В плену снов - Питер Джеймс

Раньше они так много разговаривали о лавинах. Шутили по их поводу. Обсуждали, что делать, если попадешь в нее. Говорят, что от страха ты мочишься под себя. Так вот собачки тебя там и находят. По этому запашку.

Она поинтересовалась, а не случилось ли это с ней?

Ах, как неловко. Найдут тут тебя, как какую-то…

Поплевать. Кто-то говорил, что надо поплевать. Если плевок приземлится тебе на физиономию, то поймешь, где верх. Она плюнула. Слюна шлепнулась на лоб.

– Помогите мне! – закричала она. – Я здесь! Здесь!

Но по тому, каким слабым оказался звук ее голоса, она поняла, что он вместе с ней пойман в ловушку этой могилы.

«А я ведь могла бы быть без сознания, – подумала она. – Меня могло бы оглушить до потери сознания, что позволило бы мне, по крайней мере, умереть не просыпаясь».

Какая-то капелька упала ей на лицо. Потом другая. Тающий снег.

А где был Андреас? Ричард? Не погребен ли и Ричард тоже этой лавиной?

Они находились в стороне от лыжни, внизу на склоне горы. Да заметил ли вообще хоть кто-нибудь эту лавину? Она подняла руку вверх и попробовала толкнуть снежный потолок. Твердый как камень. Она попыталась поскрести рукавицей. Но та только без толку скользила.

«Лыжная палка», – вспомнила она и вцепилась в палку. Но та и не пошевелилась.

Нужно что-нибудь острое, металлическое. Должно же здесь быть что-нибудь!

Сэм стянула рукавицу зубами. Новая капля упала на лоб. Поскребла снег пальцами. Холодные крупинки падали на лицо, попадали в глаза. Защитные очки, должно быть, слетели, внезапно она пожалела, что потеряла их. «А может быть, они их найдут? Может быть, они найдут их, даже если не найдут меня?

И опознают по моим очкам».

Рука замерзла. Сохраняй тепло! Она с трудом подергала лыжную палку туда-сюда, но палку заклинило. Она закрыла глаза, потыкала кулаком снег над головой, прислушиваясь к мягким звукам своих ударов. Приятно производить хоть какой-нибудь шум. Разорвать эту мрачную тишину.

А можно ли дышать сквозь лед? Сколько вообще воздуха в ее распоряжении?

Она услышала легкий шум, словно горсточкой гальки швырнули в окно. Прямо над ней.

Ее сердце так и запрыгало. Они нашли ее. Нашли!

А потом – ничего. Только какое-то слабое эхо. Это могли быть чьи-то шаги в нескольких ярдах отсюда, а может быть, взрыв на довольно большом расстоянии.

В гневе и отчаянии она молотила кулаками по снегу, прикрыв глаза от сыплющейся ледяной крупны. Снег вроде бы чуть-чуть поддался, или, может, показалось? Она ударила в снежный потолок изо всех своих сил, и внезапно ее рука пробилась насквозь. Снег потоком посыпался на лицо, в рукава. Она вытерла лицо и открыла глаза.

Солнечный свет.

Ослепительно-белый солнечный свет.

Она уставилась на него через эту маленькое отверстие, чуть побольше ее кулака.

– Эй! Помогите мне!

Солнечный свет просачивался в ее снежную могилку, и теперь она могла поглядеть вокруг себя.

Оказывается, она не одна. Кто-то есть еще, здесь, вместе с ней.

Мертвенно-бледная красноватая глазница невидяще уставилась на нее сквозь щелочки-прорези в перепачканном кровью капюшоне. В считаных дюймах от ее лица. И пока она смотрела, еще одна капелька крови упала из глазницы ей на щеку.

Она пронзительно вскрикнула. Потом еще.

Лицо Андреаса в капюшоне торчало из свода этой могилы всего в нескольких дюймах над ней, словно уродливая горгулья из водосточной трубы готического собора. Рот приоткрыт в искривленной улыбке, глазница с любопытством выставилась на нее, видит теперь столько же, что и его нормальный глаз, который пристально и безучастно смотрел на нее из своей щелки, смотрел не двигаясь и не мигая.

О боже милостивый, нет. Нет.

А потом она увидела его руку, согнутую под каким-то неестественным углом, словно она не принадлежала тому же самому человеку. Сэм впервые увидела руку Андреаса без обычной рукавицы: уродливая, высохшая, всего с двумя пальцами, большим и мизинцем, неподвижно торчащую из снега, словно клешня.

Она потрясла головой, пытаясь отвернуться, посмотреть вверх, сквозь это крошечное оконце, которое она пробила на свет в снежной толще. В этот момент дневной свет вдруг померк, на мгновение он совершенно пропал. Почва вокруг нее загудела и задрожала.

О господи, только бы снова не лавина. Только не двигайся. Ну, пожалуйста.

Она увидела над собою вращающиеся лопасти.

Вентилятор.

Черные лопасти, надвигающиеся на нее с безумным жужжанием.

Пропеллер.

Вентилятор.

Потрескавшийся потолок.

Яичная скорлупа.

Черные лопасти.

Вертолет.

А потом они начали удаляться дальше, в сторону. И грохот прекратился.

Вертолет.

О, пожалуйста, вернитесь назад. Я же здесь. Пожалуйста, вернитесь назад.

Но он улетел.

– Помогите! – пронзительно закричала она. – Помогите! Помогите мне!

Она услышала, как что-то царапается и скребется уже над головой, и взволнованный голос, кричащий по-французски:

– СЮДА! СЮДА! СЮДА!

Послышался внезапный оглушительный грохот, и поток снега и льда обрушился на нее. Лицо Андреаса затряслось, завибрировало, словно он смеялся, черный капюшон приподнимался и опускался, как на живом, будто он все еще дышал, все еще смеялся над нею. Голова начала приближаться, ближе, ближе, дюйм за дюймом, словно собиралась поцеловать ее.

НЕТ. НЕТ. НЕТ. НЕТ.

Опять послышался грохот. Свет исчез, и она оказалась в кромешной тьме.

Погребена в темноте и в молчании.

В пустоте.

В пустоте, где можно визжать до скончания века.

Что-то мягкое, холодное и влажное коснулось ее ресниц, легонько двигаясь взад-вперед, еле слышно скребясь; чье-то лицо придвигалось все ближе, прижимаясь к ее лицу.

Она дернулась назад, отчаянно мотая головой, пытаясь вжаться затылком в лед, но это ей не удалось, чужое лицо прижималось к ней все сильнее и сильнее, терлось об ее лицо; будто их головы медленно сжимались с двух сторон страшными тисками.

Боль все росла. Дышать стало труднее, она жадно глотала воздух, задыхаясь, пытаясь понять, что происходит, но ужас, который ослеплял ее еще больше, чем эта темнота, мешал думать.

Ты душишь меня.

Ты раздавливаешь меня.

Ты делаешь мне так больно.

А потом в ее голове словно что-то взорвалось.

Вроде электрической лампочки.

И все остановилось.

46

Неизвестный лысый мужчина улыбался ей из темноты и протягивал руки.

Она отпрянула назад, хотела оттолкнуть его ногами, но не смогла даже пошевелиться.

– Оставь меня в покое! – пронзительно завизжала она.