Достояние леди - Элизабет Адлер

– Простите, мисс, вы – Верити Байрон? Барон ждет вас в «Ректоре», мэм. Барон просил передать, что он подвернул ногу – ему больно ходить… Именно поэтому он не смог приехать за вами лично. Барон надеется, что вы его простите.

Шофер твердил свой монолог, как попугай. Усаживаясь на заднее сиденье, Мисси подумала, что этот барон Арнхальдт окончательно заинтриговал ее.

Ресторан «Ректор» был расположен между Сорок Третьей и Сорок Четвертой улицами. В его отделанном зеленым плюшем и золотом вестибюле толпились люди, тщетно ожидавшие свободных мест. Зал на первом этаже был полон. Сидевший в углу возле высокого, до самого потолка, Зеркала, Зигфельд увидел, как в сопровождении метрдотеля Верити Байрон поднялась по винтовой лестнице на второй этаж – он знал, что там располагался второй зал, а также частные кабинеты. Зигфельда удивило, что Верити пришла в ресторан одна; он подозвал официанта и попросил выяснить, кто назначил ей свидание. Через несколько минут официант возвратился и шепнул Флоренцу на ухо имя Эдди Арнхальдта—Зигфельд нахмурился, написал на салфетке записку и попросил немедленно передать ее мисс Верити.

Эдди Арнхальдт сидел возле окна и смотрел на поток машин, двигавшийся по Сорок Третьей стрит. Дверь кабинета открылась – на пороге стояла Верити. Барон внимательно посмотрел на нее: да, конечно, он предпочитал более полненьких, но эти глаза, эти шелковистые волосы. Что ж, можно для разнообразия заняться и этой крошкой. Впрочем, будь перед ним самая безобразная женщина Нью-Йорка, он все равно не оставил бы ее в покое – ведь ради обладания раджастанскими копями Эдди был готов на все.

– Еще раз приношу свои извинения за то, что не смог приехать за вами к театру, – проговорил барон. Он с трудом поднялся со стула и, опираясь на эбонитовую трость, подошел к Верити. – Прошу вас, мисс Байрон, проходите.

Едва Мисси переступила через порог кабинета, официант закрыл за ней дверь. Теперь она осталась наедине с этим человеком, который заставил ее отступить от своих правил. Глядя на Эдди из-под прикрытых ресниц, Мисси пыталась понять, что это за человек.

Он был красив, самоуверен, белокурые волосы зачесаны назад. Их взгляды встретились. Мисси поняла, что не может выдержать этого цепкого взгляда, и инстинктивно отступила к двери.

– Простите, – воскликнула она, – но я… я не думала, что мы будем здесь совсем одни… Я… я не могу… Это не в моих правилах…

Арнхальдт улыбнулся.

– Вы напрасно испугались, мисс Байрон. Ужинать мы с вами будем не здесь. Я заказал столик в соседнем зале. Просто мне показалось, что отдельный кабинет – подходящее место для знакомства. Мы ведь с вами видимся впервые в жизни. Вдруг я вам не понравлюсь, и вы откажетесь ужинать со мной? Согласитесь, что устроить такую сцену в большом зале, при десятках свидетелей, было бы не совсем удобно.

Мисси облегченно вздохнула. Наверное, она и впрямь напрасно испугалась. Арнхальдт производил впечатление хорошо воспитанного человека – едва ли он осмелится нескромно повести себя с девушкой.

– Ну что вы, барон, – улыбнулась Мисси. – Я вовсе не собираюсь от вас убегать.

Эдди взял ее под руку.

– В таком случае, мисс Верити, самое время пройти к нашему столику.

Они прошли в просторный зал, освещенный огромными хрустальными светильниками. Барон сильно припадал на одну ногу. Заметив это, один из официантов помог ему сесть.

– Спасибо, спасибо, – проговорил Арнхальдт. Потом, обернувшись к Мисси, он добавил: – Ничего страшного: вчера я играл в поло и подвернул ногу… Пустяки – растяжение связок. Видите ли, мисс Байрон, лошадка оказалась строптивой… – Он улыбнулся. – Конечно, я с ней справился, но, увы, победа стоила мне подвернутой ноги.

Мисси поняла, что с каждой минутой Эдди Арнхальдт нравится ей все больше и больше: с каким презрением относился он к боли, как уверенно давал указания суетившимся вокруг их столика официантам.

– Я взял на себя смелость выбрать блюда, мисс Байрон, – сказал Арнхальдт. – Я предпочитаю делать заказ заранее: у официантов есть время перелить вино из бутылок в графины. Признаюсь вам, мисс Байрон: я хорошо разбираюсь в винах. У меня дома, в Хаус-Арнхальдте, хранится в погребах двенадцать тысяч бутылок отборных вин. Надеюсь, вы тоже любите хорошие вина, мисс Байрон? Сегодня нам предстоит отведать божественные напитки.

Мисси сидела, опустив глаза – она не знала, что ответить.

– Быть может, вас смущает сухой закон? – спросил Арнхальдт. – Полноте, мисс Байрон, насколько мне известно, за последние месяцы в Америке никто не стал пить меньше. Может быть, вы со мной не согласитесь, но, по-моему, если человек поставил себе цель спиться и закончить жизнь под забором, никакие законы не в силах помешать ему. А препятствовать настоящим ценителям наслаждаться тонким ароматом божественного нектара– просто грех.

К столику подошел официант и, дождавшись, пока Арнхальдт окончит свой монолог, произнес:

– Записка для вас, мисс Верити.

Мисси быстро развернула послание, пробежала его глазами и с удивлением посмотрела на Арнхальдта.

– Что-нибудь случилось? – с некоторой тревогой в голосе спросил Эдди.

– Нет, нет, – проговорила Мисси. – Просто меня заметил мистер Зигфельд и решил меня поприветствовать.

Конечно, она солгала: на салфетке рукой Зигфельда было написано: «Верити, будь осторожна!». Но разве могла она рассказать об этом Арнхальдту? К тому же, смысл записки был ей неясен. Она ума не могла приложить, что же имеет в виду Зигфельд.

Барон наклонился к Мисси и сказал:

– Должен признаться вам, мисс Байрон, что с тех пор, как я впервые увидел вас на сцене Новоамстердамского театра четыре дня назад, я просто не могу думать ни о ком другом. Со мной такое впервые. Я ведь деловой человек, и в Нью-Йорк-то я приехал по делам. Но вы… вы заставили меня забыть обо всем на свете. Извините меня за излишнюю откровенность, но, находясь рядом с вами, я просто не могу лгать и притворяться. Я знал многих женщин, но ни к одной из них я не испытывал таких чувств, как к вам. Поверьте, я не лгу.

Мисси прикусила губу и опустила глаза. Ни разу в жизни она не слышала от мужчины таких слов и просто не знала, как реагировать. Щеки ее залились краской. А вдруг этот человек лжет? Ведь наверное, все пылкие ромео из числа поклонников бродвейских звезд осыпали своих избранниц такими же признаниями.

– Благодарю вас, барон, – проговорила она, не отрывая взгляда от скатерти. – Мне очень лестно услышать такие слова.

– Ах, мисс Байрон, – рассмеялся Арнхальдт. – Вам, право, не за что меня благодарить, я ведь сказал вам сущую правду.

Четверо официантов расставили на столе серебряные тарелки, а пятый принес хрустальный графин с вином и наполнил бокалы барона и Мисси.