Том 5. Таинственный Остров - Жюль Верн

Инженер непрестанно наблюдал за ним. Он следил за каждым движением его души, если только это слово можно было применить к неизвестному. Как хотелось Сайресу Смиту постичь эту душу!

Колонисты с искренним волнением следили за тем, как протекало лечение, предпринятое Сайресом Смитом. Они старались помочь ему в этом деле, продиктованном человеколюбием, и все, за исключением, пожалуй, одного маловера Пенкрофа, надеялись, как и Сайрес Смит, на исцеление неизвестного.

Как уже говорилось, незнакомец хранил невозмутимое спокойствие, но все видели, что он по-своему привязался к инженеру. Поэтому Сайрес Смит решил испытать его и, вырвав из привычной обстановки, отпустить на берег океана, прежде расстилавшегося перед его глазами, на опушку леса, который должен был напомнить ему те леса, где он провел столько лет!

- Но, пожалуй, получив свободу, он убежит от нас? -спросил Гедеон Спилет.

- Однако необходимо произвести этот опыт, - ответил Сайрес Смит.

- Вот увидите, - заметил Пенкроф, - наш красавчик сейчас же улепетнет, как только очутится на вольном воздухе и почует свободу!

- Не думаю, - ответил Сайрес Смит.

- Попробуем, - произнес Гедеон Спилет.

- Попробуем! - повторил инженер.

Дело было 30 октября; неизвестный с острова Табор уже девять дней провел в неволе, в Гранитном дворце. Было жарко, и солнечный свет заливал остров.

Когда Сайрес Смит и Пенкроф вошли в комнату, пленник лежал у окна и смотрел на небо.

- Идемте с нами, друг мой! - сказал ему инженер.

Неизвестный вскочил. Пристально посмотрев на Сайреса Смита, он пошел вслед за ним, а моряк, шагая позади, всем своим видом показывал, что ничуть не верит в успех предприятия.

У дверей Сайрес Смит и Пенкроф усадили неизвестного в подъемник, а Наб, Герберт и Гедеон Спилет ждали их внизу. Корзина спустилась, и через несколько минут все собрались на берегу.

Колонисты отошли от незнакомца, чтобы не стеснять его.

Он сделал несколько шагов к морю, глаза его возбужденно блестели, но он и не думал убегать. Он смотрел, как волны, разбившись об островок, лениво плещут о берег.

- Пока он видит только море, - заметил Гедеон Спилет, - и оно, быть может, не вызывает у него желания убежать.

- Вы правы, - ответил Сайрес Смит, - надо его отвести на плато к опушке леса. Там испытание будет убедительней.

- А ведь бежать-то ему не удастся: мосты разведены, - заметил Наб.

- Как же, - воскликнул Пенкроф, - так он и испугался твоего Глицеринового ручья! Он мигом через него переберется!

- Посмотрим, - только и сказал Сайрес Смит, глядя в глаза своему подопечному.

Колонисты отвели неизвестного к устью реки Благодарения; поднявшись по левому берегу, все вышли на плато Кругозора.

Когда неизвестный очутился на опушке леса и увидел роскошные деревья, листву которых колыхал легкий ветерок, он с упоением стал глотать благоуханный лесной воздух, и глубокий вздох вырвался из его груди.

Колонисты стояли поодаль и готовы были схватить его при малейшей попытке к побегу.

И действительно, несчастный чуть не бросился в ручей, отделявший от него лес, - мускулы на его ногах на миг напряглись... Но он тотчас же отступил, опустился на землю, и крупная слеза скатилась по его щеке!

- Ты плачешь, - воскликнул Сайрес Смит, - значит, ты снова стал человеком!

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Необъяснимая тайна. - Первые слова незнакомца. - Двенадцать лет жизни на островке. - Признания. - Исчезновение. - Сайрес Смит не теряет веры. - Постройка ветряной мельницы. - Хлеб испечен. - Преданность. - Рукопожатие честных людей

Да, несчастный плакал! Очевидно, какое-то воспоминание тронуло его душу, и, как сказал Сайрес Смит, слезы пробудили в нем человека.

Колонисты отошли, оставив его на плато, чтобы он почувствовал себя на свободе, но неизвестный и не думал пользоваться этой свободой, и Сайрес Смит вскоре отвел его в Гранитный дворец.

Спустя два дня после этой сцены неизвестный как будто стал интересоваться жизнью колонии. Было ясно, что он все слышит, все понимает, но упорно не желает разговаривать с окружающими. Однажды вечеров Пенкроф, приложив ухо к двери его комнаты, услышал, как он бормочет:

- Нет, только не им!

Моряк передал его слова товарищам.

- Тут кроется какая-то печальная тайна, - проговорил Сайрес Смит.

И вот, наконец, неизвестный взялся за работу, - он начал вскапывать грядки на огороде, но часто бросал лопату и подолгу стоял неподвижно, погрузившись в свои думы; колонисты по совету инженера не нарушали уединения, к которому он так стремился. Если кто-нибудь приближался к нему, он убегал, и его плечи содрогались от сдержанных рыданий.

Быть может, его мучили угрызения совести? Так, вероятно, оно и было; однажды Гедеон Спилет, не выдержав, сделал следующее замечание:

- Он молчит потому, что должен сделать слишком тяжкое признание.

Пришлось запастись терпением и ждать.

Несколько дней спустя, 3 ноября, неизвестный, работавший на плоскогорье, вдруг бросил лопату, и Сайрес Смит, издали наблюдавший за ним, опять увидел, что он плачет. В неудержимом порыве, поддавшись жалости, инженер подошел к нему и тихонько прикоснулся к его плечу.

- Послушайте, друг мой! - промолвил он.

Неизвестный отвел глаза, а когда Сайрес Смит попытался взять его за руку, отшатнулся.

- Друг мой, - повторил Сайрес Смит твердым голосом, - я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза.

Неизвестный посмотрел на инженера, подчиняясь его воле, как человек, находящийся под гипнозом. Он хотел было убежать. Но вдруг лицо его преобразилось. Глаза загорелись. С губ готовы были сорваться какие-то слова. Он больше не мог сдерживаться!.. Наконец, скрестив руки на груди, он спросил приглушенным голосом:

- Кто вы такие?

- Мы тоже потерпели крушение, как и вы, - отвечал с несказанным волнением инженер. - Вы в кругу своих, среди людей...

- Среди людей... Нет, я уже не человек!

- Вы - среди друзей.

- Среди друзей! У меня нет друзей!.. - закричал неизвестный, закрыв лицо руками. - Нет... и никогда не будет... Оставьте меня, оставьте...

Он подбежал к самому краю плато, возвышавшемуся над морем, и долго стоял там. Сайрес Смит присоединился к товарищам и рассказал им обо всем, что произошло.

- Да, в жизни этого человека есть какая-то тайна, - заметил Гедеон Спилет, - и, повидимому, лишь угрызения совести разбудили в нем человека.

- Привезли мы сюда какого-то чудака-нелюдима, - заявил моряк. - Очень уж он скрытен...

- Он хранит какую-то тайну, и мы обязаны ее уважать, - живо ответил Сайрес Смит. - Если он и совершил проступок, то жестоко за него поплатился, и да простятся ему грехи его.

Два часа неизвестный провел один на берегу; очевидно, под наплывом воспоминаний в его душе ожило прошлое, и, конечно, прошлое печальное; колонисты не теряли из виду несчастного, но не пытались нарушать его уединения.