Лучший телохранитель – ложь - Стив Мартини

Она кивнула, и я отпустил, ее.

Молча она подползла к отцу, пока не оказалась перед его лицом, и что-то тихо прошептала ему на ухо по-испански. Она отвела руку Германа с ножом от горла отца, потом повернулась и сделала мне знак, чтобы я следовал за ней, потом подала такой же знак Герману. Я быстро пополз вперед.

К тому времени Марисела соскользнула через отверстие в двери шириной примерно два фута. Герман придержал дверь, пока Никитин помогал дочери вылезти из кузова. Подхватив, он увлек ее под машину. Потом из кузова вылез я и, наконец, Герман, которому досталась роль замыкающего.

Через секунду, так и не вымолвив ни слова, мы втроем лежали на животах на асфальте под машиной. По дюйму мы медленно ползли вперед, чтобы никто, остановившись около двери в кузов за грузовиком, не мог увидеть наших ног.

Я чувствовал жар, исходивший от проходивших по трубам к глушителю выхлопных газов, слышал шумы, которые издавали остывающие металлические части двигателя.

Герман лежал под грузовиком со стороны водителя, я — справа, а Марисела находилась между нами. Все мы вжались в уличный асфальт. Мне была видна обувь какого-то человека, стоявшего на тротуаре со стороны пассажирской двери. Его левая нога была так близко от меня, что, постаравшись, я мог бы потрогать ее своей правой рукой, не прекращая дюйм за дюймом двигаться ползком в сторону кабины.

Неожиданно я почувствовал, как кто-то коснулся моей левой руки. Я поднял голову и повернулся к Мариселе, которая тоже смотрела на меня в упор. Она шевелила губами, пытаясь что-то мне сказать, но я не мог разобрать слов. Потом она указала рукой на кузов грузовика. Я тоже посмотрел на днище, но ничего особенного там не заметил. Потом ее губы шепнули «мой отец». Это я понял. Потом она схватила меня за руку и прошептала мне слово «бомба» и снова указала рукой туда, на днище машины. Значит, отец предупредил ее, что бомба находилась внутри машины. Деревянный ящик!

Яков осторожно опустил дверь кузова и уже собирался закрыть его, когда вдруг услышал скрежещущий голос Алима, доносившийся со стороны борта машины.

Афунди вдруг понял, что Яков исчез. Через мгновение водительская дверь тоже открылась, и оба боевика окружили русского, подойдя с противоположных сторон от машины.

Переводчик вертел в руках закрытый навесной замок. Покачивая головой и улыбаясь, он уставился на русского.

Афунди с пистолетом в руке прищуренными глазами тоже смотрел на Якова. Потом его взгляд вдруг переместился на открытый засов двери в кузов. Он оттолкнул Якова в сторону и распахнул дверь. Направив пистолет внутрь, осмотрел кузов и большой ящик. Потом его взгляд сфокусировался на пространстве рядом с деревянным ящиком, прямо за кабиной машины.

Алим уже собирался забраться в кузов, как вдруг его пальцы нащупали что-то, лежавшее рядом с металлическими направляющими двери внизу. Он ощупал углубление перед рельсами направляющих и нашел там маленькую коробочку сотового телефона. Секунду он смотрел на нее, потом повернулся к Якову.

— Он хочет знать, откуда это взялось, — спросил переводчик.

Никитин посмотрел на Алима, потом снова взглянул на телефон у того в руке.

— Скажи ему, что это мое. У меня их два, — сказал он.

Потом Никитин потрогал рукой передний карман брюк, будто собираясь показать, где у него хранится второй телефон.

Через секунду переводчик уже обыскивал его карманы. Алим вспыхнул и изо всех сил ударил русского по лицу тыльной стороной руки, в которой был зажат пистолет. Краем короткого ствола «вальтер» распорол на щеке Якова, под глазом, глубокую рану примерно около дюйма длиной. От удара русский упал на землю.

Прежде чем переводчик наклонился, чтобы поднять его, Никитин сам вскочил на ноги. Двое боевиков удивились быстроте его реакции. Обливаясь кровью, русский выкрикивал в сторону Алима ругательства на своем языке.

Алим швырнул оба телефона на асфальт и, растоптав, превратил их в груду осколков пластика и металла. Потом сказал что-то на фарси.

— Он хочет знать, кому ты звонил, — перевел его спутник.

— Скажи ему, что я хотел позвонить дочери, чтобы убедиться, что она жива, но мы так и не зашли в Панаму, поэтому я не смог с ней связаться.

Слушая перевод, Алим глазами пожирал Якова. Потом он улыбнулся:

— Скажи ему, что его дочь мертва. Я приказал убить ее в Сан-Хосе, и она умирала медленно, вопя от боли.

— Не нужно, — возразил переводчик, — у нас нет на это времени.

— Скажи ему! — настаивал Алим. Он наводил ствол пистолета то на переводчика, то обратно на Якова, дожидаясь, пока переводчик закончит говорить.

Глаза Никитина налились бешенством, но все его чувства, казалось, откатывались от Алима, будто, вода. Жестом тот приказал Никитину лезть в кузов грузовика. Переводчик поднялся следом за ним, а Алим сопровождал каждое движение русского стволом пистолета.

Алим посмотрел на часы, проверяя время. Переводчик сунул закрытый замок в задний карман брюк; из левого кармана быстро достал наручники и подтолкнул Никитина к головной части грузовика, в укромное место, где вряд ли кто-то из проезжающих или проходящих мимо заметил бы его. Потом переводчик защелкнул на запястье русского одно из колец наручников.

Алим продолжал посматривать на часы, потом оглянулся в поисках синего седана. Двое братьев, которым было поручено разобраться с мексиканцем, уже должны были находиться здесь.

Переводчик достал из кармана несколько клочков ваты, скатал их в один комок и засунул Якову в рот. Потом клейкой лентой заклеил глаза и рот русского.

С плотно заклеенным ртом Никитину пришлось отчаянно бороться с тем, чтобы не подавиться ватой. Дышать теперь можно было только носом. Лишившись возможности видеть, Яков, чтобы не потерять равновесие и не упасть, был вынужден виснуть на крепежных рельсах кузова машины.

Теперь Алим тоже взобрался в кузов. Из внутреннего кармана брюк он достал отвертку, снял с ее помощью доску с боковой стенки деревянного ящика и проверил работу электронного таймера.

Это устройство было заказано в Швейцарии, потом технические специалисты в родной стране Алима несколько модифицировали его и отправили через океан кубинской дипломатической почтой. Это был портативный таймер, применяющийся в промышленных целях, размером примерно с сотовый телефон. Внутри корпуса находилась небольшая электронная плата с установленным на ней цифровым чипом-таймером. От платы были выведены два провода, которые соединялись с электродетонатором, который, в свою очередь, был помещен в кордитовый заряд, установленный в казенной части пушки ядерного устройства.

Модернизация устройства таймера заключалась в том, что теперь в его схеме имелась петля — предохранитель от вмешательства извне. Если бы кто-то попытался прервать проводное соединение с детонатором, а также попробовать внести изменения в сеть или повредить плату, это привело бы к немедленному срабатыванию взрывателя.

Алим проверил установленное время, потом в очередной раз посмотрел на свои часы. Через семнадцать минут, если только кто-то вручную не изменит установленное время, электрическая цепь сомкнется и подаст сигнал на подрыв кордитового заряда в стволе пушки бомбы. В мгновение ока огненный шар температурой выше Солнца испепелит все в радиусе примерно мили, включая авианосец, тысячи моряков и их семьи, собравшиеся у причала. На месте эпицентра взрыва возникнет кратер, куда хлынет океанская вода.

Он держал портативный таймер в руке и выглядывал из грузовика в поисках этих идиотов, двух братьев в синем седане, которые почему-то опаздывали.

У Алима с переводчиком было бы достаточно времени, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от места взрыва, только в том случае, если их заберет отсюда автомобиль. В противном случае Афунди придется изменить установленное на таймере время. Он стоял в раздумье, не отводя взгляда от часов, сверяя их показания с данными на электронных часах таймера, и видел, как одна за другой отсчитываются драгоценные секунды.

— Где вы? — Торп сидел у компьютера в наушниках и через микрофон разговаривал с пилотом одного из вертолетов.

— Нам осталось еще шесть минут лета, — доложил пилот. — Я уже вижу впереди залив Мишин-Бей.

Всего в полете было четыре машины: по одной для групп снайперов, на двух других летели специалисты-ядерщики и группы спецназа по освобождению заложников. На то, чтобы проинструктировать вертолетчиков, собрать всех на борт и погрузить туда же оборудование, ушло больше времени, чем рассчитывал Торп.

План действий был точно таким же, как для обезвреживания грузового контейнера: сначала перебросить к месту действия снайперов и вывести из строя всех, кто находится вблизи грузовика. При этом все надеялись, что никто из них не имеет возможности привести в действие бомбу. Затем в дело вступит группа освобождения заложников, которая проникнет в грузовик и будет обеспечивать безопасность специалистам по ядерному оружию. Те появятся в последнюю очередь и займутся непосредственно бомбой. Правда, теперь им предстоит работать без командира: всего несколько минут назад объявили, что на пути в госпиталь он умер прямо в вертолете.