Оплот добродетели (СИ) - Демина Карина

— Как у тебя? — а теперь показалось, что Алина пытается уколоть.

— Как у меня, — впрочем, от укола Заххара отмахнулась. — Ему понадобится помощь…

— Я помогу!

— Ты сама на ногах с трудом стоишь.

— Я встану… я… придумала! — от этого радостного возгласа Тойтек вздрогнул. Появилось острое желание немедля вернуться к скрипке и матушке, в беспамятство, где было, если разобраться, тихо, уютно и, главное, никаких посторонних женщин не наблюдалось. — Я буду за ним ухаживать! И он поймет, что мы созданы друг для друга.

— Это вряд ли.

— Ты… ты просто сама! — Алина аж задохнулась от возмущения. — Ты хочешь забрать его себе! А я… как же я… я, может, люблю!

— Кого?

— Его.

— Точно!

— Уверена, — произнесла она так, что Тойтек и сам поверил, что любит, вот просто любит, больше всего на свете, разве что кроме шоколадного мороженого. — Мы созданы друг для друга. Сама посуди! Эта встреча неслучайна. Боги свели нас, чтобы мы спасли друг друга и весь мир.

— Да? — Заххара не скрывала свой скепсис.

— Конечно! Смотри, если бы не я, он бы не излечился от паралича и не смог бы говорить. А если бы не он, я была бы мертва. Мама моя была бы мертва… отец… все бы умерли…

Она всхлипнула.

А Тойтек зажмурился, понимая, что не так страшна любовь женщины, как ее благодарность.

— И это ли не знак свыше? — он почти видел светящееся вдохновением лицо Алины, взгляд ее, в котором читалась решимость преодолеть все препятствия на пути к совместному счастливому будущему, первым среди которых было несогласие самого Тойтека. — Я сумею! Я…

— Сумеешь, конечно, сумеешь, — а вот Заххара с трудом сдерживала смех. — Я буду первой женой, а ты любимой…

— Я буду единственной!

— Это вряд ли. Знаешь, сколько желающих появится на молодого холостого и состоятельного спасителя человечества? Одной тебе не справится.

— Но…

— Созвездие признает все формы браков, так что… — Заххара выразительно замолчала, позволяя Алине додумать самой.

И Тойтеку.

Стало не просто не по себе. Он и прежде был известен, но в узких кругах, а теперь, выходит, круги станут не слишком узкими.

— Вместе мы справимся, — подсказала Заххара. — Главное, ему не говори.

— Чего не говорить?

— Ничего не говори. Не стоит пугать мужчину грядущим счастьем…

А потом стало тихо.

Настолько, что от тишины этой Тойтек заскучал, причем настолько, что принялся вспоминать ноты той единственной пьесы, которую он сумел доиграть до конца. Ноты вспоминались, подсказывая, что по крайней мере долгосрочная память не пострадала.

А что пострадало?

Самолюбие. Пожалуй. Себя стало жаль. Потом еще жальче. И от жалости этой рассыпалась прахом несуществующая скрипка.

— Ты ведь пришел в сознание, — теперь Заххара была одна. — Это хорошо. Думаю, у тебя есть вопросы, поэтому я расскажу.

Она села рядом.

Близко.

Тойтек не мог ощущать этой близости, понимая, что находится в плену реанимационной капсулы, но вот… это не любовь. Любовь — это глупости, а он умный человек, просто тревожность повышена, что объяснимо. И размыто чувство яви.

— Прошло три недели…

Три?

Это двадцать один день… это много… проклятье!

— Мы живы. Большей частью. Вообще удивительно… на чудо похоже, не иначе, но погибли четверо. К сожалению, один из пассажиров заперся в каюте и пил. Много пил. В итоге чума наложилась на алкогольную интоксикацию, и первой отказала печень. Мы ничего не смогли сделать.

Четверо — это много или мало? Странно, Тойтек раньше сказал бы, что результат отличнейший, что процент ниже ожидаемого, ведь на корабле были тысячи людей, а теперь ему было совестно, что эти четыре человека погибли.

Будто он их убил.

Иррациональное чувство.

— Второй… приступ аппендицита, переросший в перитонит. Спасти не удалось. Мы пытались, но… если бы не чума… а лекарство действует, только медленно. Времени же ему не хватило. Хуже всего, что он оказался мужем первой Советницы. Путешествовали инкогнито, годовщина свадьбы. И кажется, она его любила.

Его тоже стало жаль.

И советницу.

Кажется, Тойтек стал чересчур жалостливым.

— Она не считает нас виноватыми, но… насколько знаю, идут аресты. И попадут под суд очень многие. Безопасников здесь едва ли не больше, чем пассажиров. Твой приятель не вылезает с допросов, даже на поверхностное сканирование согласился. А эта тварь, которая все затеяла, представляешь, умерла… третья жертва.

А четвертая?

Кто был четвертым.

— Пассажирка… от вакцинации отказалась, потом симптомы скрывала до последнего, пока не стало поздно. Хотя… там ураганный менингит. От первых симптомов до… финала прошло два часа всего. У нее двое детей остались. Но отец уже вылетел. Записался в число волонтеров, хотя особой нужды нет. Вакцина действует. Твоя. А ту, что выдал «Фармтек», не совсем… там процент эффективности ниже двадцати. И в итоге сотни погибших на Аррее. Поговаривают, что стоял вопрос о зачистке системы.

Она говорила тихо, но слова проникали под полог.

Тойтек не виноват.

В том, что случилось, не виноват… виноваты те, кто затеял эту игру, а он… он просто искал лекарство. Разве в этом преступление?

И все-таки…

— Тебе ничего не грозит, насколько я знаю. Безопасники приходили, но ушли. Наш мастер Ульграст и перед безопасниками не отступит. Но в целом нам повезло.

Еще как.

Что-то засвистело, заскрипело, но, кажется, этот скрип был слышен лишь самому Тойтеку. А потом он понял — медленно раскрывались легочные мешки, а потом также медленно схлопывались. И работали они исключительно благодаря машине.

Кажется, не стоило обольщаться, если он жив, это еще не значит, что таковым останется.

— Правда, когда карантин снимут, не понятно. Думаю, что и вправду продержат пару месяцев, если не дольше.

Правильно.

Нужно убедится, что вирус не распространится. И пары месяцев недостаточно. Если вспомнить историю, то споры сибирской язвы могут спать годами.

— Я знаю про язву, — откликнулась Заххара. И Тойтек представил, что она улыбается. — Но… Лотта уверяет, что отпустят нас, когда проведут иммунизацию. Сейчас массово перепрофилируют заводы. Пара систем закрыта, но…

…Созвездие — это сотни обитаемых миров.

И населения даже не миллиардами исчисляется.

— Леди Унияр показала план. Знаешь, ее популярность выросла настолько, что ей единогласно продлили срок. И особые полномочия выделили. Я говорила, что создана специальная комиссия? И этот… твой Мейсон, с ней сотрудничает. Утверждает, что план принадлежал изначально Рахху, что его привлекли, как исполнителя, но сдается, не все там так просто.

Если бы Тойтек мог кивать, он бы кивнул.

— Разберутся… она поклялась, что никто не уйдет от ответственности.

Стало не по себе.

— И если бы ты не был автором вакцины, если бы не лекарство, думаю, тоже отправился бы на рудники. Ты ведь знал, что работа с чумой незаконна.

Не знал.

Или… не желал знать?

Есть ведь протокол, но Мейсон сказал, что все договорено, что есть особое разрешение, что они не сами по себе, а выполняют задание Совета.

Вздох получился явным.

— Но сейчас ты герой.

Сейчас. Ничего героического в себе Тойтек не ощущал.

— Правда… состояние… знаешь, до последнего все были уверены, что не получится, что ты будешь пятым… они приходили. Все. И Советница… тебе вручили Золотую звезду.

Матушка обрадуется.

Она любит награды, а уж такой и в ее коллекции не было. Да и в коллекции Тойтека. Золотая звезда вручается за особые заслуги. И в истории лишь семьдесят четыре случая. Тойтек получит семьдесят пятую. Только как-то ни радости, ни гордости.

А в животе что-то урчит.

— Кахрай очень огорчался, что ты не приходишь в себя. Кажется, ему нужен совет, но он не знает, у кого еще его спросить.

И всерьез рассчитывает, что Тойтек ему подскажет? Человек, который в личной жизни испортил, что только возможно, и собственным поганым характером спровоцировал межпланетный кризис?