Тест - Владимир Муровайко

СКРИПКА

Рассказ

I

Ее он нашел случайно. Скрипка стояла, прислоненная, к могучему стволу крепыша-дуба, словно ее только что, вот-вот, оставили на минуту. На самом вйдном месте, затем, чтобы тотчас вернуться и забрать. Валерий удивленно остановился: ну и ну! Кто же это бродит по чащам лесным за десяток километров от города со скрипкой? Притом скрипка без футляра. Сейчас грибная пора, люди с лукошками рыщут по всем стежкам-дорожкам, только им ведомым тропкам в поисках боровиков, опят, маслят, щедро уродивших нынешней осенью. Иногда встретишь и таких, как он. Хотя единицы выехали просто прогуляться по лесу, развеять тоску. И вдруг со скрипкой.

Решил подождать, чтобы поглазеть на этого чудака. Однако прошла минута, вторая — никто не возвращался. Подошел ближе. Скрипка новенькая, словно только что вышла из рук мастера. Рядом такой же, с иголочки, смычок. «Дорогая»,— подумал Валерий. Он знал толк в инструментах, сам малость музицировал на смычковых. Даже в любительском оркестре выступал. Правда, особых лавров не снискал, не говоря уже о славе, но не прочь был поиграть в свободное время. Раньше. Всего день назад. Однако у него обычная, хотя и не дешевая, скрипка, какую можно купить в любом магазине музыкальных инструментов. Эта же, по всей видимости, сделана по заказу, для профессионала.

Подождал еще немного, даже крикнул на всякий случай — не могли же забыть или потерять стоящую вещь. Ни звука в ответ, только эхо послушно повторило, затихая и теряясь где-то вдалеке: «Эй…то абыл ыл ипку…ку ку…»

Незаметно небо заволокли тучи. Валерий решился: надо взять скрипку с собой. Не оставлять же под дождем. Потом разыщет хозяина. Вернее, его будут искать. Наверняка. Тот обязательно даст объявление в газету. Он еще раз внимательно оглядел находку: нет, никогда не встречал подобной работы. И материал непонятный, будто литая. Наверное, за границей куплена, не иначе. На землю упали первые капли. Распахнув старенький плащ и спрятав скрипку, чтобы не намокла, поспешил к трассе ловить попутку.

Прошло несколько дней. Потом неделя, другая. Валерий, приходя с работы домой, тотчас заглядывал в местные газеты. Объявление о пропаже не появлялось. «Прямо неудобно как-то, будто специально чужое присвоил»,— думал он. Инструмент в руки не брал, только поглядывал с завистью. Однако время шло, а хозяин все не давал о себе знать. И он решил попробовать. Действительно, что может произойти, если немного поиграет, не лежать же ей без дела.

Осторожно взял скрипку в руки, заученным движением приставил к плечу, слегка прижав подбородком, и вдруг вздрогнул: ему показалось, что та сама сделала неуловимое движение, словно поудобнее занимала надлежащее ей место. «Что за чушь!»— усмехнулся про себя. Легко коснулся смычком струн и удивился еще больше: скрипка оказалась настроенной, даже подстраивать не требовалось. Взял несколько аккордов венгерского «Чардаша». Мелодия ясная, без единой фальши сама разлилась по комнате.

— Вот это да! — воскликнул Валерий.

Таких тонких чистых звуков никогда не выходило из-под его пальцев. Только слышал подобное в игре знаменитых виртуозов. Что же это такое, что за инструмент? Ведь не известных же древних мастеров работа, сразу видно. Современный. Неужто появился где-то новый Гварнери или Страдивари? И такое чудо оставить в лесу!

Он не находил себе места. Взял свою скрипку — ее голос еще так недавно радовавший, показался тихим скрипучим урчанием. Вот бы поиграть на найденной перед коллегами по музкружку, чтобы сам Борисов послушал.

Борисов, руководитель любительского оркестра скрипачей, недолюбливал Валерия.

— Все! — недавно кричал он.— Испоганишь мне еще один концерт и можешь уходить. Тебе только на барабане стучать, и то на задворках, на периферии.

— Я не виноват, Игорь Моисеевич,— опрвдывался Валерий,— струна лопнула, ну и…

— Струна! Лучше бы ты замолчал, не осквернял слух публики. Да знаешь ли, что Паганини когда-то на одной струне смог полностью концерт отыграть. Повторяю: это последнее предупреждение. И точка. Ищи себе другой коллектив. Меня — заслуженного деятеля,— он выпятил грудь вместе с заметным уже животом,— на посмешище перед публикой выставлять не позволю. Не поз-зво-лю!

После той ссоры Валерий решил бросить музыку. Да и на что она ему? Стать великим музыкантом, как мечтал в детстве, не смог. Более талантливые или удачливые, с которыми начинал, давно выступают с концертами на профессиональней сцене.

А он так и остался любителем. Уж сорок скоро стукнет… Хватит того, что считается неплохим инженером. Может, и продолжал бы заниматься музыкой — не за деньги, просто так, для души, если бы не Борисов. Через год после его прихода половина «бесперспективных» разбежалась. Кто сам ушел, кого «ушли». Теперь вот его очередь.

Сегодняшний вечер перевернул все вверх дном. Виновата находка. Постой! Да ведь именно на следующий день после обидного монолога Борисова он и поехал в лес. Жгла обида. Если бы тот втихаря отругал, черт с ним. А то на людях, показательно. Сел на первую попавшуюся электричку, полную грибников, и уехал. Еще когда сходил в бору, на него оглядывались: тип, дескать, в лес и без лукошка в такую пору…

Сколько же пропущено репетиций? Три? Четыре? Валерий быстро одевался, поглядывая на часы — через сорок минут начнется генеральная перед отчетным концертом. Как быть с инструментом? Даже футляра не купил. Не нести же в мешке? Ладно, до завтра обойдется. Сунув скрипку под плащ, опрометью выбежал из дома.

Увидя его, Борисов вытаращил глаза:

— Ты? — спросил с явной досадой.

— Болел,— соврал, входя в зал.— Я дома даже на койке репетировал.

— Ну смотри мне! Первый сбой и…

— Ладно,— пообещал Валерий.— Не получится сегодня, сам уйду. Без вашего, Игорь Моисеевич, предупреждения.

— Будешь вести первую скрипку,— злорадно усмехаясь, Борисов указал на место в оркестре.— Иннокентий сегодня не придет, приболел.

Валерий никогда еще не был первой. Не доверяли.

Страха перед предстоящим испытанием не чувствовал. Наоборот, какая-то злая уверенность вселилась в него. Придвинул, чтобы лучше было видно, ноты, нежно посмотрел на скрипку: ну, выручай, милая!

И она заиграла! С первых аккордов мелодия — чистая, светлая — словно вырвалась на простор из темницы и устремилась в поднебесье. Насыщенная, вдохновенная, она лилась, то замирая на мгновение, то вновь возвышаясь над миром.

Оркестр замер. Застыл, остолбенел Борисов, так и оставшись стоять за дирижерским пультом с поднятыми кверху руками. Не слыша поддержки оркестра, Валерий опустил смычок.