Рассвет в 2250 году - Андрэ Нортон

Но для двоих, заключенных в спасательную шлюпку, время двигалось свинцово медленно. Они могли лишь спать, заняв единственную разрешенную позу, глотать таблетки рациона и разговаривать. И Хансу говорил, изливая бесконечный поток рассказов о далеких мирах, на которые человек еще не посмел вступить, и о жестоких битвах в труднейших условиях. Кана заставлял себе сконцентрироваться на каждом слове, как будто ему предстояло сдавать экзамен по этим лекциям, потому что так ему было легче забыть настоящее, забыть, что они заключены в скорлупке, которая может и не достичь Земли. К тому же, он знал, что его товарищ щедро делится с ним знаниями, которые самому Кане предстояло бы добывать десятилетиями. Он учился у замечательного специалиста Х-3, объясняющего самую суть их дела.

— …поэтому они принесли жертву в ночь двойной луны, а мы спрятались в холмах и следили за ними. Получилось не совсем так, как мы ожидали…

Резкий щелчок прервал Хансу. На приборном щитке резко вспыхнула красная лампа. Они входили в атмосферу. Кана попытался расслабиться. Самое страшное — возможность миновать свою планету и вечно странствовать в пустоте — теперь позади. По-прежнему нельзя было ничего сделать. Спасательные шлюпки полностью автоматизированы. Те, кто в них передвигается, часто ранены или настолько подавлены, что не могут сами управлять полетом. Маленькие кораблики рассчитаны на безопасную посадку без участия своих пассажиров. Приходилось верить в это. Где они приземлятся? Кана тупо смотрел в изгиб металлического потолка. Неудачная посадка, допустим, в море. Но ждать им осталось не так уж долго.

— Надеюсь, мы приземлимся не слишком далеко от Прайма, сэр — Кана старался, чтобы его голос не дрожал.

— Я тоже.

Когда они сели, Кана обнаружил, что свисает головой вниз из своих креплений и, испуганный этим, попытался разъединить на себе крепления. На помощь ему пришел Хансу и поставил его на ноги. Задняя стена узкой кабины превратилась в пол, а люк в крышке, через которую они вошли, теперь был в боковой стене. Хансу начал открывать его. Они прошли в выходное помещение, где их встретил блеск огня и столбы дыма. Хансу с угрюмым лицом захлопнул входную дверь.

— Тормозные ракеты… — пробормотал он. — Когда мы приземлились, они вызвали пожар.

Огонь… корабль, должно быть, окружен огнем. Но тут Кана вспомнил один из рассказов Хансу.

— Разве костюмы для высокой температуры не входят в обязательное оборудование спасательной шлюпки, сэр?

— Верно! — Хансу направился обратно в кабину.

Стены были сплошными, проверка показала им, что в них нет никаких углублений. Оставалась обивка сидений. Кана потянул ее, и губчатый матрас поддался. Он был прав! В основании каждого сиденья был запасной отсек, и в нем костюмы.

— Они нам тесноваты, — Хансу осматривал находку, — но некоторое время выдержать можно.

От обоих потребовалась акробатическая ловкость, чтобы в тесном помещении забраться в эти громоздкие сооружения. Но они сделали это, и Хансу отрегулировал температуру внутри.

— Будем надеяться, что огонь носит местный характер. Когда будете выходить, постарайтесь как можно дальше отпрыгнуть от корабля.

Кана кивнул и надел шлем. Хансу пошел первым, лишь на мгновение задержавшись в наружном люке и затем исчезнув. Кана как можно быстрее последовал за ним. Он прыгнул в огонь и дым, упал на одно колено, встал и неуклюже побежал вперед, подальше от корабля. Он бежал мимо деревьев, кроны которых были охвачены пламенем, стараясь не задеть за корни и упавшие стволы. Густой слой дыма закрывал окружающее. Сначала Кане страшно было входить в огонь, но ничего с ним не случилось, он стал увереннее и больше не избегал пламени, пересекавшего тропу, которую он для себя наметил. Неожиданно деревья кончились, и он оказался на открытом месте на краю утеса. А внизу находилась дорога, и на ней стояла необычная неземная фигура, в которой Кана с трудом узнал Хансу. Кана уже собирался начать спуск, но человек внизу взмахом руки привлек его внимание, а затем указал на пояс. Кана понял и поискал кнопку на собственном поясе. Потом он подошел к краю обрыва и опустился рядом с Хансу на дорогу. Жаль, подумал он, что эти костюмы не имеют наряду с антигравитацией и ракетных двигателей. По окружающей местности похоже, что они находятся в Диких Землях и им потребуется немало времени, чтобы добраться до цивилизации. Облака дыма закрывали дорогу, и поэтому они остались в костюмах. Возможно, им еще раз придется пройти через огонь. Но дорога проходила по скалам, где не было пищи для огня. Судя по растительности, они находились где-то в Северо-Восточной части древнего Северо-Американского континента, — по крайней мере Прайм находился на этом же континенте. Местность уже почти тысячу лет пустынна после атомных войн. Рассказывали о странных мутациях, развившихся здесь, даже после того, как человечество вернулось с островов Тихого океана и из Африки, тут все еще оставались обширные неисследованные местности. Кана надеялся, что Хансу больше, чем он сам, знает об этой местности и что они не просто идут дальше в пустыню. Может, лучше было оставаться у корабля и ждать появления пожарных, патрулирующих эту территорию? Оказалось, что Хансу не знает, куда идет, просто удачно угадал направление. Дорога начала спускаться к широкой реке. И на другом берегу виднелись поля, желтые под солнцем. Беглецы перешли через мост и со вздохом облегчения стянули костюмы. С невысказанной благодарностью вдыхали они родной воздух Земли. Кана и не догадывался, какое это удовольствие, пока не пришлось попробовать разреженную атмосферу Фронна. Под воздействием теплого воздуха и солнца у него стало легко на сердце и даже слегка закружилась голова. Он снова дома, а сейчас это важнее всего.

— Где-то поблизости должна находиться уборочная станция, — сказал Хансу. — Там можно найти телепередатчик. И если удастся вызвать коптер из Прайма.

— Далеко ли мы от Прайма, сэр?

— Думаю, недалеко. Дикая местность находится к северу от центра.

Они шли по дороге мимо желто-коричневых полей, уходивших за горизонт. Кролик проскакал мимо них, остановился, подергивая от любопытства носом. Над головой пролетали стаи птиц. Кана пробормотал:

— Когда-то это была густонаселенная страна.

— Древние изобиловали всем: жизнью — так же, как и смертью. Они размножались быстрее, чем убивали в своих войнах. Ага, вот и станция!

Здание впереди укрывалось среди деревьев, и поблизости блестело озеро — оазис прохлады среди тускло-желтого жара. Кана вспомнил давние летние переправы для полевых работ. Может, они тоже здесь — сборщики урожая. Пшеница уже созрела. Но в здании никого не оказалось. В его комнатах и залах гулким эхом отдавались их шаги. Пока Хансу отыскивал передатчик, Кана пошел на склад продуктов. За задним входом полоса прохладной зелени тянулась к озеру. Белые и желтые лилии рядами росли вдоль тропы, ведущей к прохладе зеленоватых вод, клумбы были полны роскошных цветов. Повинуясь неожиданному импульсу, Кана пошел туда. Ветерок шевелил его одежду. Было тихо и мирно. Кана медленно расстегнул костюм и со вздохом облегчения сбросил одежду. Теперь он находился на самом краю воды. Длиннокрылые насекомые бегали по спокойной поверхности. В глубине виднелись быстрые черные тени рыб. Мир… дом… тишина и забвение. Он протянул руки. В его руке лежал нож Милосердия, все эти недели тусклый блеск его лезвия скрывался у самого сердца Кана. Его рука медленно повернулась. Нож выскользнул и ушел в темный сумрак, полоска взбудораженного ила обозначила место его падения. Но когда Кана вторично взглянул туда, он ничего не увидел: нож навсегда скрылся. Да покоится он в мире! Кана промыл в воде пальцы, все его тело дрожало от знакомого чувства жидкости, от ощущения мира. Может, мечты Хансу о будущем человечества никогда не осуществятся, но он, Кана, принял решение. Если ему еще предстоит лететь к звездам, то уже не как солдату, не как мечнику любого ранга. Кана резко встал и направился обратно к зданию станции. Открывая холодильник и перенося продукты в кухонный автомат, он беззаботно насвистывал что-то. Пока им везет. Они добрались до Земли, теперь осталось только связаться с Маттиасом в Прайме. Все остальное будет совсем просто. Он с улыбкой встретил входящего Хансу, но у того было серьезное лицо.