Королевский маскарад - Оксана Демченко

– Насколько я знаю, эфрит не любит закрытых помещений, – предположил Дархон. – Здесь вам уютно, господин?

– Спасибо, вполне, – поклонился Рахта, проходя к коврам, но пока не делая попытки сесть.

– Я думал по пути, следует ли просить вас передать мне оружие, – вздохнул эль-шогир. – Но силу магии сдать на хранение нельзя, и потому прочее не имеет смысла. Мне приходится полагаться на свое умение понимать людей и на вашу порядочность. Потому я хочу задать еще один вопрос. Эта женщина – ваша сестра, огненный?

– Нет. Но мы определенно родственные души, – улыбнулся эфрит. – В ее жилах течет пламя. А Селима… увы, она до сих пор несвободна.

– Сожалею, – поклонился Дархон. – И принимаю объяснение. Вы должны понять мой вопрос, госпожа непохожа на известное мне описание эфрити.

Эль-шогир склонился ниже и сделал рукой короткий знак. Невидимые музыканты под балконом тронули звонкую кожу барабанов и прочистили от пыли горло длинных труб. Низкий, чуть хрипловатый звук поплыл по саду, дрожа, опадая к самой земле и снова взлетая в свежее еще утреннее небо.

– Солнцеподобный султан страны Дэйгэ, сиятельный и несравненный Самшар Аль-Дафти, сын безупречного господина нашего…

Эти слова с гордостью и почтением выговорил звонкий молодой голос от дальних дверей, полускрытых в глубине балкона виноградной лозой и тенью. Перечисление высокородной родни длилось и длилось, как того требовали правила. Уже медные переплеты дрогнули, и, расходясь в стороны, блеснули цветные витражи. Уже стражи попарно ступили на балкон, растягиваясь вдоль стены мягко и беззвучно, образуя ровный строй. Лэйли с интересом их рассмотрела. Подмигнула Гэхиру и почти беззвучно шепнула, уточняя: эти – настоящие, из золотой сотни кошима? Воин молча кивнул в ответ.

Когда стражей набралось два десятка, а титулы султана наконец иссякли, из дверей шагнули два пожилых и явно невоенных человека, в коих Лэйли опознала магов. Потом еще пара – наверняка советников. Все усердно склонились, и наконец-то появился сам султан. Глашатай сообщил напоследок имя эфрита и смолк.

Самшар Аль-Дафти оказался вполне приятным человеком – так решила для себя Лэйли, привыкшая доверять первому взгляду, как любая ведьма. Невысокий, средних лет, плотный, быстрый в движениях, с колючим недоверчивым взглядом, сосредоточенный. А еще явно утомленный: видно, как давно копилась усталость в уголках век, как она исказила вертикальной морщинкой лоб, осела горечью на дне черных глаз.

Султан чуть кивнул гостям и указал рукой на помост, богато застеленный коврами, пестро и щедро засыпанный подушками. Рахта сел, дернул замешкавшуюся Лэйли, устраивая рядом. Фэриз встал за его правым плечом, как подобает магу и глашатаю. Гэхир отошел чуть в сторону, к охране. Кэльвиль встал левее, рядом с Лэйли. Султан уселся и с интересом проследил за перемещением гостей. Слуги расторопно принесли напитки и фрукты. Эфрит отметил: кормят наверняка лучшим, и, судя по выбору, с едой у них тут совсем плохо… Самшар Аль-Дафти, не скрывая любопытства, в свою очередь рассмотрел Рахту и Лэйли.

– Третьего дня у меня были послы эфрита, – сообщил он, избегая длинных предисловий. – Вели себя странно. Обычно они угрожают и требуют, а тут приехали смотреть и спрашивать. Полагаю, теперь мне известна причина их сомнений в своих силах. Трудно говорить от имени того, кто уже вне дворца… Итак, что привело вас?

– Я бы хотел, чтобы в Дэйгэ снова правил султан, единолично, – вздохнул эфрит. – А маги пусть займутся тем, ради чего их столько лет терпели со всеми их нелепыми прихотями: погодой.

– Значит, эфриту известно, что сейчас я не правлю Дэйгэ? – усмехнулся Самшар. – Два десятка моих магов ничто против полутора сотен столичных отступников. Войско на юге, и сиятельный фази-кошим не отвечает на мои послания. Что вы можете предложить?

– Все в столице делается от моего имени, – улыбнулся Рахта. – Как только мы достигнем согласия, об этом несложно объявить. Возвращайтесь во дворец немедленно, и маги не успеют ничего этому противопоставить. А мы проследим, чтобы они и позже не смогли скопить силы.

– Заклятие не выпускает из крепости никого, – грустно возразил султан. – И мне пока неясно, что означает – «достигнем согласия»?

Кэльвиль протянул эфриту свиток, написанный ночью при общем участии. Там содержались все исполнимые требования и пожелания, адресованные султану. Неисполнимые не внесли, хотя Лэйли шипела и ругалась изобретательно и громко. Она требовала отменить обмен женщин на овец, запретить рабство полностью, объявить всех девиц равными в правах с кошими, зарыть упрямых магов по горло в песок, снизить цены на поставляемый на запад шелк… Рахта ехидно посоветовал рассмотреть требование круглогодичного цветения персиков, после чего ему удалось второй раз подраться с Лэйли. А Фэриз, Кэльвиль и Гэхир втроем дописали свиток без помехи, если не считать таковой любопытство – шипели, звенели сталью и ругались совсем рядом. Лэйли признала еще прошлый раз, что эфрит неизмеримо сильнее и опытнее, и теперь требовала учить ее, а не забавляться. Требовала она разнообразно и изобретательно – настолько, что два свитка испортили кляксами, безуспешно пытаясь побороть смех. В третьем свитке, заполненном безупречным почерком Кэльвиля, значилось только самое необходимое. Магов предписывалось собрать во дворце, принять у них присягу стране Дэйгэ, исключающую право наносить вред людям, использовать силу и жизнь рабов. Несогласных предлагалось лишить памяти, а всех молодых учеников магов впредь отсылать на обучение исключительно в Круг мудрых.

Султан прочел и пожал плечами:

– Странные условия. Маги не могут волшебствовать без заемной жизни. Мне самому неприятно, что при этом гибнут люди, но такова основа силы.

– Это ложь, – покачал головой Рахта. – Триста сорок лет назад она отравила нашу жизнь, и теперь в нее верят все. Доказать легко. Я не пью чужие жизни.

– Эфрит имеет иную природу, – прошелестел маг за плечом повелителя. – Он – не человек.

– Мой глашатай – человек, – улыбнулся Рахта. – И он излечен от удела паука, вечно жаждущего чужих соков. Фэриз, расскажи, как все было.

Маг заговорил обстоятельно и образно, как подобает перед лицом повелителя. Временами он виновато вздыхал и прекращал тратить время на длинные выражения типа «скудный колодец моих догадок» или «подобно веренице верблюдов в караване, я изложу известное мне последовательно, от самого первого шага, ведущего к оазису вашей мудрости». Лэйли слушала, с трудом унимая зевоту. Маги султана и его советники внимали куда более благосклонно, им явно казалась вполне нормальной и оправданной длинная витиеватая речь. Она звучала привычнее и достовернее коротких скупых фактов.