Третий фактор. Хроники затомиса - Александр Беляев

Третий фактор

Хроники затомиса

Александр Беляев

© Александр Беляев, 2016

ISBN 978-5-4483-5393-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Мерцающая

ГЛАВА 1. Изгнанные из рая

Мерцающая сидела на ровной смотровой площадке, которой венчалась священная гора Сион, и без всякой оптической техники наблюдала за передвижениями двух маленьких фигурок там, внизу, среди плодовых деревьев и кустов небольшого оазиса, специально разбитого для того, чтобы двое перволюдей не страдали от жары и всегда были обеспечены фруктами, овощами и водой: они еще не умели добывать «хлеб свой насущный в поте лица своего». Для создания этого изобилия на песке и голом камне Мерцающей так же пришлось прибегнуть к помощи алхимии, как и к созданию этих перволюдей, шельты которых уже немалое время были обличены в плотные одеяния физических тел. Эти человеческие оболочки хоть и повторяли общие очертания шельтов эдемских существ, в целом казались гораздо грубее и неказистее, как облачко в сравнении с камнем похожих очертаний. Кстати теперь, под лучами жаркого солнца, воплощенная на земле пара огрубела еще больше, как нежная салатная майская листва в июле обретает темные а позже даже бурые тона, и от былой нежности не остается ни следа. Да и с точки зрения современных критериев ни лица, ни тела их не отличались особой красотой, мощью, или гармонией.

Все это Мерцающая легко могла разглядеть даже с расстояния в несколько километров, поскольку управляла земным зрением, словно несуществующим пока на земле оптическим прибором, причем гораздо более совершенным: по мере необходимости она легко могла превращать свои глаза то в телескоп, то в микроскоп.

Собственно, почему «Мерцающая»? Нет, ее вероятностное мерцание и неопределенность появления в пространстве Энрофа была уже преодолена особой санкцией Логоса Шаданакара, правда считала она себя лимурийцем Иего, не Иеговой, и не Аней Ромашовой, поскольку вся информация далекого будущего не была еще проявлена в этом сознании. Да и имя это ей сейчас вряд ли бы подошло, поскольку Анин шельт, как было подробно описано в предыдущей книге, пребывал в теле огромного андрогина, отчасти напоминавшего человека, отчасти – динозавра с одухотворенным и антропоморфным лицом. Сознание Ани находилось в этом теле уже пару десятков земных лет, и считало его своим изначально, правда порой не соизмеряло гигантскую силу этого огромного тела с теми тонкими движениями и действиями, которые ему приходилось осуществлять. В общем и гипотетический наблюдатель узнал бы в этом великане лимурийца Иего, но в действительности человек-динозавр был уже не совсем тем, кем прежде, хотя большая часть умений и возможностей демиурга оставалось в этом существе в потенциальном состоянии в виде энерго-информационного пакета-вставки. Эту вставку этап за этапом Аниному шельту пришлось открывать и осваивать этап за этапом, после того, как она осознала себя не только внутри нечеловеческого тела (это ей приходилось и раньше, осознавая себя Аней), но и как бы заново в нем родившись, когда тело ощущается уже неотъемлемым от души. Аня ничего не помнила из своей «прошлой-будущей» жизни, подробно изложенной в предыдущих книгах, но, как известную нам героиню, ее все время мучило чувство, что она что-то знала, но забыла, что была кем-то другим, но не помнит кем. Зато ей была хорошо известна чрезвычайно долгая биография почти бессмертного лимурийца, с которым она все же не ощущала полной идентичности, сама не понимая почему. С одной стороны она чувствовала, что как личность – все же не совсем Иего, но и о том, что ее душа принадлежит Ане Ромашовой из далекого будущего не знала ничего. Оставалось только Анино «Я», лишенное всех фактов известной нам жизни. И все же, не желая окончательно запутать читателя хитросплетениями земного и метафизического, оставим за комбинированным существом условное имя «Мерцающая», хотя те два человека, сновавшие внизу между деревьев оазиса, называли ее отцом или отче. И это несмотря на то, что она, сама не понимая почему, осознавала себя скорее существом женского пола, хотя телесно не имела половых признаков. С этим она давно свыклась, хоть в душе ее и оставалась некоторая тень недоумения, не без основания относимого ею к области непонятной амнезии, которую она считала болезнью. Да, она была демиургом-иерофантом, была способна осуществлять невообразимые с точки зрения человека вещи – а с собственными проблемами памяти ничего не могла поделать.

Итак, ближние и дальние окрестности Сиона уже более двадцати лет были заселены современными животными, каждой первой паре из которых Мерцающая в свое время создала алхимические (в современной терминологии генно-инженерные) тела. Животные эти уже успели размножится и постепенно расширяли ареал обитания, выискивая лучшие условия существования. Увы, их облик и поведение так же далеко не соответствовали тем милым, игривым чудесным животным, с которыми мы познакомились в Эдеме – семя эйцехоре меняло их моральный облик все сильнее и сильнее изнутри, а естественный отбор трудился над внешним обликом: коварство и жестокость обзавелись, помимо сильных мышц, острыми зубами и когтями, а чувство самосохранения, все больше обретая очертания трусости, – быстрыми ногами и верткостью. Эти два вектора – внешний и внутренний – с обеих сторон, как охотникам, так и жертвам, обострили все 5 материальных органов чувств и нематериальную интуицию. В общем каждый находил свою экологическую нишу, чтобы лучше других питаться и успешно размножаться, плодовитость компенсировала высокую детскую смертность, и хищники уже не грозили травоядным полным уничтожением: вполне хватало тех, более слабых, больных и менее быстрых, которых неумолимый естественный отбор отправлял им в пищу, заботясь только о постоянном совершенствовании как средств нападения у хищника, так и средств защиты у жертвы, таким образом осуществляя необходимую регуляцию численности. Впрочем все это Мерцающая видела больше в перспективе, и пока наблюдались лишь зачатки этого процесса.

Да, все происходило совсем иначе, чем планировал лимуриец Иего, создавая мини-реальность своего личного творческого мира, и Провиденциальный план, бесчисленный раз скоректированный, уже не напоминал картину милого Эдема, распространенного на физический план земли. Но обратной дороги не было, и предстоял труднейший путь по лезвию бритвы, где крупицы добра, лелеемые демиургами, должны были выжить, укрепиться и взрасти ростком, со временем превратившись в мощное дерево, используя слабые стороны, просчеты и междоусобицу воинства Гагтунгра, чтобы в конечном счете трансформировать их самих. И все это несмотря на кажущееся на первый взгляд многократное превосходство последних.

Впрочем до этого было невообразимо далеко, животный мир уже давно был предоставлен самому себе: ничего не поделаешь, вернуться к его усовершенствованию предстояло в далеком будущем, когда удастся в значительной мере выпестовать главный объект на этой планете: разумное человечество, представленное пока лишь этими двумя маленькими фигурками, снующими между зелеными насаждениями оазиса. Принцип эволюционного авангарда или растущего побега никто не отменял, и вся творческая энергия Создателя уходила прежде всего на поддержание существования этих двух хрупких существ, ведь иначе они бы давно уже погибли от зубов и когтей хищников, рогов и копыт сильных травоядных или от жажды и голода, в раскаленной пустыне Синайского полуострова (существование оазиса поддерживалось магией Мерцающей. Недавно она узнала (информация из информопакета, оставленного Иего, раскрывалась поэтапно), что помимо ее двух человеческих питомцев, на земле по меньшей мере существует еще одна пара перволюдей, проживающая под патронажем атланта Тора где-то в районе горного Алтая – и этим двум парам предстояло встретится – но не раньше, чем у Адама и Евы появится потомство, а его все не было и не было, и причину этого сбоя Мерцающая, несмотря на доступность любой информации, пока не могла установить.

Необходимость такой встречи – собственно даже не этих двух пар, а их детей, Мерцающая осознала после того, как изучила законы биологического воспроизводства у животных. Оказалось, что брак между братом и сестрой крайне не желателен, и ведет к постепенному вырождению рода в перспективе, в силу накопления генетических заболеваний – неизбежный результат встречи идентичных генов в хромосомах. Естественно, этот нежелательный факт в дальнейшем должен обрести моральный базис – табу, запрещающее половой контакт между братом и сестрой, детьми и родителями. Но потомства у Адама и Евы пока не было, и как мы уже говорили, причину их бесплодия Мерцающая никак не могла определить. К тому же магически или на уровне генной инженерии в процесс воспроизводства она не имела права вмешиваться – этого не позволяло Великое равновесие, до тех пор пока его не нарушил Гагтунгр, а он, как назло, давно его не нарушал и вообще ничем не выказывал своего существования.