Ригодон - Луи-Фердинанд Селин

Луи-Фердинанд Селин

Ригодон

Préface de François Gibault

Благодаря невероятному терпению и скрупулезности господина Франсуа Жибо, в тексте «Ригодона», который дошел до нас, не было пропущено или изменено ни одного слова и ни одного знака. Благодарю его за это.

Предисловие

«Север», «Из замка в замок» и «Ригодон» представляют собой трилогию, последняя часть которой увидела свет только через семь лет после смерти Селина. Роман «Ригодон» был написан в Медоне в 1960 и 1961 годах, на желтой бумаге, от руки, и хотя буквы выведены старательно, читать текст было трудно, а порой и вовсе невозможно.

Селин, который чувствовал приближение смерти, работал над своей последней книгой день и ночь и утром 1 июля 1961 года объявил своей жене Люсете, что «Ригодон» завершен. Затем эту новость он сообщил Гастону Галлимару. И в тот же день в шесть часов вечера он умер.

Два варианта «Ригодона» свидетельствуют о напряженной работе Селина, ибо нет ни одной страницы и, может быть, даже ни одной строчки, которые бы он не переделывал. Одно слово заменяет другим, затем третьим, чтобы в конечном итоге вернуться к первому. Затем все предложение решительно переделывается полностью, сокращается, вновь переписывается. Это и есть непрерывная шлифовка каждого звена, знак непрестанной заботы Селина о стиле. Писатель не оставляет предложение в покое до тех пор, пока не убедится, что теперь-то читатель поверит, будто фраза была не написана, а выговорена… на одном дыхании, с первого раза.

Люсетт Селин попросила расшифровать текст «Ригодона» адвоката Андре Дамьена, который отличался ювелирной обработкой незнакомых текстов. Понимая важность каждой детали, он посвятил этой огромной работе свой отпуск и перерывы в судебных заседаниях. Разве не писал сам Селин о своей работе:

«…тончайшая интонация… запятая… надо остерегаться редакторов, у них такой основательный «здравый смысл»… основательный «здравый смысл» – смерть ритма!..»

Из словесного хаоса рукописи медленно выплывал текст «Ригодона», и потребовались месяцы труда, чтобы получился окончательный текст.

В романах «Север», «Из замка в замок» и «Ригодон» действие происходит в одно и то же время и в том же месте, мы встречаемся с одними и теми же персонажами: Селином, его женой Люсеттой, актером Ле Виганом, по прозвищу Ля Вига, и Бебером.

В 1932 году в зоомагазине «Ла Самаритэн» Ле Виган купил кота и назвал его Бебером. И именно этот кот станет самым знаменитым котом во всей современной французской литературе.

Пригретый Люсеттой и Луи-Фердинандом Селином, Бебер стал их спутником в путешествии по обожженной войной Европе; он был с Селином в госпитале, тюрьме, изгнании и умер в Медоне в 1952 году в возрасте двадцати лет.

Таковы главные действующие лица книги, все остальные – эпизодические персонажи: начальники разрушенных вокзалов, генералы без армии, многочисленные трупы, нянечки и потерянные родителями дети, различные животные, огромное и скорбное шествие живых и мертвых, u все они – вместе с Селином – свидетели Апокалипсиса.

«Ригодон» – это не столько роман, сколько хроника. И сам Селин характеризует себя именно так:

«Я и есть хроникер спектаклей Великого Театра Гиньолей». Зритель, оказавшийся в нужном месте в нужное время. Жертва обстоятельств или трезвый профессионал, всегда стремящийся быть на переднем крае катастроф, чтобы лучше все разглядеть, пережить и описать?

Еще в семнадцатилетнем возрасте, в 1914 году, он предсказал свою жизнь в дневнике, найденном незадолго до его смерти и опубликованном под заглавием «Записки кирасира Детуша»:

«Но больше всего я хочу прожить жизнь, полную приключений, которыми, я надеюсь, Провидение устелет мой путь…»

И далее:

«…если б мне было дано пережить великие кризисы, от которых, возможно, судьба меня оберегает, то я был бы менее несчастен, чем другие, ибо хочу познавать и знать…»

Позже, 30 декабря 1932 года, в письме к Леону Доде он писал: «Я испытываю наслаждение только тогда, когда соприкасаюсь с гротескностью смерти».

И в «Феерии для другого раза»:

«Ничто меня так не пьянит, как тяжелейшие крушения, я легко хмелею от несчастий, я не ищу их специально, но они настигают меня, как гости, имеющие привилегию входить в мой дом».

В ночь с 23 на 24 мая 1968 года, около 23 часов, вдруг вспыхнул пожар в рабочем кабинете Селина в Медоне. Затем огонь охватил остальные комнаты, пожирая мебель, сувениры и рукописи. В полночь от главного дома остался лишь обугленный остов.

Можно представить, какой бы рассказ вышел из-под пера Луи-Фердинанда Детуша об этой катастрофе в истинно «селиновском духе», какую бы фреску написала его кисть! Каков финал для «Ригодона»! Для писателя, который никогда не привязывался к вещам и чьи амбиции не простирались далее братской могилы!

В нескольких шагах от развалин одиноко стояла клетка с птицами, Тото выжил. Отныне он. хозяин этих руин, попугай-свидетель, хранитель призраков, весь в ожидании прихода китайцев в этот одряхлевший Всемирный Балаган.

Франсуа Жибо

Ригодон

Посвящается животным

Отлично вижу, что Пуле дуется на меня… Пуле Робер, приговоренный к смерти… В своих хрониках он больше обо мне не упоминает… когда-то я был и такой и этакий… не то, что сейчас… теперь едва обронит r мой адрес словечко презрительное. Знаю, откуда ветер дует, мы поссорились… в конце концов, и мне надоело ходить вокруг да около!.. будьте уверены, ваши убеждения не приведут вас к Богу!

– Еще бы!.. Конечно, не приведут! Уверен! Согласен с Нинон де Ланкло! Добрый Боженька, изобретение церковников! Я совершенно антирелигиозен!.. Это мое убеждение – раз и навсегда.

– Тоже мне, авторитет, ваша Нинон!.. И это все, Селин?

Гм, гм!

– Да! Именно так, Пуле! И более того!

– Ах! Я жду! И хочу знать!

– Все верования в «маленького Иисуса», католические, протестантские или иудейские, в один мешок! К чертовой матери! То они Его распинают на кресте, то заставляют Его глотать облатки, роли не играет! Все из одного теста! Все обман! Пустая болтовня! Жульничество!

– Ну и?

– Ну, скажу больше! Попробуйте проследить за ходом моей мысли, милый мой дуралей!

– Ну же! Ну!

– Все это – одна религия, будь то католичество, протестантство или иудаизм… приходская лавчонка «У маленького Иисуса», где все они грызутся между собой, торгуя требухой… сущие пустяки… кровавая коррида для зевак! Лишь одно дельце у них согласовано… оболванить и извести белую расу.

– Как это. Селин? Что вы имеете в виду?

– Через смешение рас, через чертов брак! Со всеми их Церковными таинствами! Аминь!

– Я не совсем понимаю вас, Селин…

– Поймите же, приговоренный к смерти! Кровь цветных является «доминирующей», желтая ли, красная или шафрановая… Кровь белых всегда «подчиненная»… всегда! Дети от прелестных смешанных союзов будут желтыми, черными, красными, но никогда – белыми, никогда больше – белыми!.. В лучшем случае – мускатный орех! С их совместного благословения!

– А христианская цивилизация!

– Творчество, Пуле! Воображение! Мошенничество! Обман!

– Ну, а все-таки: великое творение?

– Смешение рас! Разрушение двадцати веков, Пуле! И ничего более! Для этого создано! Для этого сотворено! Всякое творение уже от рождения несет в себе собственную смерть, своего собственною убийцу!

– Церковь убивает, Селин?

– И еще как! И вас также! Она только тем и занимается, ваша церковь! Благословенная задница!

– Вы слишком любите парадоксы, Селин! Китайцы антирасисты!.. И черные тоже!

– Сплошное надувательство! Как только придут сюда всего на год – всех облапошат! Дело сделано! Нет больше белых! Эта раса никогда не существовала… «легкий оттенок», вот и все! Настоящий человек – черный и желтый! Религия для белого человека – путь к скрещиванию! Их церкви! Еврейские, католические, протестантские, для белого человека – это смерть! Нет его больше! Кому верить?

– Селин, вы смешите меня…

Я никогда больше не видел Пуле… время от времени читал его статьи… легкие намеки… не более… я его задел, но лишь чуть-чуть.

Д-р-р-р-ин!.. Господин журналист звонит.

– Мэтр!.. Мэ-этр! Не будете ли вы так бесконечно добры прочитать письмо, которое мы вам адресуем?

– Месье!.. Месье! Письма!.. А, все письма я немедленно отправляю в мусорную корзину… не читая… куда ж мне от них деваться?

– Мэтр, о, дражайший мэтр! Ваше мнение! Два слова!

– Разрази меня гром, у меня нет их!

– Умоляю, мэ-этр!

– О чем же, черт побери?

– О нашей молодой литературе!

– Об этом несусветном старье? Клянусь Богом, ее не существует! Младенческий лепет!

– Напишите об этом!.. Глубоко-глубоко уважаемый мэтр!

– Хотите по-быстрому – обратитесь к Брюнетьеру! Свиснете у него! Он уже все сказал!