Потому что ты - единственный - Galit

Гарри доверился ему, предложил всего себя... А он? Сможет ли Северус ответить на его чувства, не объясняя причин своей прежней отчужденности? Причины таились слишком глубоко, слишком долго, они давно стали частью его мироощущения, и поэтому не было даже необходимости называть их, облекая в слова. Он жил с этим с тех пор, как помнил себя - потому-то предательство Люциуса в свое время стало своеобразным облегчением, более подтверждением некой концепции, нежели серьезной трагедией. Но теперь Мастеру Зелий приходилось собраться с духом и заглянуть в себя, найти там нужные слова, чтобы ответить хотя бы себе самому: что же на самом деле он чувствует и почему. Шагнуть в область догадок и иррациональных понятий, которой старательно избегал всю жизнь. Вариант с «продолжать жить одному, как раньше» даже не рассматривался, потому что возможное будущее с Гарри Поттером в качестве спутника жизни никак не могло сравниться с пожертвованием толики своей гордости.

Его гордость... Единственное доступное ему когда-то удовольствие. Возможность сказать самому себе: «Плевать на то, что думают о тебе окружающие! Самое главное - то, что ты из себя представляешь, то, что знаешь о себе внутри. Я - такой, какой есть. Неглупый, недобрый и неверящий в сказки со счастливым концом, это все - я. Таким я себя устраиваю и не собираюсь меняться в соответствии с чьими-то представлениями о том, каким я должен быть». Гордость была тем стержнем, на который нанизывались остальные качества личности Северуса Снейпа... который не смогли сломать в нем Темный Лорд и Дамблдор (хоть и потрепали изрядно). Ведь можно сделать и вытерпеть все, что им угодно от тебя потребовать, выплыть из любого дерьма, в которое начальству заблагорассудится тебя окунуть в своем многолетнем противостоянии, когда тебя ведет по жизни лишь неукротимое чувство собственного достоинства...

Так откуда же появилась в нем эта доходящая до абсурда гордость, порой обретавшая - надо признать очевидное - довольно нездоровый характер, где были ее истоки? В том хроническом вооруженном конфликте, что ознаменовал его школьные годы? Нет, Мародеры имели дело с уже сложившимся характером - и вчетвером так и не смогли с ним справиться. Пресловутая «первая любовь», окончившаяся тихим пшиком? Снова не то. Северус никогда не обвинял Люциуса в том, что на его правой руке много лет красовалась авторская татуировка с разными интересными свойствами, считая ее появление лишь своей личной ошибкой...

Глава 27

Ответ скрывался где-то гораздо глубже, но теперь пришла пора найти в себе силы и вытащить его на свет божий. Отказ стал бы свидетельством трусости - почему-то именно это слово пришло на ум - а в данном случае мужчина не имел права бояться: сейчас от его решения зависела не только его собственная судьба. Он наконец встретил того единственного, кто не ждал, что Северус Снейп когда-нибудь изменится. Вряд ли Гарри даже в голову приходило желать этих перемен - в отличие от многих, он был всесторонне ознакомлен со всеми достоинствами и недостатками Мастера Зелий... и если полюбил - то реального мужчину, а не созданный кем-то образ. Влечение между ними не ослабевало и никуда не собиралось пропадать (честно говоря, грозя этим молодому человеку, Северус и сам понимал маловероятность такого события), оно лишь росло с каждым днем, изменяясь и преобразуясь... Но, несмотря на это, Гарри-Брент нисколько не заблуждался относительно характера профессора, никогда не возводил Северуса на пьедестал... а иногда и вовсе смотрел так, словно видел в партнере нечто, неизвестное другим.

«Скорее всего, так и было на самом деле! Ведь мальчик и не скрывал, что активно пользуется своими способностями, - осенило в какой-то момент профессора, - а потому опасности, что когда-нибудь мне придется рассеивать его иллюзии, не существует: прекрасно видя хорошие и дурные качества, Поттер просто принимает людей целиком, такими как есть... В том числе и собственного любовника.

Гарри, мой совсем еще молодой, по-прежнему в чем-то неопытный Гарри, буквально взяв за руку, отвел меня в какой-то новый мир. Мы оба стоим на его пороге, как дети, ожидая чуда за открывающейся дверью. Но... откроется ли для нас дверь, позволят ли мне переступить порог - в этот счастливый мир, где мы будем... вместе? Чтобы войти в эту дверь, в нашу новую жизнь, мне всего лишь придется снять защитный барьер и допустить огромную эмоциональную близость, без которой мой единственный не мыслит себе наших отношений... А заодно и разобраться, почему это так трудно, так невыносимо для меня».

Северус шел и шел по дороге своей жизни, возвращаясь назад, и это было нелегко: опыт окклюмента в данном случае был гораздо более препятствием, чем подмогой - словно ветер чужих воспоминаний дул ему в лицо, кидая пригоршни снега, слепя глаза и норовя скрыть его собственную память. Которая еще и была спрятана за множеством заграждений, возведенных им когда-то давно в своем сознании. "...Стенка! Заслон, преграда!.. Скорее! Закрывайся... Чтобы не было больше так больно... так страшно...» - все четче шептал в его сознании его же детский голос.

Ему всегда глубоко претила теория о том, что все наши несчастья и недостатки берут свое начало в нашем детстве и воспитании, которой среди его окружающих было удобно объяснять свое несовершенство. При любых упоминаниях чьего-нибудь «тяжелого детства» Снейп только издевательски хмыкал, считая отговорку жалкой и неизобретательной, а потом гордо («Опять?! Да это просто издевательство какое-то! Неужели я всю жизнь был так зациклен на этом проклятом слове?») удалялся, определив дополнительное наказание источнику своего раздражения. Но теперь, похоже, пришла пора и ему самому заняться анализом проблем, которые начались... да пожалуй, еще до его рождения...

В самом деле, его родителям вообще не стоило жениться, не говоря уже о том, чтобы заводить детей. Два мрачных, суровых характера, Тобиас и Эйлин с большим трудом уживались вместе, но почему-то решили, что рождение ребенка сгладит все их противоречия. И попытки сделать наследника действительно на какое-то время примирили их, но в результате... родившийся слабеньким и страшненьким, маленький Сев стал для четы Снейп лишь дополнительным источником разочарования и взаимных попреков. Ребенок рос очень нервным, болезненным и одновременно - чересчур чувствительным, утомляя родителей несмолкающим криком и бесконечными счетами от докторов.

Небольшое облегчение наступило, когда в его три-четыре года, окончательно решив, что Северус стал просто «первым блином», молодая пара с энтузиазмом принялась за «выпечку» нового, но потерпела в этом начинании сокрушительное поражение. Ни магловский бог, ни Мерлин не собирались оглядываться на них, и выкидыши у Эйлин следовали один за другим... Ради «высокой» цели Тобиас, скрепя сердце, отправил жену к «ее» целителям, но даже магическая медицина оказалась бессильна в этом случае. Северус был тогда слишком мал, чтобы вникать в более специфические подробности, и единственным, что он понял, было неоднократно выкрикивающееся ему в лицо обвинение в том, что какая-то из очередных его инфекций лишила мать возможности родить «нормального ребенка, не такого ублюдка, как ты!»