Забавно. Мы даже обошлись без кометы на весь небосклон и прочих пророчеств, чтобы это сообразить. Я — крысолов. А в вольном городе Гамельне, как люди говорят, никому нет житья от крыс. Вот я и пришел.

Хватка ослабла, оборванец как-то сразу оказался в стороне, словно и не восседал только что верхом на страже порядка.

— Ну и чего сразу не сказал, пустомеля… — пробурчал Петер Гамсун, поднимаясь и злобно отряхивая рукава от пыли. — Так бы сразу и обозвался, что крысолов. Пошли, проведу!

— Крысолов, если верно понимаю? — бургомистр откровенно и саркастично, не скрываясь, рассматривал нежданного гостя. Наметанный взгляд подметил и множество мелких шрамов на руках, выше запястий, и нездоровую бледность худощавого лица. Посреди не особо и роскошного кабинета ратуши бродяга смотрелся сущим пугалом, обряженным в разноцветное рванье. — Сержант стражи сказал, что имя свое ты ему так и не открыл. Почему?

— А вы, как погляжу, бургомистр местный? — хоть парень был обряжен в лохмотья и денег за душой не имел не гроша, но явно никакого пиетета не испытывал пред лицом власть имущим. — По крайней мере, пузо в наличии, рожа красная. Вылитый глава города.