Сквозь синий свет - Антон Евгеньевич Шагойко

Антон Шагойко

Сквозь синий свет

Чтобы научиться писать хорошие книги -

Нужно написать несколько плохих.

Это первая.

Пролог

Невыносимая жара. Шкварчат подмышки. Пот щиплет глаза. Варятся яйца. Кондиционер моего автомобиля давно не исправен.

Пустая дорога: ни встречки, ни пешехода, ни дерева, ни здания, ни сантиметра тени. Открытая форточка не помогает, ветер обдает жаром.

Я в аду?

Я направляюсь на молочную ферму с революционными технологиями.

Почему на пустыре, в удалении от людей, которые будут там работать, которые будут покупать это молоко? Это я и еду выяснить. Это и еще много других вопросов. Мне нужно сделать репортаж. Я журналист.

Ферма молочная, но коров нет. Точнее, живых коров. Точнее… а вскоре всё увидим.

Я включаю радио. Там новости. Рассказывают о пропаже людей, семьи двух взрослых и их дочери. Вот это новость, а меня послали на сраную ферму.

Переключаю волну. Ретро-Фм, играет Metallica.

Впереди виден рекламный щит. Хоть какая тень.

«Наслаждение для всех» – огромными красные буквы над миниатюрным розовым устройством на белом фоне. По углам следы от поцелуев алых губ.

Я писал статью об это устройстве. Оно представляет собой: две присоски, устанавливающихся на голову объекта, и пульт управления. Девайс позволял испытать женский оргазм, неважно женщина вы или мужчина.

В первой версии устройства необходима была стимуляция причинных мест. Причем чем сильнее стимуляция, тем сильнее эффект. Тем самым возбуждалась кора головного мозга в той степени и в той последовательности как у женщин.

Устройство создавалось для мужчин, но приобрело огромную популярность у женщин.

Такие дела.

Вторая версия девайса не требовало прямой стимуляции. Популярность выросла многократно.

Люди перестали ходить на свидания. Люди перестали стимулировать причинные места.

Вскоре устройство запретили из-за угрозы демографического кризиса.

Было много недовольных.

Скорее бы проехать это пекло. Впереди виден лес. Или это мираж. Хоть бы лес. Будет тень, будет прохладный ветерок.

Начальство заставляет нас придерживаться официального стиля. Носить черный строгий костюм. Сами сидят под кондиционером.

Я сильнее вдавливаю педаль газа, чтобы быстрее добраться до тени.

В машине играет песня Fuel. Старая добрая Metallica. Гитарное соло прерывается женским механическим голосом.

– Превышение скоростного режима, сбавьте скорость.

Если не сбавлю – придет штраф. Если сбавлю – мое достоинство запечется.

Я скучаю по тем временам, когда штраф за превышение выписывал инспектор дорожного движения. Только так. Только поймав «за руку».

Не пойман – не вор. Так все было в нашей стране.

Ford gran Torino 74 года – машина хоть и старая, но тоже оборудована контроллером, следящим за маршрутом и скоростью. Такие условия. Алкотестер связан с зажиганием. Вчера пил – сегодня не поедешь. А раньше езда пьяным была лотереей.

Не пристёгнутый ремень? Я и забыл какого это. Раньше достаточно было воткнуть его в держатель и пустить за спиной, чтобы машина перестала истерично пищать. Сегодня они знают: пристегнут ли ты по-настоящему.

Старший брат следит за тобой, как никогда раньше.

Раньше у постоянных нарушителей отбирали водительское удостоверение. Сегодня – нет. А зачем? Чем больше нарушений, тем больше штраф и собственно казна.

В наше время Старший брат милосерден, он прощает тебя.

Я не сбавляю газ. Я нарушаю правила. Экран моего телефона загорается. Я на него не смотрю, я знаю это уведомление о штрафе за превышение скоростного режима. У меня со счета списывается 3$. Совсем немного что бы не жалеть, что нарушил. Мелочь, да и черт с ней. Пришел бы мне счет на 50$ в следующий раз я бы точно не нарушал.

Не погонять теперь. И смысл иметь спортивную тачку, если ты не можешь дать волю 250 лошадкам. Эх, знал бы моей папаша, какое нас ждет будущее, точно не покупал бы такую тачку.

Хотя, покупал то он её себе. Молодец он был. Машину дорогую мог позволить, сына вырастить. А, я? Не учился, диплом купил, серьезную работу бросил, устроился журналистом, отдаю последние деньги, чтобы не сварить своё достоинство.

Лес оказался миражом. Дикое желание достать старый кольт из бардачка и застрелиться.

В машине орет музыка. Кричит Джеймс Хэтфилд. Он требует топливо, он требует огня, он требует то, чего он желает. Мне тоже есть чего желать, я требую денег, требую славу, требую хотя бы тень и ветерок.

Я приехал на ферму. Выйдя из машины, первым делом, как профессиональный водитель, я стучу ногой по колесу. Кто знает зачем? Чтобы яйца отлипли от ноги. Меня радует их наличие, все же не сварились.

Говорили, что на ферме нет коров. А я все равно слышу запах дерьма.

Передо мной красивое белое здание, без окон, с одной большой дверью, в которой еще она дверь поменьше. Справа и слева громадные бочки.

Нет заборов – нет тайн и секретов. Нет сенсации.

Меня никто не встречает. Открываю дверь. Захожу.

У меня отвисает нижняя челюсть от происходящего. Коровы тут есть. Но, они… как бы сказать… вывернуты наизнанку. Только не целиком.

Желудки, кишки, пузыри, вымя… Вымя? Это все висит на металлическом столбе, и тут их тысячи.

Тянет блевануть. Я сдерживаюсь. Не блюю с 2035, это был 10 класс.

Тут довольно прохладно. Несмотря на тошноту, испытываю огромное облегчение.

Достаю телефон с профессиональной фотокамерой. Производитель утверждает, что в ней 512 мегапикселей, а фотографии получаются, как 35 лет назад, на старой цифре в 32 мегапикселя.

Ко мне подходит невысокий мужик с противными усами и в круглых очках. Он говорит, что он здесь главный.

Я представляюсь, – Я Артур Кренц я журналист из «Фриворд» меня послали сделать репортаж о вашей ферме. – в этот раз я говорю правду.

Усача зовут Бартон. Бартон Хук. Он проводит обзорную экскурсию для меня. Он указывает рукой на подвешенные к металлической раме внутренности коровы, и говорит, что это наиболее гуманный подход к животноводству.

Он говорит: – Так бедные зверушки не страдают.

Я читал о митингах в 2021 году против жёсткого обращения к животным.

Какой-то хипарь побывал на ферме и увидел инспекционные пробки у коров в брюхе. Огромные резиновые затычки. Увидел, как фермер открывает пробку и сует туда руку. В корову. В живую корову.

Увидел, как корова вешается, застряв в металлических прутьях ограждения. Со слов того хипаря: – Умышленно прекращает свою жизнь.

Корова-суицидница.

Увидел, как обездоленных, худых коров бьют палками, чтобы те поднялись. Поднялись и продолжали жить и кормить людей.

Говяжий холокост.