Сосуд (СИ) - Ольга Вереск

— Да?! А может всё же утром?! — попытка не пытка!

— Нет, сейчас! Вы должны пойти со мной! Я рискую жизнью, чтобы вы смогли… — глаза Элжбет лихорадочно блестели. Она, откровенно говоря, беспокоила меня, особенно её огромное чувство вины по отношению ко мне, которое терзало ей сердце. Я ощущала это, как и страх, угнездившийся где‑то глубоко в её душе.

— И зачем же леди Кьяре идти с вами ночью?! — о, Рихрад, ты даже не представляешь, как я счастлива тебя слышать. — Что такого страшного должно было произойти, что вы встали со своих постелей?!

— Ой, дорогой, это всё я! — честно, я не собиралась выгораживать мадам Маркем, но в тот момент мне стало искренне её жаль. Всё‑таки она долгие годы верой и правдой служила Сумраку! И этот её затравленный взгляд побитой собаки, который она бросила на герцога… Нет, я расскажу ему позже, сама… Может после бала, когда вся эта нервотрёпка пройдет.

— Что значит ты, милая?!

— Мне стало душно, и я вышла подышать воздухом. Ты же знаешь, у меня бывает! Завтра бал, я… я не могу… мне сложно и… страшно! — попав в горячие объятия Рихарда, я с удовольствие вдохнула его запах, такой родной и… дарящий покой и безопасность. — Боюсь, я не справлюсь!

— Кьяра, ты всё сможешь! Поверь, бал — это малое из тех испытаний, что нам так часто подкидывает Судьба! — это уж точно, вот разговор с безумной экономкой в ночь перед торжеством — то еще удовольствие!

— В общем, Элжбет пришла меня отсюда забрать! Да, мадам Маркем?!

— Да. Негоже миледи на холоде здесь стоять! Простуда — это не шутки, особенно перед приёмом! — первоклассная всё‑таки актриса из Элжбет, диву даюсь.

Рихард, кивнув экономке, накинул на меня плащ, который висел у него на плече. Взяв меня на руки, он почти шагнул в портал, как:

— Мадам Маркем, что это за… за нестерпимая вонь?!

— О — о, милорд, всего лишь отрава для крыс! В конюшне они опять завелись! А завтра прибудут гости и многие верхом…

— Что ж, надеюсь, вы решите эту проблему! Доброй ночи, Элжбет!

И Западная башня осталась позади.

— Кьяра, ночные прогулки в одиночку опасны. Ты можешь поскользнуться, упасть, удариться или еще как пораниться! А уж выходить на воздух, как ты говоришь, и вовсе глупость!

— Я поняла, Рихард, — я села на постель и приготовилась к очередной порции нотаций. — Больше этого не повториться.

— Родная, я не говорю, чтобы ты не делала этого вовсе, — присев на корточки передо мной, герцог всматривался в моё лицо, — просто буди меня… и, я обещаю, что гулять тебе будет гораздо интереснее. Не забывай, я — маг!

— Правда?! — улыбнулась я и погладила моего самого замечательного мага по шершавой щеке. — Но… ты же спишь, и мне как‑то совестно тебя беспокоить…

— Кьяра, буди меня, — взяв мою ладошку в свою руку, Рихард медленно поднёс её к губам и пощекотал. — Договорились?!

— Да… — с трудом выдавила я и рассмеялась, когда ловкие пальцы герцога стали стягивать с меня плащ, а затем и всё остальное.

— А теперь спать! Мать убьёт меня, если поутру увидит твою не выспавшуюся мордашку! Спать — спать — спать… — шептал Рихард, целуя меня за ушком.

И, действительно, мы легли спать… где‑то через часик.

Глава 38. О том, что всё тайное, рано или поздно становится явным

Вот уже как час я блистала на балу в мою честь. Точнее сказать, блестела, ибо леди Лайнвуд переубедить мне не удалось — платье на мне было ослепительное, в буквальном смысле. Оно сияло, как самая яркая звезда, а юбка его по форме напоминало мне сдобную булочку, посыпанную сахарной пудрой, только вместо сахара была алмазная пыль.

— Я… не надену его! Это… безумие!

— Дорогая моя, это безумие стоило мне двух шикарных рысаков и браслета вечной молодости для леди Круске! Она не хотела нам его уступать! Пришлось пойти на жертвы!

— Пусть эта леди Крыска его и носит! Да на него без слёз невозможно смотреть! — не отступала я, ласково поглаживая скромное голубое платье из атласа с флёрдоранжем по лифу, которое тут же забраковала матушка Рихарда.

— Правильно! Пусть смотрят и рыдают от зависти! Ты должна поразить…

— Ага, и в оба глаза!

— … это общество снобов и лицемеров! Ты, — моё лицо обхватили прохладные руки графини, — ты — будущая герцогиня! Весь высший свет будет пресмыкаться у твоих ног!

— Ещё бы, пытаясь в слепую уползти, куда подальше!

Я, конечно, преувеличивала, но не намного!

Все эпитеты, которыми меня награждали мои новые 'друзья', так или иначе, начинались с 'блистательная', 'сияющая', 'ослепительная' и прочих осветительно — травмирующих комплиментов. Одно в этом платье, помимо белого цвета, радовало меня — весьма откровенный лиф, обнажавший верхнюю часть груди. Плечи, к слову сказать, тоже были открыты. Всё это неимоверно выводило из себя герцога. Но с матерью он спорить не решался, особенно после её рыданий и причитаний, что вскоре она обретёт дочь и она не позволит выглядеть ей как оборванка.

Рихард поступил более хитро:

— Любимая, я хочу преподнести тебе подарок… Первый, но не последний. Повернись.

Что я послушно и сделала, чтобы в тот же миг ощутить на своей шее прохладу драгоценных камней. Невероятное по своей красоте ожерелье из голубых топазов и бриллиантов скрыло часть моей обнаженной кожи. Во всяком случае, я так думала.

Позже, у меня не раз поинтересовались, что это за дивный газовый шарфик с россыпью камней укрывает мои плечи и грудь.

В общем, от мужских глаз Рихард меня обезопасил, но не от дамских — завистливых и алчных. Вот и сейчас, ожидая самого волнительного момента в моей жизни — объявления о помолвке, я чувствовала, что как минимум половина леди, собравшихся в зале Орхидей, желают мне смерти. И не все они делают это непроизвольно.

Наконец, я услышала звуки вальса! Рихард повел меня в танце, даря мне счастье и гармонию. Да, танцуя вместе, мы были едины как никогда. Не нужно слов, лишних движений или даже взглядов, достаточно только одного — музыки, чтобы выразить все свои чувства.

С самого начала торжества герцог не отходил от меня, оберегая и наставляя. Мягко и не торопясь он подсказывал мне, как и кого стоит приветствовать, с кем можно держаться свободно, а кого не стоит подпускать слишком близко. Я чувствовала себя маленьким корабликом, который входит в незнакомую гавань. С одной только разницей — я была дебютанткой, а гавань — высшим светом Прайоры и гостями из соседних королевств, съехавшимися на бал по личному приглашению герцога Даремского.

— Ты действительно могущественен! И… влиятелен! — шепнула я Рихарду в перерыве между приветствием очередного графа с супругой и посла какой‑то неизвестной мне страны. — Надеюсь, короля я здесь не встречу?!