Академия и хаос - Грег Бир

Пусть этот мем вроде бы на сегодняшний день являлся его сторонником, но он… вернее, она была слишком переменчива и похожа на человека, чтобы доверять ей целиком и полностью.

Тиктак негромко зажужжал:

— Так немыслимо трудно вещать в этом мире, — призналась Жанна. — Ты здесь для того, чтобы ожидать вестей о Гэри Селдоне?

— Да, — ответил Дэниел.

— Но почему не замаскироваться, не отправиться во Дворец и не проникнуть в зал суда?

— Отсюда я могу узнать намного больше, — ответил Дэниел.

— Ты в обиде на меня за то, что я считаю тебя Божьим ангелом?

— Меня называли по-всякому, — отшутился Дэниел. — И я ни на кого не в обиде. Мне все равно.

— Я была бы рада отправиться вместе с тобой на битву. Эти… бунты… мятежи… Они говорят мне о множестве политических течений. Они тревожат меня…

С улицы доносился шум, людские голоса. Демонстранты размахивали флагами, призывали к отставке всех, кто был повинен в последних бесчинствах.

— Они обвинят во всем Гэри Селдона? Его людей, его семейство?

— Нет, — ответил Дэниел.

— Как можешь ты быть в этом уверен?

Дэниел посмотрел на тиктака, и на миг перед ним предстал образ девушки с резкими чертами лица, короткой стрижкой девушки, облаченной в покрытые узорчатой чеканкой латы.

— Я работал тысячи лет, я создавал союзы, я устраивал встречи, я обдумывал наперед все то, что смогло бы принести преимущества в урочный час. Теперь же проведена такая колоссальная подготовка, что я имею возможность выбирать, в каком месте оказать давление и когда произвести те или иные автоматические процедуры. Но это не все.

— Ты ведешь себя как истинный полководец, — сказала Жанна. — Полководец войска Господня.

Дэниел вздохнул.

— Когда-то Богом для меня были люди.

— По велению Господа!.. — воскликнула Жанна. Она явно была шокирована и смущена. Безусловно, она очень осовременилась и выросла с тех пор, как ее личность была реконструирована и отделена от Вольтера, но древняя вера умирает с трудом.

— Нет. Мной руководит программирование, внутренняя суть моей конструкции.

— Люди должны обретать Господа, прислушиваясь к самому сокровенному в своей душе, — сказала Жанна. — Догматы и заповеди Божьи пребывают в самых крошечных атомах природы, а также и в программах, что записаны в тебе.

— Ты не человек, — сказал Дэниел, — однако говоришь с человеческой авторитарностью. Но теперь, будь добра, не отвлекай меня. Настало очень важное и чреватое любыми неожиданностями время.

— Пылкое устрашение, исходящее от полководца на поле боя, огненный страх, поселяемый в душах ангелом, — перевела на свой язык Жанна. — Вольтер проиграет. Мне его почти жаль.

— Как странно, что ты избрала меня, — а когда-то с такой страстью противилась моим деяниям, — проговорил Дэниел. — Ты — совершенное воплощение веры, а вера — это нечто такое, что никогда не было мне понятно и не будет понятно. Вольтер же — олицетворение холодного ума. А я — либо то же самое, либо вообще ничто.

— Ты уж никак не холоден, — возразила Жанна. — И у тебя есть своя вера.

— Я верю в человечество, — отозвался Дэниел. — Я принимаю законы, сотворенные человечеством.

Голос тиктака на несколько мгновений стих, а затем вновь зазвучал, и, каким бы он ни был механическим, в нем все же проступила та страсть, которую пыталась вложить в свои слова Жанна:

— Силы, действующие через тебя, мне ясны. То, что тебе известно, и то, что ты делаешь, большого значения не имеет. В свое время я знала очень мало, но ощущала эти силы. Они действовали через меня. И я верила в них.

Дэниел отвлекся от тиктака и стал дожидаться сообщения из суда. Один из пунктов его плана сорвался, но он более чем наполовину ожидал, что так и произойдет.

Дорс Венабили не прибыла на свой пост.

Дэниел давным-давно постиг искусство пропускать отдельные пункты плана — даже ключевые пункты, — поскольку отлично понимал, куда будут направлены векторы противодействия в случае провала каждого конкретного пункта. Вот такой потенциальный вектор он и видел в Дорс с того самого момента, когда встретил ее после реабилитации на Эосе.

Такой же потенциал он увидел и в Лодовике.

Риск был велик, но возможный выигрыш перевешивал. Дэниел почти привык к этой азартной игре, но ожидание по-прежнему вызывало у него неприятное ощущение в механике. Если бы он мог выделить и уничтожить это ощущение, он бы сделал это с превеликим удовольствием.

Обитательница тиктака погрузилась в почтительное молчание. Дэниел коснулся маленького датчика на голове машины.

— Как тебе теперь живется на Тренторе? — спросил он.

— Я проникаю в компьютерные и коммуникационные системы, как и прежде, — ответил тиктак голосом Жанны.

— И насколько глубоко? — поинтересовался Дэниел.

— Так же глубоко, как раньше, а может быть, и глубже. Дэниел думал о том, насколько рискованно подключить Жанну к своей деятельности, думал и о том, на что способен Вольтер.

— Вольтер тоже занят проникновением в эти системы?

— Я так не думаю, — ответила Жанна. — Мы стараемся избегать друг друга, однако обнаружение его следов где-либо вызывает у меня неизбывное раздражение.

— Ты имеешь доступ к секретным кодам службы безопасности, к зашифрованным каналам информации?

— При определенных усилиях это мне доступно.

— А Вольтеру?

— У него множество недостатков, но он уж никак не глупец, — ответила Жанна.

Дэниел еще на несколько секунд задумался. Его мозг работал на предельной скорости и мощности. Затем он сказал:

— Ты могла бы передать расширение своих модулей мне. Я предлагаю… — с этими словами Дэниел перешел на машинный язык, задействовав более высокие уровни мышления.

А в следующее же мгновение Жанна уже была внутри его. Еще через несколько минут она заполнила отведенное пространство и приобрела ряд расширений.

— Я польщена тем, что могу быть твоей соратницей, — призналась она.

— А мне не хотелось бы, чтобы у моих противников было преимущество, — признался в ответ Дэниел и, отвернувшись от поручня балкона, направился к выходу из квартиры.

Глава 66

Вара Лизо ехала в аэромобиле по почти безлюдной площади в сопровождении эскорта, состоявшего из двадцати полицейских Особого отдела Комитета Глобальной Безопасности, уже успевших нарядиться в новую форму. Рядом с Варой, как обычно, находился майор Намм.

Выражение лица у Вары было измученное, она напоминала куклу, которую то и дело дергают за руки и за ноги. Что-то было откровенно не так в этой безлюдности, в опустевших улицах, в покореженных порталах. Полицейские чувствовали это, а самой Варе даже не нужно было прибегать к своему обостренному чутью. Однако ее чутье в значительной степени пострадало, и мысли Вары неотвязно вертелись вокруг тех событий, которые произошли с утра. Утром, во время ее встречи с Фарадом Синтером, она увидела в этом человеке, которого она и боялась, и идеализировала, не уверенность и могущество, а самую элементарную, неприкрытую дерзость — нечто такое, что Вара могла бы сравнить с поведением ребенка, готового перейти грань дозволенного и совершить проступок, за который его непременно накажут. Однако в свете нынешней имперской политики наказание было бы не просто поркой ослушавшегося дитяти. Утрата такого высокого поста, падение с таких заоблачных высот равносильны смерти, ну, или в самом лучшем случае — заключению в Рикериан или ссылке на жуткие Внешние Планеты.