Сокровище альбигойцев - Морис Магр

Тогда варвары нашли тропу, ведущую от Гераклеи, через гору к разрушенному городу Трахине. Героическое сопротивление греков отбросило галлов назад.

Но эта неудача не заставила Бренна пасть духом. Он приказал четырем тысячам пехотинцев и восьмистам всадникам завоевать Этолию, надеясь, что этолийцы, бывшие в лагере Фермопил, поспешат на защиту своей родины. Бренн не ошибся. Этолийцы, получив известие из своей земли, боящейся пожаров и грабежей, оставили лагерь.

Так Бренну удалось пройти через Фермопилы. Греки отступили в Ламейскую гавань и уплыли на афинских кораблях. Бренн сразу же повел свое войско к Парнасу.

Как пишут Павсаний и Юстин, когда галлы окружили Дельфы, поднялась страшная гроза, земля задрожала, с гор покатились огромные камни, погубившие многих из нападавших. На следующую ночь Парнас вновь задрожал, наступили холода, пошел снег и град. В войске Бренна многие умирали.

В Дельфах были спокойны. Оракул изрек, что Аполлон не допустит их гибели, и в непогоде люди видели подтверждение тому. Они решились на дерзкую вылазку.

Здесь сведения историков противоречат друг другу. Согласно одному сообщению, дельфийцам удалось разбить осаждающих и вынудить к отступлению. При этом галлам пришлось убивать своих воинов, которые из-за ран или усталости не могли выдержать обратный переход. Сам Бренн, страдающий от тяжелой раны, покончил с собой, не желая, чтобы для него делалось исключение.

По другим источникам, кельты захватили город и храм, разграбили сокровищницу и увезли на кораблях в Толозу. Там все они погибли от заразы. Друиды прочитали по полету птиц, что они могут очиститься, бросив награбленное золото и серебро в священное озеро.

Римский историк Юстин пишет, что это золото было украдено консулом Сципионом.

Это произошло в 684 г. от основания Рима, около 70 г. до Р.Х. Толоза, по-прежнему главный город тектосагов, стала крупным центром средиземноморской торговли и все сильнее возбуждала завистливую алчность римлян. Консулу Сципиону удалось приступом взять город, который он отдал своим войскам на разграбление. Тогда он мог похитить часть дельфийской сокровищницы. Много говорили о том, что Сципион не проник в святилище кельтиберов, которое вплоть до Средневековья располагалось в горах у пика Святого Варфоломея. У тектосагов был обычай посвящать все золото, добытое в горах, Абеллиону. В Толозе находится знаменитый храм Аполлона-Абеллиона. Вероятно, когда он был захвачен, в руки грабителей попало только это золото. И все же точно известно, что консул Сципион приказал вывезти в Массилию, союзницу Рима, 150 тысяч талантов (около ста миллионов марок). Но по пути на флот было совершено нападение, и золото в Массилию не прибыло. Сципион и его «сообщники» в Риме предстали перед судом. Все соучастники оказались разорены, а самого Сципиона до конца жизни преследовали бедствия. Несчастье бывшего консула вошло в Риме в поговорку. Когда говорили: «Habet aurum Tolosanum» (У него золото из Толозы), показывали на человека, у которого все валится из рук.

Иберы не были диким, нецивилизованным племенем. Родственные высокоразвитым персам и индийцам, они за тысячу лет оседлой жизни «окультурили» свою новую родину. Но и они, придя одними из первых на эти земли, нашли здесь следы древней культуры.

Настенные росписи незапамятных времен в пещерах Сабарте, прежде всего в пещере Нио, по оценкам историков, насчитывают около двадцати тысяч лет. Изображения идущего мамонта и охотников, преследующих бегущих зверей, созданы с достоверностью, присущей развитому уму и тонкому наблюдению за природой. Поэтому, когда речь идет о религиозном учении друидов и философии кельтов, не следует забывать, что они тесно переплетались с уже существовавшими религиозными представлениями исконных обитателей этих мест. Особенно это видно в теогонии кельтиберов, так как кельтский бог Белис, латинизированный Белен-Аполлон, есть Илхомбер-Абеллион иберов.

Можно предполагать, что кельтская теогония была дуалистичной, как и у кельтиберов. Под влиянием римлян она носила политеистический характер. В Пиренеях, в долинах, покрытых непроходимым лесом, на высоте, она могла веками сохраняться в первозданном виде. Как было сказано, кельтиберские друиды считали Плутона-Диспатера, греко-латинского Зевса Хтония (Подземного), богом смерти, богом грозы и огня, творцом этого мира. С грозовым молотом в руке, он восседает на троне в глубинах земли или на колеснице, запряженной баранами, проносится по воздуху, сея смерть и разрушения. Он подобен Вотану и Тору, но, несмотря на греко-латинское имя и близость к упомянутым северным божествам, представляет собой кельтиберский вариант Ахримана (Разрушителя) иранцев, индийцев и парфян.

По иранскому учению маздеизма, в вечности борются два начала — созидающее и разрушающее{10}.

Символ первого — Солнце, посвященное Ахурамазде (Ормазду), верховному богу, которое распространяет священное сияние истины и добра. Символ второго — это ночь, заключающая в себе зло, ложь и заблуждения, которая воплощается в Ахримане-Разрушителе.

Ахурамазда создал небо и землю, но из-за вмешательства Ахримана его творение получилось несовершенным. В человеке тоже происходит борьба добра и зла, правды и лжи. Он должен уничтожать все вредные растения и животных, в первую очередь змею, «божьего врага», и помогать полезным созданиям расти и развиваться.

Души умерших подходят к мосту Чинват. Праведные переходят его и входят в Гародеману, Дворец песен, где царит Ахурамазда. Грешники падают с моста и остаются на этой земле, в Друдйодемане, Дворце лжи, пока однажды не придет спаситель Саошьянт, чтобы указать смертным путь к Ахурамазде.

Борьба бога и его противника будет длиться 12 тысяч лет, но, когда в бой вступит Саошьянт, Ахриман будет побежден. Тогда настанет конец света. Ахриман падет перед Ормаздом на колени, чтобы воспеть вечный гимн высшему и справедливейшему богу.

Спаситель Саошьянт будет рожден девственницей, воскресит мертвых, отделит грешных от праведных и будет их судить по делам их. Пифагорейцы называли его судьей в царстве мертвых, Радамантом.

Страшный суд не осудит грешников навечно — они будут приняты милостивым и справедливым Ахурамаздой, как только признают в нем бога и вознесут к нему молитву. После конца света будут только свет, любовь и вечная музыка сфер.

Бесспорно прекрасная теогония маздеизма была искажена странными педантичными предписаниями. Вольтер сказал об Авесте, Священном Писании маздеизма, что нельзя прочитать и двух страниц этой галиматьи, приписываемой жуткому Заратустре, не чувствуя глубокой жалости к человеку. Но Вольтер вообще любил преувеличения.

Недавно на юге Франции в иберском захоронении первого тысячелетия до Р. Х. была найдена голова Будды{11}. Вероятно, она принадлежала иберскому или кельтиберскому Абеллиону, который всегда изображался со скрещенными ногами — в позе Будды. Кроме того, на всех дошедших до нас пиренейских статуях и алтарях Абеллиона мы находим свастику, религиозный символ буддизма. До сегодняшних дней на дверных косяках старых баскских домов начертаны такие кресты, чтобы защитить дом и его жильцов от зла.

И тот факт, что кельтиберо-иранский Диспатер-Ахриман в санскрите существует как Dyaus pitar, в греческом — Zeus pater и в латыни — как Jupiter, может прояснить, какие тесные связи были между арийским Средиземноморьем и восточной культурой Индии. Дуализм кельтиберов и жителей иранских высокогорий был изначально известен всем жреческим кастам древних арийцев как эзотерическое таинство.

Мы должны будем учитывать это обстоятельство, когда в заключение нашего исследования будем говорить о дуализме манихейства и его западного варианта, катаризма. Ведь катары — это друиды, обращенные манихейцами в христианство.

Собственно друиды занимались теологическими, философскими, правовыми и педагогическими проблемами. Глава жреческой касты в каждой области назывался Благой отец. Как и в Ирландии, в Пиренеях друиды могли долго сохранять свои позиции против наступающего христианства. В отдаленных областях, куда трудно было проникнуть, жители под влиянием жрецов твердо держались старых обычаев.

Ваты были астрологами, ясновидящими и врачами. Они обладали глубокими для того времени познаниями в астрономии, об их искусстве врачевания слагались легенды.

Барды были поэтами и певцами. Их называли также по-другому privairds (на провансальском наречии — trobére, «трувер», по-немецки — Erfinder, выдумщик). При священнодействиях и на пирах вождей они воспевали богов и героев, играя на особых арфах (chrotta). В учении друидов они находили богатый материал для своих легенд. Итак, друиды были не только хранителями тайного знания, о котором мы можем только догадываться, поскольку оно передавалось из уст в уста от учителя к ученику. Рядом с олигархией вождей и знати они образовывали свою замкнутую иерархию, включавшую в себя ватов и бардов{12}.