Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

Наступление советских войск в Белоруссии развивалось стремительно. 3 июля был освобожден Минск. Глубина прорыва за десять дней боев достигла 250 км. В образовавшую брешь ринулись механизированные соединения. 8 июля советские войска заняли Барановичи, 13 июля – Вильнюс, 16 июля – Гродно… Группа армий «Центр» как оперативное целое развалилась. Во многом повторилась ситуация лета 1941 г., только для немецкой стороны. Потеря штабами связи со своими дивизиями, случаи паники, большое количество пленных (17 июля колонну в 57 тыс. человек провели по Садовому кольцу Москвы), брошенная техника, включая исправные танки. Одних плененных генералов набралось 22 штуки! Это было намного больше, чем плененных советских генералов в Белоруссии. Так что реванш Красной Армии был зубодробительно полным. Ученики, по завету Петра I, превзошли учителей.

Новым командующим группы армий «Центр» был назначен фельдмаршал Модель – «палочка-выручалочка» Гитлера в подобных критических ситуациях (он сыграл крупную роль в удержании линии фронта под Москвой зимой 1942 г.). С помощью переброшенных танковых и моторизованных дивизий с Украины и Румынии ему удалось восстановить целостность фронта и навязать наступающим фронтальные бои, в том числе не без помощи советского Верховного командования.

Во второй половине июля советские войска вышли на линию Вильнюс – Гродно – Белосток – Брест, после чего темпы продвижения резко упали. Возобновить маневренную войну у советских войск не хватило сил, нужна была оперативная пауза, а фронтальное выдавливание привело к быстрому росту потерь. Тот же Штеменко писал о таком типе боев: «По мере развития операции силы сторон все уравновешивались и борьба принимала форму малорезультативных, но характерных большими потерями лобовых ударов» (2, кн. 2, с. 331). Несмотря на это, Сталин опять же счел нужным продолжать наступательные действия. Кровопролитные бои в Польше без особых успехов продолжались до октября. И лишь по настоятельной просьбе Жукова и Рокоссовского Сталин согласился отдать приказ о переходе к обороне войск ввиду их крайней утомленности.

Вряд ли удастся когда-нибудь подсчитать, сколько людей было понапрасну угроблено в этих атаках «на принцип», ради того, чтобы продвинуться на километр, еще на 500 метров… И так до тех пор, пока в ротах и батальонах оставались солдаты, способные подниматься в атаку.

Когда разворачивается успешное наступление, то со временем возникает проблема: на каких рубежах следует остановиться? Ведь наступать непрерывно без отдыха, подтягивания тыла, налаживания разрушенных коммуникаций (дорог, железнодорожных путей, мостов, линий связи) невозможно. Однако останови войска, и в последующем могут посыпаться упреки на тему: «если бы не стоп-приказ, мы бы им показали». В разгар успешного движения определить границу возможного крайне сложно. Обычно сигналом завершения фазы наступления является падение темпов продвижения, естественное затухание движения. Но всегда существует соблазн подстегнуть наступление, выделив резервы. Именно последнее решение всегда выбирал Сталин. Это вполне отвечало стилю его управления – подстегивались не только войска, но и народ, страну в целом. Получался двоякий результат: крупные успехи, с одной стороны, и огромные издержки – с другой. Ресурсы государства позволяли применять такой способ властвования.

Аналогичная ситуация возникла в связи с планированием наступления в Западной Украине. 23 июня 1944 г. Сталин провел совещание с командующим 1-м Украинским фронтом И.С. Коневым и другими генералами, ответственными за будущую операцию.

Конев представил разработанный им и его штабом следующий план: двумя сходящими ударами на львовском и рава-русском направлениях взломать, а точнее, окружить войска противника в центре обороны в районе Брод. После чего стремительно двинуться к Висле, в Польшу.

План, естественно, Сталину не понравился. Опять окружение! Опять дух Тухачевского витал над головами его маршалов. И Верховный предложил более «спокойный» вариант: бить на одном направлении – на Львов, что он сам делал в 1920 г. А уж после взятия Львова двигаться к следующему рубежу…

Но Конев уперся! Удара должно быть два, и обязательно сходящихся. Зачем Коневу было упираться, как до него Рокоссовскому, также отстаивавшему идею двух главных ударов? Тогда Сталин четырежды (!) выдворял его из кабинета, предлагая хорошо подумать. И каждый раз недобитый в кабинетах Лубянки военачальник сквозь свои железные зубы вместо выбитых произносил слова о необходимости двойных ударов. Тухачевец чертов! Но Сталину пришлось уступить.

И в этот раз Конев объяснял ему, Верховному главнокомандующему, суть германско-тухачевской стратегии: удар на одном направлении позволит противнику маневрировать своими силами, сосредотачивая их в одном месте, нанося сильный ответный удар. То есть сделать то, что сделал Пилсудский под Варшавой в 1920 г., пока его, сталинский, Юго-Западный фронт, елозил со Львовом. Доводы Конева были столь убедительны, его напор военачальника, за три года набравшегося ума-разума ведения войны, был столь тверд, что Сталину пришлось вновь уступить.

Наступление фронта началось 13 июля. 18 июля кольцо у Брод замкнулось. К 22 июля окруженная группа противника была ликвидирована. Образовавшаяся «дыра» способствовала продвижению войск фронта. Что и требовалось доказать.

Нелегкие будни прибалтийских фронтов

Огромные лесисто-болотистые пространства северо-западной части России представляли собой удобную местность для обороны. И бои принимали упорный, затяжной и кровопролитный характер. Для успешных действий от советского командования требовалось найти и разработать какие-то новые тактические и оперативные приемы. Они дались не сразу и без особого поощрения со стороны Верховного главнокомандующего.

1 марта 1944 г. 1-й и 2-й Прибалтийские фронты перешли в наступление против 16-й немецкой армии с нанесением главного удара на идрицком направлении (100 км севернее Полоцка). Первые два дня боев показали наличие у немцев хорошо оборудованной в инженерном отношении обороны. Наступление стало захлебываться. Чтобы выявить причины неудач и найти меры по преодолению кризиса, 3 марта командование двух фронтов и представители Ставки С.К. Тимошенко и С.М. Штеменко собрались на КП 2-го Прибалтийского фронта. После долгого обсуждения пришли к выводу: прорыв сильной обороны противника не даст желаемого результата, поэтому следует отказаться от наступления в лоб идрицкой группировке и ударить в обход – севернее Идрицы. Эти предложения были направлены в Ставку. Сталин реагировал традиционно, показав заодно, во что он ставит мнение целой группы профессионалов. Уже через несколько часов пришел ответ, в котором требовалось продолжать наступление на прежнем участке. 10 марта наступление возобновилось, но не имело успеха. Тогда атаки прекратились до апреля. После чего, заменив убитых и раненых новым пушечным мясом, начали вновь в том же месте с тем же пылом. Верховного главнокомандующего не интересовало, что этим нарушается один из принципов оперативного искусства: нельзя повторно атаковать тот же участок в том же построении на изготовившегося противника. Войска продвинулись незначительно. Оставался последний стратегический ход – плюнуть на это дело, и бои прекратились до июля 1944 г.

Лишь успешное наступление в Белоруссии резко изменило обстановку перед Прибалтийскими фронтами. Германское командование изъяло из группы армий «Север» восемь пехотных и одну танковую дивизии. Выход советских войск к Литве и Латвии вообще поставил под сомнение необходимость дальнейшего удержания старых позиций. Эпицентр боев в середине июля сместился к Риге, Каунасу и Шяуляю. Появилась реальнейшая возможность отрезать всю группу армий «Север» от остальной германской армии. Она изучалась советским Верховным командованием уже весной 1944 г. Районом, откуда в зависимости от обстановки можно было бы повернуть войска, чтобы отрезать северное крыло вермахта, избрали Шяуляй. Г.К. Жуков, при встрече со Сталиным 8 июля 1944 г., предложил заранее усилить фронты, наступающие на Литву, чтобы отсечь группу армий «Север» и с ходу ворваться в Восточную Пруссию.

«Вы что, сговорились с Василевским? – спросил Верховный» (1, с. 568). И отказал. Чтоб знали, кто есть кто!

27 июля войсками 1-го Прибалтийского фронта был взят Шяуляй. К 31 июля механизированные части того же фронта вышли на побережье Рижского залива у Елгавы (близ Риги). Казалось, что отсечение группы армий «Север» достигнуто. Но сил для удержания позиций оказалось слишком мало. Германское командование перебросило в Литву части 3-й танковой армии с задачей восстановить связь вдоль Рижского залива. И коридор был пробит.

14 сентября Прибалтийские фронты начали широкое наступление в Латвии и Эстонии с целью окончательного разгрома группы армий «Север». Однако многое из планируемого сделать не удалось. Немецкое командование не стало ждать, пока войска прижмут к морю, и начало отводить их поэтапно. Сначала из-под Нарвы, потом из Эстонии. «Раздробить неприятельскую группировку и на этот раз не удалось, – резюмировал С.М. Штеменко. – Она отошла с боями на заранее подготовленные рубежи в 60–80 километрах от Риги. Наши войска, сосредоточенные на подступах к столице Латвии, буквально прогрызали оборону противника, методично метр за метром выталкивая его. Такое течение операции не сулило быстрой победы и было связано с большими для нас потерями» (2, кн. 2, с. 362). Неудача наступления на рижском направлении заставила вспомнить о Шяуляе. Как только возникла потребность, нашлись и средства. Район Шяуляя стал трамплином для прыжка к Мемелю (Клайпеде).