Английский для миллионеров (СИ) - Корсарова Варвара

И тут его шоколадные глаза заблестели, нос сморщился, нижняя губа оттопырилась, и Марианна с ужасом поняла, что он собирается расплакаться!

Она понятия не имела, что ей делать. Вот он, прямо перед ней — ее отец! Новый человек в ее жизни. Потерянный, и, кажется, глубоко несчастный. Со своей прожитой жизнью, сожалениями, болью, бедами и успехами, и воспоминаниями! Целая вселенная, которую ей предстоит узнать!

— Давайте попьем чаю, — сказала она самым обыденным своим тоном. — Тут где-то завалялся рулет и колбаса. Мы позавтракаем и обо всем поговорим.

— Нам нужно так много обговорить, что завтрака не хватит, — криво улыбнулся новообретенный отец. — Придется захватить и обед, и ужин.

Марианна расслабилась. То, что у ее отца есть чувство юмора — отличное открытие и первый шаг к сближению.

— Чего чай впустую гонять! — нырнула в дверь баба Соня. На ее лице была нарисована такая радость, как будто она выиграла миллион — не каждый день на твоей кухне разворачивается взаправдишная мелодрама как в передаче «Жди меня»!

— У меня коньяк есть, молдавский. Для такой встречи не жалко! Угощаю!

Микаэль и Марианна одновременно запротестовали — знала Марианна баба-Сонину щедрость, потом вместо «Белого аиста» придется ей «Хеннесси» покупать! — баба Соня настаивала, на шум в коридор выглянули постояльцы и вполголоса комментировали.

Марианне решила, что более невероятного и абсурдного утра в ее жизни еще не бывало.

Спор прервал дверной звонок — на этот раз громкий, властный, отрывистый.

Баба Соня подскочила и вприпрыжку кинулась в прихожую.

— Ну-ка, кого еще нам черти принесли! — сказала она с радостным предвкушением, открывая дверь.

— Здравствуйте, Софья Прокофьевна, — произнес хорошо поставленный суховатый голос, от которого в прежние времена ученики втягивали голову в плечи и были готовы спрятаться под парту. — Моя внучка еще тут? Я приехала забрать ее домой.

Марианна тяжко вздохнула. Микаэль глянул на нее с немым вопросом в глазах.

— Моя бабушка, — объяснила Марианна. — Боюсь, сейчас все будет очень плохо. Но как она узнала, что я здесь?

— Я ей позвонила, — деловито сообщила баба Соня, возвращаясь на кухню. — Вчера еще, как тебя привела. Я ж не слепая, вижу, совсем с девкой беда. Мало ли что. Пусть тебя родня заберет, пока ты еще куда не вляпалась. Кто ж знал, что твоей родни так много заявится… и бабка, и мамка, и папка. Жучки с дедкой только не хватает. Ты проходи, Нинель Владимировна, не стесняйся! Вот твоя внучка, сидит. И зятек твой… нарисовался. Картина Репина!

— Софья Прокофьевна, мы с вами знакомы лишь шапочно, поэтому попрошу без панибратства, — отрезала Марианнина бабушка, заходя на кухню и морщась от обстановки. — Так… а это у нас кто?

Марианна встала и обреченно посмотрела на бабушку, у которой в это миг сделался вид завуча, который застал ученика курящим в туалете.

— Микаэль… — вдруг тихо произнесли в коридоре. Бабушка оглянулась и сделала шаг вбок.

— Мама, ты тоже приехала? Из Москвы? — растерянно спросила Марианна, глядя на черноволосую строгую женщину в элегантном плаще.

— Алла? Это ты? — Микаэль медленно поднялся, уронив кожаный портфельчик.

— Конечно, она, кто ж еще, — ядовито сказала бабушка, которая проработала в школе сорок лет и поэтому ни при каких обстоятельствах не теряла головы. — А я Нинель Владимировна. Приятно познакомиться.

Микаэль посмотрел на нее с ужасом.

— Софья Прокофьевна, поставьте-ка нам чайник, — распорядилась Марианнина бабушка, аккуратно пристраивая сумку на табурет. — Я хотела просто забрать внучку, но вижу, всем надо немного прийти в себя. Алла и вы, как вас там… Микаэль?

— Просто Миша… — пробормотал Марианнин папа, пребывая в глубоком ступоре.

— Алла и просто Миша. Садитесь. Марианна, и ты садись. Вы, двое — она указала на дочь и ее давнего любовника, — потом обсудите свою радостную встречу через года. Сейчас важнее другое. Я хочу узнать, что за беда случилась с моей внучкой. Марианна, меня сильно огорчает твое поведение в последнее время. Ты стала скрытной и нелюдимой. Вчера мне пришлось принять кое-какие меры. Я позвонила твоей подруге Виоле. И что я узнаю? Тебя уволили из школы! Почему, спрашивается, ты мне сразу не сказала?! Мне было крайне неприятно узнать это последней, хотя я считаюсь самым близким твоим человеком на данный момент!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я просто растерялась, — пролепетала Марианна.

— Растерялась она! Девочка моя, тут не теряться надо было, а действовать! Я сразу взялась за дело. Лучше поздно, чем никогда. Я позвонила директрисе и высказала ей все. Слышала бы ты, как она блеяла и оправдывалась! А потом я позвонила в гороно и пообещала им сладкую жизнь, если они не примут меры и не накажут всех, кого полагается. Безобразие! Возмутительная травля молодых специалистов!

Бабушка воинственно раздула ноздри. Марианна слушала ее потрясенно.

— Но, как понимаю, это еще не все, — бабушка наставила на нее обличающий указательный палец. — Последние недели ты работала у какого-то новобогача, и, как понимаю, он поступил с тобой плохо. Так, моя милая, пришло время рассказать все. Такие вещи нельзя спускать с рук. Довольно мне истории с дочерью, — она грозно посмотрела на Аллу.

Марианна почувствовала себя как на суде. Все это было так странно и нелепо, что ей стало смешно.

Она молчала, не зная, как удовлетворить любопытство родственников, которые обрушились на нее как лавина.

Бабушка приспустила очки и смотрела на нее поверх оправы, строго поджав губы.

Мама была очень бледной и изредка косилась на смуглого мужчину, который сидел рядом с ней, по-детски обхватив ногами табуретку. Тот тоже поглядывал на Аллу искоса, в его глазах были испуг и восхищение.

Они встретились взглядами, вздрогнули и дружно уставились на дочь.

— Да ничего не случилось, — обреченно сказала Марианна. — Все в порядке! Сменила работу, вот и все.

— А по-моему, — вдруг сказала Алла, — у девочки разбито сердце. Маша, пожалуйста… расскажи нам все. Мы поймем и поможем. Мы же твоя семья… уж какая есть.

Семья смотрела на Марианну строго и печально, ожидая откровений. Микаэль улыбнулся с сочувствием и вдруг едва заметно подмигнул ей. Мама кивнула подбадривающе. А бабушка строго приказала:

— Рассказывай. Одна голова хорошо, а четыре — лучше. Мы рассудим и посоветуем. И скажем, как поступить.

Стало так тихо, что было слышно, как азартно сопит притаившаяся в коридоре баба Соня в ожидании второго акта спектакля.

Марианна вздохнула и развела руками, сдаваясь.

А ведь они и правда о ней беспокоятся! И бабушка, и мама… и отец, которого она сегодня увидела впервые в жизни. И подруга Виола, которая бесстыдно слила информацию из лучших побуждений.

И Марианна начала рассказывать — сначала сухо, только факты, старательно обходя деликатную тему собственной влюбленности. Но мало-помалу раскисла, разнюнилась… и то, о чем она умолчала, стало ясно присутствующим и без слов.

​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так, понятно, — сухо резюмировала бабушка, когда Марианна замолчала. — Случилось то, чего я боялась. Девочка действительно влюбилась по уши в совершенно неподходящего мужчину. Вот сколько раз я тебе говорила! Но нет, кто бы меня слушал! Ты могла попасть в серьезные неприятности. Знаю я таких личностей, как этот твой… Петр Аркадьевич. Такие раздавят человека, как муху, и не заметят. Считай, легко отделалась.

— Она не отделалась легко, — тихо возразила Алла. Микаэль кивнул, соглашаясь.

— Алла, помолчи, пожалуйста, — оборвала ее бабушка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Марианне стало горько и стыдно, что ее члены ее семьи все теперь знали и пришли к каким-то умозаключениям. Она задрала подбородок, стараясь показать, что все в порядке, но в носу у нее щипало, и горло болезненно сжалось.

— Марианна, не смей реветь, — тут же предостерегла ее бабушка. — Ничего страшного не случилось. Подумаешь, влюбилась, а он нет! Ерунда. Детский сад. Такие вещи хорошо лечатся трудотерапией. Мы сейчас поедем домой, я найду тебе подработку на лето — репетиторство, а потом устрою в нашу поселковую школу. Возьмешь полторы… нет, две ставки. Будешь честно трудиться в коллективе, как все нормальные люди, а не прислугой у богачей в доме.