Беглец - Олег Бубела

Догнав фигуру на лошади, я опознал в ней толстого человека лет сорока с большим пузом и большим серебряным медальоном, что висел у него на цепи поверх чёрного плаща. На медальоне был выгравирован большой глаз, а сам человек больше всего напоминал служителя секты. Ну и ничего страшного, подумал я, мне бы только дорогу узнать…

— Святой отец, — обратился я к человеку, притормозив рядом с его медленно плетущейся лошадкой, чувствуя, как Алона остановилась рядом. — Не подскажете ли путникам, далеко ли до Вернара?

— Алекс! — прошипела Алона и ткнула острым локтем мне в бок, в свою очередь обращаясь к человеку. — Благословите нас, отче!

В ответ священник остановил и так медленно шагающую лошадь и степенно слез с неё. Алона, а затем и подоспевший Ален быстренько спрыгнули на землю и смиренно склонили головы перед святым отцом. Тот возложил им ладони на головы и торжественно проговорил:

— Да прибудет с вами милость Единого!

Дети подняли головы, но забираться на лошадей не спешили, почтенно уставившись на святого отца, а тот выжидательно посмотрел на меня.

— Так далеко ли до Вернара? — повторил я свой вопрос, даже не думая спускаться на землю.

— Сын мой, разве тебе не нужно моё благословение? — удивился священник.

— Нет, спасибо, ограничимся только ответом на мой вопрос, — настаивал я.

— Ты не веруешь в Единого? — возмутился святой отец, всплеснув руками.

— Скажем мягче, — уточнил я. — Я допускаю возможность его существования.

Видимо, ответа мне всё же не дождаться, вздохнул я и посмотрел на детей, которые всё так же стояли рядом со священником, не залезая на лошадей раньше него, чтобы не проявить неуважение. А святой отец от моего заявления побледнел и открыл рот, хлопая им, как рыба, выброшенная на сушу.

— Залазьте, поедем, — сказал я детям. — Святой отец тоже не знает, где мы находимся.

Алона послушалась сразу и легко запрыгнула на лошадь, а Ален ещё стоял, с удивлениям глядя на священника. К тому наконец-то вернулся дар речи.

— Еретик! — воскликнул он. — Нечестивый грешник! — потряс он сжатыми кулаками.

— Только кричать так не нужно, — поморщился я. — Все мы не безупречны. Алан, садись скорее, нам ехать нужно.

Алан залез на лошадь, смущённо глядя на священника, который всё так же продолжал выкрикивать обвинения.

— Богохульник! Еретик!..

— А вот этого не нужно! — отрезал я. — Против вашей веры я ничего не имею, так что в этом отношении я чист, как младенец.

Я тронул лошадь и поехал искать других путешественников, которые окажутся посговорчивее. Дети пристроились рядом, но вскоре я услышал топот, настигающий нас. Обернувшись, я увидел, что нас догонял священник, нахлёстывая свою лошадку длинной розгой. Поморщившись и пожалев бедное животное, я с интересом дождался, когда он поравняется с нами.

— Вспомнили, святой отец? — ехидно осведомился я. — Теперь подскажете нам, далеко ли до Вернара?

Священник кинул на меня яростный взгляд.

— До Вернара ещё целый день пути, если вам так нужно это знать. Я поеду туда вместе с вами! — безапелляционно заявил он.

— Это почему же? — удивился я такой наглости.

— Видя такое безбожное заблуждение в вашей голове, я решил совершить благое дело и развеять туман ереси, обратив нечестивого в лоно праведной веры.

Я расхохотался, вызвав ещё один яростный взгляд со стороны святого отца. Дорога обещала быть весьма интересной!

— Попробуйте, святой отец, — с улыбкой заявил я. — Не обещаю, что получится, но выслушаю я вас внимательно.

Священник приободрился и взглянул на меня уже высокомерно, как могут только служители церкви, смотрящие на прихожан, как на неразумных животных.

— Вижу, ты внутренне уже готов принять святую веру, — заявил мне он.

— Нет, просто я очень сказки люблю, — ответил я, обернувшись и подмигнув детям, следующим за нами.

Священник поперхнулся словами.

— Вера в Единого — это не сказки! — заявил мне он. — Ведь он является создателем всего сущего, он дарит нам жизнь и своё благословение.

— Жизнь мне подарили мама с папой, — возразил я. — А без его благословения мне живётся вполне неплохо, так что менять что-либо я не хочу.

Священник удивлённо на меня уставился.

— Разве тебе в детстве не посвящали Единому, что ты так упрямо отрицаешь его благословение?

— Нет, меня в детстве посвящали совсем другому богу, не спросив моего на то желания, поэтому я всегда считал себя свободным от любых обязательств перед богами! — твёрдо заявил я.

Действительно, в детстве меня крестили в церкви, когда я был ещё совсем маленьким. Мне лишь запомнился красивый храм и бородатый поп в блестящем плаще, что помазал мне лоб какой-то гадостью, после чего протянул икону, чтобы я её поцеловал. Так как до меня её целовали неизвестно сколько человек, а мама недавно рассказывала о том, что в рот нельзя тянуть всякую гадость, то целовать её я отказался, в ответ на что поп просто наклонил мою голову, ткнув лбом в стекло на иконе и пошёл крестить остальных в очереди. Так началась моя вера и тут же закончилась. И хотя мои родители были довольно суеверными людьми, привить веру в бога они мне так и не смогли.

В школе на уроках литературы я прочитал Библию для детей, найдя её неплохим набором сказок, хотя подчас очень глупых и бестолковых. После этого я с усмешкой смотрел на верующих людей, считая их жалкими личностями, не способными противостоять окружающему миру. Довершила всё дело песня «Арии» «Рабство иллюзий», после которой я стал ярым атеистом, не признавшим никаких религиозных праздников, суеверий и тому подобной чепухи. Особо в этом постарался мой преподаватель в институте, объясняя студентам, как и для чего создавались религии, почему в них так много парадоксов и багов. Его лекции были единственными, на которые являлась почти вся группа, потому что он рассказывал так интересно, что хотелось слушать ещё и ещё. Именно он окончательно убедил меня в том, что вера — это абсолютно ненужная вещь, особенно для человека с сильным характером. А себя я причислял именно к таким, ведь и мерзкий характер может быть сильным!

— Поэтому ты и не признаёшь над собой власти Единого? — уточнил священник.

— А я не раб, чтобы признавать над собой чью-то власть! — ответил я.

— Но ведь Единый заботится о тебе…

— О себе забочусь только я сам, а божьей помощи я в своей жизни никогда не наблюдал.

— Он не помогает явно, только своим благословением…

— Тогда зачем оно мне нужно?

— Но ведь всё происходить по воле Единого, даже наша встреча произошла, потому что Ему угодно, чтобы я обратил тебя в свою веру! — так мы уже на ты, опомнился я. Ещё немного и он совсем на шею залезет, пора осадить зарвавшегося святого отца.