Повести моей жизни. Том 2 - Николай Морозов

— Но мне бы хотелось не только содержать квартиру, но и участвовать в самом освобождении! 

— Так и будет сделано! Мы решили устроить освобождение так. Двое наших верховых — Квятковский и Медведев, — вооруженные военными револьверами, уедут вперед и встретят в степи между Харьковом и Чугуевом ту тройку, на которой жандармы повезут арестованного. Они тут же застрелят лошадей выстрелами в их головы. А вы тем временем в тарантасе, запряженном тройкой, поедете из Харькова как случайные спутники сзади жандармов, и таким образом их конвой очутится между двумя огнями и, может быть, сдастся вам без выстрела. 

— А кто будет со мною в тарантасе? 

— Адриан кучером, Баранников, переодетый армейским капитаном, в виде пассажира, рядом с ним вы, а на козлах, рядом с кучером, Фроленко. 

— А куда же мы посадим освобожденного? Тарантас наш ведь будет полон! 

— Прямо в кузов к своим ногам! 

Способ мне понравился. Ничего лучшего, казалось мне, и придумать нельзя. 

— Вам останется только, — продолжал Михайлов, — после перестрелки связать кучера и жандармов и, покинув их в степи, поспешно возвратиться в Харьков. Там вы бросите лошадей и тарантас на произвол судьбы — их все равно не успеете продать — и скроетесь вместе с освобожденным на приготовленных для вас безопасных квартирах. 

— В таком случае, — воскликнул я в восторге от предстоящего романтического предприятия, — нам надо немедленно ехать! Я побегу сейчас и куплю в магазине генерального штаба хорошие карты окрестностей Харькова. 

— Отлично! — сказал Михайлов. — Кроме того, нам надо запастись хорошим полевым биноклем и огнестрельным оружием. У вас есть револьвер? 

— Есть. 

Я показал ему. 

— Хороший? — спросил он, мимолетно взглянув на моего «Смит и Вессона» и, очевидно, плохо разбираясь в оружии. 

— Конечно! Военный боевой револьвер. 

— Надо еще приобрести пару, но только необходимо поручить знающему человеку, чтоб не купить дряни. 

— Я знаю толк в огнестрельном оружии. Мне с детства приходилось обращаться с ним. У отца полная коллекция всех систем, и мы с ним почти каждый день стреляли в цель. 

— Вот и хорошо! — сказал он. — Но мне обещал уже выбрать доктор Веймар. В его доме магазин «Центральное депо оружия», и ему как домовладельцу не дадут оттуда дряни. 

— Может быть, вы оба вместе пойдете к Веймару сейчас же? — сказал Квятковский Михайлову. 

— Да, надо сейчас же! — согласился тот, посмотрев на свои часы, и мы с ним отправились. 

Я еще ни разу не бывал у доктора Веймара. Я только знал, что у него три недели скрывалась Вера Засулич и затем сбежала к Грибоедову «от роскоши и парадности» его дома. Мне было очень интересно посмотреть, так ли это. 

Перед нами на Невском показался большой красивый дом, против нынешней улицы Гоголя, на бельэтаже которого находилась огромная вывеска: «Центральное депо оружия». Миновав вход в этот магазин, мы позвонили выше его, в дверь, на которой было написано: «Ортопедическая лечебница д-ра Веймара». Лакей в ливрее встретил нас и направил в гостиную, которая действительно была меблирована богато, со вкусом и с очень хорошими картинами по стенам. 

— Здравствуйте! — неожиданно послышался приятный голос за нашими спинами. 

Мягкий ковер совершенно заглушал шаги вошедшего. Быстро повернувшись, я увидел перед собою замечательно красивого и изысканно одетого стройного человека лет двадцати семи с белокурыми волосами и интеллигентным выражением лица. Михайлов представил ему меня. 

— Я уже знаю вас, — сказал мне Веймар, — по вашему процессу. Мы часто говорили о вас с Грибоедовым, когда вы сидели. 

— И я тоже давно знаю вас по его рассказам, когда мы жили за границей. Помните, как вы с ним и Глебом Успенским шли из ресторана по Невскому в виде трех мушкетеров? Вы все были тогда заперты одним усердным городовым в темную комнату при его будке, но разрушили ее стену и ушли, пока он бегал докладывать о вас в участке. 

Веймар от души засмеялся. Мне стало даже удивительно, почему Вера Засулич не могла у него долго жить! Он нисколько не важничал, и с ним чувствовалось совсем просто. 

— Да, — сказал он. — Мы были тогда не совсем трезвы и по пути издевались над полицией. А вы, — обратился он к Михайлову, — верно, за обещанным вам оружием? 

— Именно за ним! 

— Сейчас я пошлю лакея в Депо и велю прислать с ним сюда самые новейшие заграничные образцы. 

Лакей принес нам целую корзину револьверов. У меня как былого любителя оружия, по воспоминаниям детства, разгорелись глаза при виде такого разнообразия. Один из револьверов — американский — особенно обратил мое внимание огромными стволами своего барабана. В них легко входил мой большой палец. 

— Вот, — сказал я Михайлову, — настоящий, для лошадей! 

— Он не для лошадей, а для медведей! — заметил Веймар, еще не зная, для чего он нам нужен. 

— Конечно, — ответил я, — за лошадьми ведь не охотятся. Я хотел только сказать, что от такой пули свалится всякая лошадь, тогда как при обыкновенной пуле она пробежит еще верст десять, хотя бы прострелили ее насквозь. 

Я осмотрел внутренние стенки стволов на свет, подведя под них бумажку. Они блестели и были безукоризненны. 

— Значит, берем его? — спросил Михайлов.

— Обязательно! 

И мы отложили в сторону этот револьвер, которому не раз пришлось участвовать в дальнейших революционных выступлениях того времени и даже в покушении Соловьева на жизнь императора. Затем мы отобрали еще два поменьше и, уплатив Веймару по присланному нам из магазина счету, ушли, не заходя в него. 

Забрав свое оружие и соответственное количество патронов к нему, мы с Михайловым отправились в тир, где я сделал по нескольку выстрелов из каждого купленного револьвера. «Медвежатник» отдавал очень сильно, приходилось метить значительно ниже цели, чтоб попасть в нее, но его пули с такой силой ударялись в чугунную доску, что плавились на ней и, отчасти разбрызгиваясь, падали вниз свинцовыми лепешками, величиной с большие карманные часы. 

— Действительно, — сказал Михайлов, — против таких пуль не устоит не только лошадь, но и американский бурый медведь. 

Отправившись с оружием домой, он попросил меня, уже одного, зайти в оптический магазин, чтоб купить большой военно-полевой бинокль и затем приобрести в генеральном штабе карты северо-западных окрестностей Харькова. Я сделал и то и другое на данную мне им сторублевую бумажку и, выходя из генерального штаба, неожиданно встретился с Кравчинским.