Хороший немец - Джозеф Кэнон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Оставьте место следующем номере большого материала скандал». А если ты не пришлешь? Им это не понравится.
— А могу и прислать. И ты можешь. Есть шанс, что эта телеграмма вообще никуда не уйдет. Цензоры не пропустят. А молодой Рон только взглянет на нее, и начнет, как тот цыпленок, орать, что небо падает. Никому покоя не даст.
— Хочешь сказать — мне покоя не даст.
— Спроси его, что за шум — он заткнется. Тогда спроси его, кто такой Талли.
— Тот, которого ты мельком упомянул, когда мы с тобой встретились?
— Верно. Я назвал свою статью историей о Талли.
— И что это тебе конкретно даст?
— Выведет на человека, который его убил. Другого американца.
— Журавль в небе. Ты уверен, что он существует?
— Кто-то пытался убить меня в Потсдаме. Но не Талли — он уже был мертв. Да, уверен.
— Спокойнее. Зачем тебе новые неприятности, тем более такие? — Брайан показал на плечо Джейка. — Дважды везло. А в третий раз…
— А в третий раз он придет ко мне. Вынужден будет. Знаешь, что такое выжимание?
— И ты хочешь выжать его? — спросил Брайан, держа листок из блокнота.
— Частично. Так, чтобы остальное доделали русские. Они думают, что Эмиль где-то на свободе. И он действительно на свободе. Что, если у них возникнет шанс его вернуть? Сикорский убит. Талли убит. Кого еще они пошлют найти его?
— Особенно если этот американец сможет достать и тебя? Не нравится мне все это. И как ты намерен все это организовать, можно тебя спросить?
— Просто сходи и выпей, ладно? Мы почти у цели.
— Поболтать. Чтобы он услышал.
— Он уже услышал все, что нужно.
— Тогда это один из наших.
— Не знаю. Единственное, что я знаю, — это не ты.
— Польщен доверием.
— Нет. Пуля была американская. А ты покупаешь британское, — сказал Джейк, показывая на бутылку.
Брайан сложил газету и сунул в карман.
— Иными словами, ты хочешь забрать это обратно. — Он вытащил из кармана «кольт». — Если ты решился на дальнейшие неприятности.
— Это пистолет Лиз, — пояснил Джейк, беря оружие.
— Из «Адлона» мы уходили, хоть и в спешке, но пистолет я успел прихватить. На всякий случай.
— Знаешь, это он убил ее. Сикорский.
— Так вот оно что? — сказал Брайан. Он встал, собираясь уйти. — Дурацкое дело — сводить счеты. Всегда вылезает не тем боком.
— Тут иное.
— Тогда придется потрудиться, чтобы набрать материал на статью.
— Надеешься выйти сухим из воды? Этого достаточно?
— Дорогой мой, люди выходят сухими из воды всю жизнь. Оглянись вокруг. Особенно здесь. Годами выходят.
— Тогда надо прекратить.
— Ну, я для этого слишком стар. Только молодые рвутся все исправлять. Так что предоставляю это тебе. И этот прекрасный скотч. А если подумать, пожалуй, нет, — сказал он и забрал бутылку. — Еще неизвестно, сколько заходов придется сделать, прежде чем мой старый язык как следует развяжется. И тоже за мой счет.
— Спасибо, Брайан.
— Ну, с учетом Африки — это уже что-то. Полагаю, нет смысла советовать тебе быть осторожнее. Ты никогда не был. Но тут замешаны русские. Мне надо было думать, что ты здесь свои амурные дела улаживаешь. — Он кивнул в сторону соседней комнаты.
— Это само собой уладится.
— Молодой, — вздохнул Брайан. — Куда уж мне.
Джейк одевался минут десять. Негнущимися руками едва справился с пуговицами, а завязать ботинки вообще оказалось мучением.
— Ты куда-то собрался? — спросила Лина, посмотрев на него. Они с Эрихом сидели за столом и разглядывали журнал, позаимствованный у одной из девушек. «Лайф», картинки из другого мира. Эмиль сидел на диване с отсутствующим выражением лица, полностью уйдя в себя.
— Я ненадолго, — сказал Джейк, собравшись поцеловать ее на прощанье. Затем остановился. Даже самый обыкновенный жест сейчас будет выглядеть неуместным. Вместо этого он провел рукой по голове Эриха.
— Розен сказал, тебе нужен покой, — напомнила Лина.
— Я в порядке, — сказал Джейк, чувствуя, что Эмиль наблюдает за ним так, что ему, как непрошеному гостю, захотелось поскорее уйти от них. — Не жди меня и ложись спать, — сказал он Эриху и краем глаза посмотрел на остальных. Но помахал ему только Эрих.
На улице стало легче. Анонимность темноты успокаивала. Военный в джипе. Он ехал в сторону Кройцберга, даже не замечая руин. И Берлин может стать нормальным городом. Вопрос привычки.
Он застал Гюнтера за пасьянсом. Рядом с ним на столе полупустая бутылка. Он методично выкладывал карты рядами, как колонки очевидных аргументов.
— Неожиданный визит, — сказал Гюнтер без особого удивления, почти не отрывая взгляда от карт.
— Я подумал, следует ввести вас в курс последних событий, — сказал Джейк, присаживаясь.
Гюнтер что-то проворчал и продолжал раскладывать карты, пока Джейк рассказывал ему об «Адлоне», не остановившись даже в тот момент, когда пули зацокали по лестнице Рейхсканцелярии.
— Вам опять повезло, — сказал он, когда Джейк закончил. — А мы так ничего и не знаем.
— Поэтому я и пришел. У меня есть для вас задание.
— Оставьте меня в покое, — сказал он, переворачивая карту. Затем поднял взгляд. — Что?
— Я хочу, чтобы вы завтра пошли на похороны.
— Сикорского?
— Друга. Вполне естественно, вы захотели прийти.
— Не смешите меня.
— И выразить свое почтение его преемнику. Полагаю, его номеру два — у них не было времени назначить кого-то другого. Может, это его начальник. В любом случае, тому, кто сейчас является Сикорским. Этот бизнес — хороший, это раз. — Он взглянул на штабеля коробок с черного рынка.
— А два?
— Новый бизнес.
— Со мной, — сказал Гюнтер, приподняв бровь.
— Вам следует подумать об этом с его точки зрения — что он знает или что ему сказали. Русских в «Адлоне», должно быть, допросили с пристрастием. Он знает, что Сикорский видел нас там — Лину и меня — и позволил нанести ему визит. Он знает, что Брандт сбежал, а Сикорский в погоне за ним был убит. Он знает, что Брандт не у американцев — в противном случае партнер Талли доложил бы ему. Так где он? Логически, в каком месте? — Гюнтер, продолжая играть, вопросительно промычал. — Там, где он всегда хотел быть — со своей женой. Которая приходила со мной. А я ваш друг. А вы — вы следили за мной по просьбе Сикорского, — говорил Джейк, энергично выговаривая слова в порядке карточного расклада: валет, десятка, девятка. — Его источник.
Гюнтер остановился:
— Я ему ничего не говорил. Ничего важного.
— Это он так утверждал. Смысл в том, что они знают: он получил эти сведения от вас. Им известно, что вы знаете меня. Они могут даже подумать, что вам известно, где я. Что означает…
— Согласен, интересная ситуация, — сказал Гюнтер, медленно переворачивая карту. — Но я не знаю, где вы. И, как вы помните, никогда не хотел знать. Чтобы не оказаться в таком положении.
— Если они поверят. Может, они не считают вас таким благородным. Может, они считают вас стукачом.
Гюнтер бросил на него взгляд, затем вернулся к картам.
— Вы пытаетесь спровоцировать меня? Бесполезно.
— Я пытаюсь показать вам, как он посмотрит на все. Когда вы будете говорить с ним завтра.
— И что вы хотите, чтобы я сказал?
— Я хочу, чтобы вы меня предали.
Гюнтер положил карты на стол, взял стакан и откинулся на спинку стула, глядя на Джейка поверх очков.
— Продолжайте.
— Пора занять в этом мире более высокое положение. Сигареты, часы, кое-какой треп в баре — реальных денег на этом не сделаешь. Но даже у мелкого маклера иногда появляется шанс. То, что можно продать за хорошие деньги. То, что падает ему прямо в руки.
— Как я понимаю, такой возможностью является герр Брандт.
Джейк кивнул:
— Я приходил к вам за разрешениями на проезд. Чтобы вывезти счастливую парочку из города.
— А они у меня есть?
— Они есть на рынке. А вы там свой человек. Они подумают, что вы смогли бы. Но тут поменялись обстоятельства. Вы не хотите ограничивать свои возможности. Вашего друга Сикорского больше нет — почему бы не завести себе новых друзей, и даже несколько на стороне? Трудно устоять.
— Очень.
— Поэтому вы согласились встретиться с нами. Чтобы передать разрешения. Если вместо этого появится кто-то еще…
— Где? — спросил на удивление точно Гюнтер.
— Пока не знаю, — сказал Джейк, отмахиваясь от вопроса. — Но в американской зоне. Это важно. Нужно, чтобы они прислали американца. Если это будут русские, я учую подставу сразу же. Это должен быть американец, чтобы, если у меня и возникнет подозрение, было уже поздно.
— И они пришлют его, вашего американца?
— Само собой. Он знает, кто я. Да и сам захочет прийти. Я пустил слух, что мне кое-что известно. Такой шанс он не упустит. И придет.