Человек с мешком - Александр Романов

Вот еще: что сие означает – вся эта заваруха на осень глядя? Самое ведь неудобное время для военных действий. А также для погонь-удираний. По осенней распутице любая война останавливается, всякий знает.

Гм. Занятно. Ведь, если поход Дарека со товарищи на север из Поставля задумывался и проходил летом, взятие замка Цын и подземного логова волколаков – явно добавочные усилия. Впрочем, даже добавочные – все еще летом. А вот все то, что началось потом… То есть сейчас. Явно ведь выбивается из общего расклада. Опять же почему? Не знаю.

Но это уже так, на десерт. Поскольку планов моих на завтра не меняет. И похоже, в рассуждениях своих я уже начал повторяться. Так что, пожалуй, вполне вовремя будет прерваться на сем. Тем паче печка в палатке сделала свое дело – нагрела объем. Можно ложиться спать. А не то после сегодняшней круговерти чувствую, без хорошего отдыха мне не обойтись.

Так я, в общем, и сделал. Аккуратно загасил окурок, проверил светомаскировку, зашнуровал палатку изнутри и забрался в мешок. Нет, что ни говори, все же комфорт – великая сила!

Я проснулся как от толчка, глубокой ночью. Стояла сплошная темень. Глаза резало, голова горела, а во всем теле блуждала знакомая неприятная ломота. В горле першило.

Что было дальше, объяснять, по-моему, нет надобности. До утра я уже не заснул практически, изыскивая способы борьбы с простудой. А к утру мне ничуть не полегчало.

Поначалу я решил было, что промерз-таки, порхая на своем помеле. Что, в общем,'не исключалось. И вроде бы принятые меры в виде таблеток и коньяка дали некоторый эффект. Но… Скорее, улучшение было только кажущимся. По тому судя хотя бы, что у меня не возникло ни малейшего желания вставать и куда-нибудь отправляться.

Похоже, у меня в тот момент слегка подвинулось сознание. Потому что к вечеру началось такое, что иначе как бредом не назовешь. Я, например, совершенно уверился, что обнаружен здешними аборигенами. Одетыми отчего-то в звериные шкуры. Меня это даже несколько встревожило. Но не очень.

При всем при том, что я отлично понимал, что единственный проход к своему укрывищу я сам же и заминировал. И следовательно, пройти сюда никто запросто не может. Я бы услышал.

И тем не менее, открыв глаза, я обнаружил у своего, так сказать, ложа гостей. В тот момент я не мог видеть, расшнурован ли полог палатки или нет. Помнится, меня это сильно занимало.

Впрочем, гости вели себя достаточно странно, надо заметить. Выглядело это так, словно их нисколько не интересует вся окружающая меня обстановка. Зато какой-то интерес, видимо, представлял я. Во всяком случае, у меня осталось четкое впечатление, что меня переворачивают с боку на бок и осматривают. Пытаясь определить, что со мной.

Проснувшись в очередной раз, я обнаружил возле себя котелок, наполненный какой-то дымящейся жидкостью. Поскольку есть мне не хотелось, да и шевелиться тоже, я не проявил к вареву никакого интереса.

Немного времени спустя я вдруг обнаружил, что снаружи стоит ясный день, что называется. Вовсю светло. А так как для меня только что была глубокая ночь, это озадачило.

Какие-то проблески разумности, видимо, затеплились в моей голове. И я попробовал вылезти наружу, чтобы осмотреться. Помню совершенно четко, что вытаскивал из-под изголовья автомат.

А затем вдруг сообразил, что не день снаружи вовсе, а ночь. Хотя я вроде по-прежнему продолжал собираться выходить наружу. Причем автомат у меня куда-то подевался. И найти его я не смог. Что, если бы довелось подумать, могло показаться мне и странным. Вот только, видимо, мысль об этом на ум так и не пришла. Я нашарил в темноте фонарик, оделся (я ж вроде не раздевался?) и вышел из палатки.

Ночь стояла на удивление ясная. И светлая. Изломы окружающих скал изумительно смотрелись в лунном свете. Правда, осенний холод почувствовался незамедлительно.

Я, отойдя от палатки подальше, справил в расселине нужду. Затем вернулся к рюкзаку, от холода клацая зубами и оскальзываясь на заиндевевшей траве. Вынув из рюкзака теплые вещи и одевшись, в более комфортабельных условиях я уже мог позволить себе покурить. Предварительно вооружившись вытащенной из мешка же «аксушкой».

Как говорится, только та идея является стоящей, которая может постоять за себя вооруженным путем. Что-то такое, кажется, говорили отцы наши индейцы во главе с Ильичом.

А погода действительно стояла великолепная. Воздух, как утверждалось у классика же, был тих, прозрачен и свеж. Огромное количество звезд рассыпалось по черному своду небесного купола.

При желании можно было бы даже карту звездного неба составлять. Жалко, я не астроном. А так я только отметил две явные планеты, на мой дилетантский взгляд горевшие слишком ярко.

Одним словом, красота. Я стоял, пуская кольца, когда посторонний звук отвлек меня от созерцания природы.

Я с удивлением перевел взгляд как раз на скалы, туда, где имелся проход наружу. И увидел, что некая приземистая тень появляется из этого самого прохода. Явно направляясь ко мне. Вот тебе раз!

Совершенно машинально – и неправильно! – я сперва зажег фонарь. И увидел, как здоровенный серый зверина, оскалясь, сделал почти кувырок. После чего только пыль посыпалась, поднятая им. Без всякой пользы я дал вслед длинную очередь. С перепугу, конечно. Потом, сообразив, вооружился ноктоскопом и бросился следом. Я ж вроде надежно все перегородил!

Выскочив наружу, я остановился. Не настолько уж я остался без головы, чтобы самому подрываться на своих же граблях. Но, как потом выяснилось, все мои растяжки оставались нетронутыми.

В тот же момент мне сделалось совершенно не до того. Поскольку то, что я увидел, перебивало все. Раскинувшаяся передо мной долина, похожая на отвалы каких-то разработок, светилась. Совершенно киношным призрачным светом, ни на что не похожим. Среди чахлых деревьев колыхались какие-то силуэты. И, уже вдалеке, улепетывали прочь вполне материальные волкообразные твари. Со всех ног, не останавливаясь.

Н-да… Это вам не картина звездного неба. Я даже не знаю что. Газосветная реклама какая-то, честное слово. Опомнившись, я для проверки сдернул прибор и ничего сразу не увидел.

Оказалось, захватывающая картинка наблюдалась, как я и думал, только инструментальным путем. Каким, интересно, образом? Путем наводки в электронной схеме?

И опять, как с Забавой, у меня не оказывалось никакого объяснения. А если учесть, что про Забаву и Аниз ничего внятно сказать не смог, то соображения выходят занятные.

Да, есть многое на свете, друг Гораций… Я еще долго стоял, созерцая захватывающее перетекание колдовских огней, но ничего не мог в них понять. Сопутствующий газ рудничный, что ли?