Ладья-UT - Алексей Анатьльевич Трофимов

– Быстро они… – Саша машинально глянул на часы. – Самолётом что ли?

– Ну конечно самолётом, как же ещё? Частным самолётом.

Саша даже зубами скрипнул от досады на собственную тупость. Ну конечно, самолёты – они ведь и частные бывают, и если бюджет господина Тимофеева не позволяет их использовать, это вовсе не значит что использовать их нельзя в принципе. Как же всё просто смотрится, когда тебе, мыслящему в рамочках привычных штампов, просто выдадут готовое решение.

– Слушай, а не могут их в Мексике перехватить? – спросил на всякий случай Александр, пытаясь понять, что его удивляет в Машиных ответах. – Там же небось тоже американская агентура присутствует. И в свете борьбы с наркотиками, и вообще. Соседи ведь.

– Да, американцев там изрядно. Но – не могут. Во-первых, местные силовые структуры американцев не любят по-определению. Часть верхушки конечно американцами прикормлена, а часть – с нами предпочитает дружить. А во-вторых, и в-главных, не посмеют они силовой захват осуществить на территории третей страны. Я же тебе говорила, что с нами надо играть по правилам, а то быстро сдачи получишь по сопатке так что мало не покажется.

– Говорила. – легко согласился Саша. Однако про себя подумал, что самые большие катастрофы случаются как раз тогда, когда мы уверены что противник некую глупость ни за что не сделает. Вернее, не сделает то, что кажется глупостью нам. А он ведь, ирод, делает, и (что характерно) иногда у него хорошо получается…

– Кроме того, – продолжила девушка весьма победоносным тоном. – самолёт наши люди уже встретили. Деталей не знаю, но если до меня довели что всё хорошо, значит: и правда всё хорошо.

– Ну да, ну да… – кивнул Саша, довольный тем что узнал, но опять немного насторожённый полнотой ответов.

– Вот и славно. Ещё вопросы будут? Кстати, держи-ка.

– Что это? – спросил Александр, машинально принимая конверт из Машиных рук.

– Это премия. – деловито ответила Мария. И добавила, увидев вопрос в Сашиных глазах: – Не волнуйся, это не деньги на отъезд. Просто премия. Совершенно чистые деньги. Расписка не нужна.

Саша взвешивал конверт на руке, и раздумывал, обрадоваться ему или оскорбиться. Чего-это ему деньги суют? Одно дело, знаете-ли, служить в разведке, а другое – подколымить на разведку за бабки. Что он им, наёмник какой? Конверт впрочем был толстенький, увесистый, и оттого чрезвычайно приятный на ощупь. И в руке, признаться, сидел как влитой.

– Что, прямо как в детективных фильмах, мелкие немеченные купюры с непоследовательными номерами?

– Ага. Бери-бери. – подбодрила Маша, заметив душевные колебания. – Тебя ведь никто не нанимал, верно? Ты нам помог просто так, а мы помогаем тебе. И не создавай сложностей пожалуйста. Мне сказано передать тебе бабки, я – передала. И всё. Привет тебе, кстати, от Валентина Борисовича. Теперь точно всё передала, и деньги и привет.

Александр обозначил улыбку, давая понять что Машины старания пошутить про «деньги и привет» замечены и опознаны именно как шутка.

– Машк, а Машк… – наконец-то беспокоящая мысль оформилась в Сашиной голове. – А чего-это ты мне всё рассказываешь? Да ещё и в деталях, и про способ эвакуации, и про то что наших встретили в Мексике, и вообще… А?

– А потому что приказали. – девушка кивнула на компьютер, словно тот как раз и знаменит тем, что регулярно отдаёт дурацкие приказы. – Видишь ли, Саша, так уж случилось, что работать с тобой в полу-тёмную мы больше не можем. Ну, чтобы если не дай бог что случится, ты мог бы говорить что просто помогаешь друзьям. Причём врал бы качественно, потому что и сам бы в это частично верил. Психологическая ширма. Делалось это в первую очередь для того чтобы тебя защитить. Извини, так уж карта легла, но этот вариант больше не стреляет. После сегодняшней ночи ты ни грамма больше не сомневаешься, что помогал российской спецслужбе. Так что нет больше смысла говорить про всякие промышленные шпионажи.

– Ну, это-то я понял с самого начала. – перебил Саша, впрочем несколько преувеличив свою понятливость. – Детали зачем? Разве не принято в любом секретном деле сообщать людям только то, что им знать необходимо? А ты мне рассказываешь то, что мне знать не необходимо, а просто интересно. Зачем?

– Затем что сейчас важно, чтобы ты понял что опасность миновала, всё неприятное благополучно закончилось, не дёргался и глупостей не наделал. И чтобы убедился что мы глупостей не делаем. И даже в таких нетипичных ситуациях как сегодня… Верней – как вчера, не важно. В любых в общем ситуациях мы своих защищаем, причём делать это умеем и любим. Вот и поручили мне на твои вопросы ответить, чтобы ты ситуацию видел яснее.

– Что, прям на любые-любые вопросы? – протянул Саша, вдруг поняв, что вопросы можно уже и не задавать. Вернее, что задать их конечно можно будет, но – потом, и исключительно для удовлетворения собственного любопытства. – Ну хорошо…

И вдруг поймал себя на том что улыбается. И ведь давненько, похоже, улыбается. Откровенно лыбится просто-таки как грудной ребёнок. Только совсем маленькие дети умеют это делать регулярно – улыбаться, когда им просто хорошо жить. Ну, и какие-нибудь древние люди наверное это умели. Улыбались, когда им хотелось улыбаться, а не когда система этикета велит, не из вежливости, и не за компанию. Улыбались, просто когда им персонально нравилось быть в этом конкретном моменте.

Вот и Саше как раз сейчас вот именно этот конкретный момент очень полюбился, просто-таки по-первобытному, с улыбкой до ушей. И даже стало понятно почему. Эх, какое замечательное утро! И ведь не просто утро, а утро победы. Наши победили. Смешно звучит, высокопарно, напыщенно, инфантильно и щёконадувательстки, но ведь правда – наши победили, и точка. Значит, и он, Саша, тоже победил. Приобщился, чайник и соня, но ведь делал то что мог, значит это и его победа.

– Только ты по делу спрашивай. – добавила Маша, почти верно угадав Сашины намерения. – Не надо только пожалуйста дурацких вопросов про то, какое атомное число у плутония-238, или про то, кто на самом деле убил Кеннеди.

– Ну, что у атомное число у плутония-238 как раз двести тридцать восемь, я пожалуй представляю… А вот с Кеннеди… Неужто и правда его замочили те, о ком я думаю? – спросил Александр, борясь всё с той же победной улыбкой, но всё же трагическим шёпотом, и старательно округлив глаза. – Неужели… они?!

– Не поверишь, дорогой, но если я скажу тебе правду, – ответила ухмыляющаяся Маша таким же шёпотом. – то мне придётся