Граф де Шантелен - Жюль Верн

Жюль Верн

Граф де Шантелен

Глава I

ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ ГЕРОИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ

Двадцать четвертого февраля 1793 года Конвент[1] обнародовал декрет о дополнительном призыве в армию трехсот тысяч человек для отпора войскам коалиции.[2] Сбор новобранцев провинции Анжу должен был состояться десятого марта в Сен-Флорене.

Ни жестокие репрессии в отношении дворянства, ни смерть Людовика XVI[3] не всколыхнули крестьян западных провинций. Но преследования их священников, надругательство над их церквами, раздача приходов святым отцам, присягнувшим новой власти, и, наконец, этот новый призыв переполнили чашу терпения. «Если суждено умереть, умрем на своей земле», — восклицали они.

Толпа крестьян набросилась на комиссаров Конвента и, вооружившись палками, обратила в бегство отряды национальной гвардии,[4] выставленные для охраны места сбора новобранцев. Этот день положил начало Вандейской войне.[5] Ядро армии монархистов и католиков было создано под руководством возчика Кателино[6] и егеря Стофле.[7]

Четырнадцатого марта маленький отряд овладел замком Жалле, находившимся под защитой солдат 84-го полка национальной гвардии Шаронны. Здесь арсенал восставших пополнился первым орудием, отвоеванным у республиканцев. «Проповедник» — так окрестили эту пушку.

— Надо продолжить начатое, — сказал Кателино своим товарищам.

Продолжением стала война этих крестьян, обративших в бегство лучшие части республиканцев. Вслед за замком Жалле восставшие заняли Шоле. Для изготовления патронов они использовали пушечный порох, захваченный у неприятеля. К этому времени восстание охватило провинции Пуату и Анжу. К концу марта Шантонне был разграблен, пал Сен-Фюльшан. Приближалась Пасха. Крестьяне возвращались к родным очагам: следовало подготовиться к встрече праздника, напечь хлеба и сменить башмаки, стоптанные в погоне за правительственными войсками.

В апреле восстание вспыхнуло с новой силой. Люди Марэ и Бокажа объединились под командованием Шаретта,[8] Боншана,[9] д’Эльбе,[10] Ларошжаклена,[11] Лескюра[12] и Мариньи.[13] К ним примкнули бретонские дворяне, среди которых своей смелостью и отвагой выделялся Умбер де Шантелен. Он покинул собственный замок и присоединился к католикам, уже насчитывавшим в своих рядах сто тысяч человек.

Всегда в первых рядах, граф де Шантелен являлся героем всех побед и всех поражений: победитель при Фонтене и Туаре, Сомюре и Брессюире, он так же геройски сражался при осаде Нанта, когда погиб генералиссимус Кателино.

Вскоре восстание охватило все западные провинции. Роялисты[14] одерживали одну победу за другой, и ни Альбер Дюбайе, ни Клебер[15] со своими жестокими майанцами,[16] ни войска генерала Канкло[17] не могли устоять под их неукротимым напором.

В смятении Конвент приказал стереть Вандею с лица земли и истребить там «все живое». Генерал Сантерр[18] потребовал сделать подземные ходы и заложить туда порох, чтобы взорвать мятежную провинцию, и призвал использовать усыпляющий дым, чтобы удушить ее. «Превратить в пустыню» — так приказал майанцам Комитет общественного спасения.[19]

Известие об этом решении сделало войска роялистов еще более неукротимыми. К тому времени граф де Шантелен командовал пятитысячным корпусом; он геройски сражался при Дуэ, у мостов Сэ, в Торфу и Монтегю. Но радость побед была недолгой.

Девятого октября Лескюр потерпел поражение под Шатийоном, пятнадцатого — вандейцы оставили Шоле, а несколько дней спустя погибли Боншан и д’Эльбе. Мариньи и Шантелен предпринимали героические усилия, чтобы спасти положение, но войска республиканцев преследовали их по пятам. Пора было подумать о том, как переправить через Луару отступающую армию, которая еще насчитывала в своих рядах сорок тысяч человек, способных сражаться.

Войска переправились через реку в полной неразберихе. Там части Шантелена соединились с армией, которой командовал Ларошжаклен, только что произведенный в генералиссимусы, и, несмотря на все усилия Клебера, повстанцы выиграли под Лавалем, последний раз в этом героическом походе.

Однако победа оказалась пирровой.[20] Войска роялистов были дезорганизованы. Шантелен делал все, чтобы восстановить разваливающуюся армию, но на это у него уже не оставалось ни времени, ни средств. Комитет общественного спасения назначил главнокомандующим Марсо,[21] и тот преследовал роялистов с необычайным упорством. Ларошжаклена, Мариньи и Шантелена вынудили отойти от Ле-Мана, затем отступить к Лавалю и, наконец, бежать в сторону Ансени, в надежде переправиться обратно на левый берег Луары.

Толпа отчаявшихся крестьян подошла к реке, но возвращение в Вандею стало теперь невозможно: в этом месте не было ни мостов, ни рыбачьих лодок на берегу. Беглецам не оставалось ничего другого, как повернуть на Бретань. В Блене прошло последнее успешное арьергардное сражение, после чего остатки армии отступили к Савене.

Граф де Шантелен не знал ни минуты покоя. Двадцать второго декабря растерянная толпа под предводительством Мариньи и Шантелена достигла окрестностей города. Было решено, что небольшой отряд укроется в двух лесочках неподалеку.

— Вот место, где надо встретить смерть, — сказал Шантелен.

Через несколько часов показался Клебер с авангардом республиканской армии. Генерал бросил три роты на отряд Шантелена и Мариньи и, несмотря на упорное сопротивление, заставил их выйти из леса и отойти к городу. Затем он отдал приказ остановить наступление. Марсо и Вестерман[22] требовали атаковать неприятеля, но Клебер, выжидая, когда все войска роялистов сконцентрируются в Савене, не предпринимал ничего. Он расположил свои части полумесяцем на ближайших высотах, терпеливо ожидая часа, когда противника можно будет разгромить одним ударом.

Наступившая ночь была тихой и зловещей. Чувствовалось, что развязка близка. Командование армии роялистов созвало совет. Они могли надеяться только на решимость обреченных; о пощаде, капитуляции или бегстве нечего было и думать. Итак, оставалось только сражаться и, чтобы лучше сражаться, наступать.

На следующий день, двадцать третьего декабря (3 нивоза[23] II года по республиканскому календарю), в восемь часов утра роялисты бросились в атаку. Погода была ужасной: дождь — холодный, почти ледяной — лил как из ведра, туман поднимался над топями; Луара скрывалась в прибрежной дымке; людям предстояло сражаться по колено в грязи.